Еще один глоток - Питер Чейни

Кэрола была среднего роста. Овал ее лица красиво обрамляли рыжие тициановские волосы. С тех пор как они познакомились, Беллами очень часто думал об их необыкновенной красоте. Черты ее лица были тонкими, правильными, а темно-голубые глаза спокойно смотрели на мир, который она считала недурным местом, чтобы в нем не происходило.

Беллами полагал, что лицо ее свидетельствует о глубине ума и тонкости чувств, и знал, что большинство ее родственников недоумевают, какого черта она в нем нашла. Усмехнувшись про себя, он подумал, что, по существу, готов был разделить их недоумение.

Даже он понимал, что стыдно компрометировать Кэролу на публике. Но по размышлении заставил себя утешаться тем, что пьющий человек не может позволить себе быть столь щепетильным по поводу таких мелочей.

– Ты под мухой, Ники, – холодно сказала она и, слегка повысив голос, добавила: – а ведь я просила тебя быть трезвым.

Он неопределенно усмехнулся.

– Все в порядке, Кэрола. Я не так уж пьян и обещаю не напиться. Я буду невинен и мил, как новорожденный голубок.

Не успела она ответить, как появился Харкот Марч. Позади него Беллами краем глаза заметил Айрис Берингтон, которая успела уложить волосы со времени их недавней встречи. Оценил он и ее строгое, хорошо сшитое вечернее платье.

– Привет, Кэрола… Привет, Ники, – сказал Харкот. – Холодно, идет дождь и война.

Он глуповато улыбнулся, решив, что здорово пошутил.

Беллами начал шарить по карманам в поисках портсигара. Он смотрел на Марча и думал о том, что не любит его. Кэрола за руку поздоровалась с Айрис Берингтон. Беллами нашел портсигар, закурил, предложил Марчу и тот достал зажигалку.

Харкот Марч был невысокого роста, предрасположенный к полноте. Это был тип мужчины, которые всегда носят отлично сшитую одежду, но она кажется чуть-чуть тесноватой для них. Беллами с некоторой неприязнью отметил, что воротничок его рубашки на добрый дюйм уже, чем ему нужен. Над ним нависала красная складка шеи. Лицо у него было круглое, из тех, что часто покрываются веснушками, с большим носом, испещренным сетью красных прожилок, свидетельствующих о том, что он выпивает. Беллами с надеждой подумал, что его собственный нос никогда таким не станет.

Марч засунул зажигалку в карман с замысловатой эмблемой и похлопал по нему. Он любил подобные жесты. Самые обычные, банальные действия он производил с театральной напыщенностью, словно намеренно стремился привлечь внимание окружающих.

Затягиваясь сигаретой и желая прогнать начинавшуюся головную боль, Беллами размышлял о том, что могла найти в этом человеке такая очаровательная женщина, как Ванесса Марч. Это был тот самый случай соединения красоты и животного начала, но последнее здесь было начисто лишено какого бы то ни было благородства. Это было ничтожное животное.

Они все проследовали в гостиную – обширное Т-образной формы помещение с высокими потолками. Основание буквы "Т" было длинным, а "крылья" уходили вправо и влево двумя нишами в конце зала. Из левой ниши дверь вела в спальню Кэролы, из правой – в обеденный зал.

Внутри было полно народу. Прислонившись к дверному косяку Беллами рассеянно разглядывал публику – кругом накрахмаленные сорочки, многие на пожилых с военной выправкой, составлявших большинство мужской части родственников Кэролы. Ему показалось, что один-два из них взглянули на него подозрительно. Он представил себе, как они обмениваются впечатлениями о нем друг с другом и со своими женами: "Это Беллами. Он снова пьян. Черт бы подрал этого малого! Какого дьявола Кэрола в нем нашла?"

