Иларион (Алфеев) Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Иларион (Алфеев)

Насколько точен греческий перевод по сравнению с сирийским оригиналом и в чем основные отличия между этим переводом и сирийским текстом писаний преподобного Исаака?

Прежде чем ответить на этот вопрос, приведем отзыв святителя Филарета Московского о греческом переводе творений преподобного Исаака: «Вероятно, переводчик был не из ученых, т. е. не знал грамматических правил, и потому мешал слова и вместо должного выражения ставил неправильные и темные слова, да и от переписчиков, может быть, вкрались ошибки и невероятности» [76] . Приведем также отзыв протоиерея Георгия Флоровского: «Этот перевод часто неточен… В сирийском тексте меньше порядка, больше непосредственности» [77] . Добавим от себя: в сирийском оригинале больше ясности, хотя и в нем немало мест, которые можно понимать, а следовательно и переводить по–разному. Сравнивая греческий перевод таких мест с оригиналом, невозможно не заметить, что во многих случаях переводчик, не до конца поняв мысль святого Исаака, передал слова, но не сумел передать смысл.

Разница между сирийским оригиналом творений преподобного Исаака и их греческим переводом касается также состава и порядка Слов. Прежде всего, как справедливо отмечает архиепископ Филарет (Гумилевский), «в греческом переводе известна менее чем половина творений святого Исаака» [78] , поскольку на греческий язык вообще не был переведен 2–й том его творений. Впрочем, и из оригинальных 82–х Слов 1–го тома в греческий перевод не вошли четырнадцать Слов, а именно Слова 19, 20, 21, 23, 24, 26, 29, 31, 49, 54, 56, 71, 75, 76 по изданию Беджана [79] . Большинство из этих Слов на русский язык никогда не переводилось, за исключением Слова 76–го, переведенного С. С. Аверинцевым [80] , Слова 54–го, переведенного нами [81] , и Слов 19, 20 и 21, также переведенных нами [82] .

С другой стороны, в греческий перевод вошли несколько Слов, не принадлежащих перу святого Исаака, а именно Слова 43, 2, 7 и 29, соответствующие Словам 8, 68, 9 и 20 русского перевода «Слов подвижнических». В сирийском корпусе творений преподобного Исаака Сирина этих Слов нет. Зато они имеются в корпусе творений другого сирийского мистического писателя, жившего в VIII веке — Иоанна Дальятского, причем рукописная традиция единогласно атрибутирует их именно этому автору [83] . Слово 9–е русского перевода «Слов подвижнических» преподобного Исаака [84] представляет собой не что иное, как Письмо 18–е Иоанна Дальятского [85] . Остальные три Слова принадлежат к собранию Бесед Иоанна Дальятского, текст которых пока не опубликован [86] : Слово 8–е русского перевода («О хранении и блюдении себя от людей расслабленных и нерадивых…» [87] ) является Беседой 1–й; Слово 68–е («Об отречении от мира и о воздержании от вольного обращения с людьми» [88] ) — Беседой 18–й; Слово 20–е («Ежедневное напоминание о том, что всего нужнее…» [89] ) — Беседой 20–й из собрания Бесед Иоанна Дальятского. О том, что не все Слова, вошедшие в греческий перевод «Слов подвижнических» преподобного Исаака Сирина, в действительности принадлежат ему, было известно давно. Первый издатель греческого текста ученый иеромонах Никифор Феотокис (впоследствии ставший архиепископом Астраханским) в предисловии к своему изданию, увидевшему свет в 1770 году, писал:

О Словах [преподобного Исаака] нужно знать, что два из них, а именно второе и восьмое, не являются творениями нашего Исаака, как показывает Ассемани [90] , но первое из них является двадцатым, а второе — восьмым Словом Иоанна Саввы, который был монахом в Ниневии, процветал в середине шестого века… в обители, называемой Дилаитской [91] , на другом берегу Тигра [92] .

Хотя эта информация весьма неточна [93] , она свидетельствует о том, что уже в XVIII столетии издатели греческого текста знали о наличии в нем произведений, принадлежавших не Исааку Сирину, а Иоанну Дальятскому.

