Где ты, Мери Поппинс? - Кэролайн Андерсон

На секунду ей показалось, что она выиграла, но он вдруг резко повернулся, взял портфель и пошел к входной двери, с шумом захлопнув ее за собой.

— Ну, черт бы тебя побрал, Джеймс Кармайкл, — пробормотала Поппи и побежала, перепрыгивая через две ступеньки, вверх по лестнице в комнату мальчиков.

Уильям лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и так отчаянно рыдал, что казалось, сердце его разорвется, а Джордж сидел рядом, беспомощно похлопывая его по плечу и тяжело вздыхая.

— Ненавижу его! — сквозь слезы выкрикивал Уильям. — Он злой, ужасный! Ненавижу его!

— Ох, дорогой ты мой…

Поппи подняла мальчика и прижала к себе, другой рукой притянула Джорджа. Так она и сидела, обнимая обоих и тихонько покачивая, пока шторм не утих.

— Не сердитесь на него, у него сейчас много работы, и он ужасно устает.

— Он всегда устает, и у него всегда много работы, а когда он дома, он закрывается в библиотеке, — голос Джорджа был полон горечи.

— Лучше бы он умер вместо мамочки, — прошептал Уильям, и Поппи чуть сама не разревелась вместе с ними.

Джеймс приехал довольно поздно и, переодевшись, отправился на ужин с Элен, пообещав Поппи непременно поговорить с мальчиками утром. После ужина притихший Уильям предложил Поппи посмотреть фотографии.

— Фотографии?

— Мамины фотографии. Папа не разрешает брать альбомы, он думает, что нас это огорчает, а мы думаем, что это его огорчает. В общем, он не любит, когда мы их рассматриваем. А ты хочешь на нее посмотреть?

— Да, Уильям, хочу.

Мальчики принесли два альбома. Один был свадебный, на обложке серебром было выведено два имени: Джеймс Роберт Кармайкл и Клер Луиза Томпсон. Поппи открыла альбом и увидела хорошенькую смеющуюся девушку с сияющими глазами, а рядом был совсем молодой Джеймс, рука его собственнически прижимала к себе невесту, а глаза были живыми и счастливыми.

— Мама была очень красивая, — сказала Поппи мальчикам.

Во втором альбоме были фотографии медового месяца, потом пошли фотографии новорожденных мальчиков, потом чуть постарше, и еще старше, с уже лукавыми глазами и разбитыми коленками. А потом неожиданно все кончилось.

— В то лето она умерла, — сказал Джордж, — и мы перестали ездить отдыхать в коттедж.

— В коттедж? Это папин коттедж?

Уильям кивнул.

— Мы спрашивали папу, почему мы больше туда не ездим, а он говорит, что ему некогда. А вот Фризби туда ездит, и другие люди с папиной работы, а мы нет.

— Фризби?

Уильям сморщил нос.

— Элен Фосби-Ли. Мы зовем ее Фризби. Она такая зануда и бегает за папой.

Поппи строго пожурила мальчиков, сказав, что им еще рановато обсуждать действия взрослых, и, несмотря на яростные протесты, погнала их в ванную.

Джеймс вернулся домой ровно в полночь, старинные часы в холле отбивали последний двенадцатый удар.

— Привет, Золушка, — сказала ему Поппи, и он ответил усталой улыбкой.

— Привет, Мэри Поппинс. Ты припозднилась.

— Да, я ждала вас, чтобы поговорить.

Он застонал.

— Можно я налью себе чего-нибудь выпить? Я мертвецки трезв и чертовски устал. — Он подошел к бару и плеснул себе виски. — О'кей, открывай стрельбу.

Поппи слегка передернула плечами.

— Я хочу сказать о мальчиках…

Он фыркнул.

— Что на этот раз? — Он уселся на другом конце дивана, с интересом наблюдая за тем, как она пытается подобрать слова. — Ну, давай же, Поппи, врежь мне. Что произошло?

Она глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы когда-нибудь разговариваете с ними об их матери?

— О Клер? — удивленно спросил он. — Да, разговариваю, но не очень часто. Но в этом нет ничего удивительного.

Она беспомощно пожала плечами.

— Они говорят, что вас никогда нет дома, что вы о них не заботитесь, не разрешаете им смотреть фотографии матери, не возите их на каникулы в коттедж и… — Она прервала свою сбивчивую речь и тряхнула головой.

— И? — мягко переспросил он, внимательно глядя в ее раскрасневшееся лицо.

— Возможно, он так не думает, просто сказал сгоряча.

— О чем он не думает, Поппи? Скажите мне.

— Уильям… он сказал, что лучше бы это были вы, а не мама.

В его глазах появилась боль, и он закрыл их, словно отгораживаясь от Поппи и ее сочувственного взгляда.

— Ну, в этом я с ними согласен. Однако не мы это решаем, может, оно и к лучшему.

Он допил виски и налил себе еще.

— Хотите выпить?

Поппи отрицательно покачала головой.

— Вам, правда, было совершенно необходимо уехать сегодня вечером?

— Да. Это был деловой ужин, запланированный несколько недель назад. Мы развлекали нашего иностранного заказчика. К счастью, он уехал довольно рано.

— Мы?

— Мы с Элен Фосби, она у нас директор по связям с общественностью и по международным связям.

— Мне показалось, что мальчики ее недолюбливают.

— Боюсь, это взаимное чувство. — Он невесело рассмеялся. — Когда она была здесь в последний раз, они спустили ей все шины.

Поппи подавила смешок, но недостаточно быстро, он удивленно поднял бровь, а потом и в его глазах появились искорки смеха.

— Элен была в ярости.

— Представляю. И кто их накачивал?

— Мальчики. Они провозились с этим полдня. Мне пришлось дать Элен свою машину. — (Поппи хмыкнула.) — А насчет времени… я обещаю освободить как-нибудь целый день и провести его дома с мальчиками, а завтра могу обещать только пару часов. Поппи, вы должны это знать, у нас сейчас очень важный и трудный период: мы объединяемся с еще одной компанией, поэтому у нас сейчас творится черт знает что, но мы через это перелезем. — Он ослабил галстук и, откинув голову, на секунду прикрыл глаза. — Подарите мне немного времени, Поппи. Возьмите мальчиков на себя, пока не кончится этот трудный период. Это не будет длиться долго — две-три недели, а потом мы сможем проводить вместе больше времени.

— Пока не возникнет следующий трудный период.

— Этого не будет, обещаю.

Казалось, он говорит абсолютно искренне, в глазах тревога, а в голосе столько убежденности. Он выглядит как политик накануне выборов, подумала Поппи. Как бы ей хотелось поверить во все это.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Утром в воскресенье мальчики встали рано. Они сидели с Поппи на кухне, планируя день.

— Мы можем пойти погулять в лес, — предложила Поппи.