Кроме того, в греческий перевод творений преподобного Исаака вошло «Послание к преподобному Симеону Дивногорцу», жившему в VI веке. Как мы уже говорили, именно на основании этого послания некоторые наши дореволюционные авторы, такие как архиепископ Сергий (Спасский), утверждали, что преподобный Исаак жил не в VII, а в VI веке. Однако это Послание (Слово 55 в русском переводе) ни в одной сирийской рукописи не надписано именем преподобного Исаака. Во всех сирийских рукописях, а также в арабской и эфиопской версиях Послание надписано именем Филоксена Маббугского. Послание сохранилось в двух версиях — полной и краткой; большинство имеющихся рукописей содержат полную версию, в которой произведение названо «Посланием к Патрикию Эдесскому». Авторство Филоксена подтверждает вся рукописная традиция и все современные ученые, работающие в области сирийских исследований [94] . А. де Аллё, один из крупнейших сирологов XX века, изучивший все доступные науке сирийские рукописи Послания, говорит: «Подтверждаемая всей сирийской рукописной традицией, атрибуция «Послания к Патрикию» Филоксену нам представляется неопровержимой» [95] .

В том, что «Послание» Филоксена Маббугского не принадлежит преподобному Исааку, можно убедиться, сравнив его содержание с содержанием подлинных произведений преподобного Исаака [96] . Автор Послания пишет: «Кто достиг душевного здравия, у кого ум срастворен с Духом, и кто умертвил себя для жития человеческого, тому общение со многими не бывает вредным, если трезвится он в делах своих. И он не для того живет со многими, чтобы самому получать пользу, но чтобы приносить пользу другим… Но и немощному… полезно также сожительство со многими» [97] . А вот что пишет преподобный Исаак:

Да не обольщают нас утверждающие, будто бы никакого вреда для нас нет от того, что слышим и видим нечто, ибо мы будто бы… при встрече с лицами и вещами не чувствуем тревоги страстей. Утверждающие это, если и раны приемлют, не знают этого, но мы не достигли еще сего душевного здравия [98] .

О, какое зло для живущих в безмолвии — и лицезрение людей и беседа с ними… Как сильный лед, внезапно покрыв древесные почки, иссушает их и уничтожает, так свидания с людьми… иссушают цветы добродетелей, только что расцветшие от срастворения безмолвия [99] . Хочешь ли, по евангельской заповеди, приобрести в душе твоей любовь к ближнему? Удались от него, и тогда возгорится в тебе пламя любви к нему [100] .

Очевидно, что, если в подлинных произведениях преподобного Исаака подчеркивается важность безмолвия и удаления от людей, то в Послании Филоксена, напротив, подчеркивается польза общежития.

Отметим также, что в Послании приводится несколько историй из жизни города Эдессы: автор упоминает о некоем Малпа, ведшем свой род из Эдессы и «изобретшем ересь евхитов» [101] , а также о некоем Асина, «сочинившем многие тресловия, которые поются и доныне» и бросившемся с «горы, называемой Сторгий» [102] . Для Исаака Сирина, который родился в Катаре, был епископом в Ниневии, а затем отшельником в Хузистане, такая осведомленность о делах Эдессы и о ландшафте ее окрестностей была бы в высшей степени неожиданной. Для Филоксена же, который учился в Эдессе и прекрасно знал монастыри в окрестностях города, вполне естественно было знать не только о местных лжеучителях, но даже и о том, что «доныне» поют в Эдессе.

По какой же причине в греческий перевод творений преподобного Исаака вошли сочинения, в действительности ему не принадлежавшие? Возможно, это произошло по ошибке. Хотя ни в одной сирийской рукописи, как было сказано, означенные произведения не надписаны именем преподобного Исаака, в некоторых рукописях они помещены непосредственно после «Слов подвижнических» преподобного Исаака Сирина. Так например, рукопись Vatican syr. Ms 125 (X век) начинается со Слов преподобного Исаака Сирина (листы 1—142), после которых следует Послание Филоксена (листы 145—158) и Беседы Иоанна Дальятского (листы 158—211): все эти произведения в рукописи правильно атрибутированы соответственно преподобному Исааку, Филоксену и Иоанну. Вполне возможно, что греческие переводчики пользовались подобного рода манускриптом. Более того, весьма вероятно, что при переводе они только добавили несколько не принадлежавших преподобному Исааку произведений к сборнику его Слов, снабдив их информацией об авторстве, а позднейшие копиисты эту информацию опустили [103] .

Впрочем, греческие переводчики могли и совершенно сознательно поставить имя преподобного Исаака над этими произведениями. Всякий, кому приходилось работать с греческими патристическими источниками, знает, что подобного рода замена в византийской традиции не только не являлась чем–то криминальным: она, напротив, воспринималась как богоугодное дело, направленное на то, чтобы искоренить из памяти Церкви имена лиц, осужденных в ереси, но при этом сохранить то, что в их литературном наследии является православным. Именно с этой целью, например, «Слово о молитве» Евагрия [104] было приписано преподобному Нилу Синайскому, под именем которого оно издавалось и в Византии и на Руси [105] .