Он побрел через зал, прокладывая путь прямо через небольшие группки гостей, и вошел в правую нишу. У стены здесь стоял длинный стол, сервированный всевозможными напитками. Беллами попросил большой стакан виски с содовой и, потягивая его, подумал, что после рома и шампанского вкус виски не слишком приятен. Оттуда, где он стоял, хорошо видна была вся комната. В конце ее о чем-то оживленно беседовали Харкот Марч и миссис Берингтон. Беллами решил, что разговор был серьезным: хотя она время от времени улыбалась Харкоту и оглядывалась по сторонам, видно было, что в промежутках между этими "жестами на публику" беседа была напряженной и не слишком добродушной. Айрис Берингтон была чем-то раздражена, как показалось Беллами.

На другом конце комнаты, по диагонали от Харкота, сидя на диванчике, Ванесса Марч разговаривала с дядей Кэролы. Иногда она бросала взгляд через зал на Харкота с Айрис. Однажды Беллами показалось, что губы ее зловеще искривились. Он подумал, что Ванессе должно быть неприятно наблюдать за любовной размолвкой своего мужа и его дамы в доме друзей.

Когда дядя Кэролы отошел, Беллами приблизился к Ванессе и сел рядом.

– Привет, Ванесса, – поздоровался он.

Она взглянула на него.

– Привет, Ники. Как дела?

– Все в порядке, – ответил он. – Одно плохо: виски нынче слишком дорого, поэтому стаканы не бывают достаточно полными.

Беллами отметил, что Ванесса – очень привлекательная женщина. Черные волосы великолепно оттеняли безупречную белизну кожи ее лица. Большие мерцающие карие глаза, трепетная тонкость красиво очерченных губ в сочетании с грациозностью стройной фигуры и ярко выраженным личностным началом производили поразительное впечатление.

Беллами бросил взгляд на Харкота и тихо икнул.

– Знаете, Ванесса, я с вами согласен.

– Что вы имеете в виду? – рассмеялась она.

Он широко улыбнулся ей.

– Я согласен с тем, что вы думаете о Харкоте. Он – круглый дурак, вот кто он. Знаете, Ванесса, вы – восхитительная женщина. Я, как и любой мужчина, повидал на своем веку немало миловидных женщин, но, пожалуй, никогда не встречал такой обворожительной, как вы. И поэтому Харкот – первоклассный балбес, если может ухлестывать за этой крошкой Берингтон. И еще, – добавил он серьезно, – я считаю, что это нахальство с его стороны привести ее на вечеринку к Кэроле. Уверен, что Кэрола ее не приглашала.

Ванесса слегка улыбнулась.

– Как ни странно, она ее пригласила, Ники. Она пригласила мисс Берингтон по моей просьбе. Я предпочитаю, чтобы Харкот был с ней, но трезв, чем оставался при мне, но напился бы.

– Вы – необыкновенная женщина, Ванесса, если способны так поступать, – восхищенно произнес он.

– Ники, дорогой, – ответила она, положив руку на его колено, – эти разговоры совсем не в вашем стиле, и вы так говорите только потому, что немного навеселе, ведь правда? Вы ведете себя не так, как обычно ведет себя тактичный Ники. И в конце концов Харкот меня мало волнует. С какой стати? Он меня раздражает. Уже давно. Он глуп… бездеятелен… он – круглый идиот.

Беллами расплылся в улыбке.

– Ну, так им и надо. Мне нравится, когда женщина рассуждает вот так. Знаете, Ванесса, если бы я не был так увлечен Кэролой, я бы мог серьезно увлечься вами.

– Это очень мило с вашей стороны, Ники, – рассмеялась она. – Но позвольте мне дать вам совет. Если вы так увлечены Кэролой, вам следовало бы чуть поменьше пить. Похоже, ей это уже начинает надоедать. – Она понизила голос: – Она сказала мне, что вам поручили расследование дела об утечке информации или что-то в этом роде в отделе "Ц". Почему бы вам не воспользоваться случаем, Ники, и не перевернуть страницу?

– Забавно, что вы это говорите. Каждое утро, обычно около десяти часов, я сам даю себе слово "перевернуть страницу". И даже начинаю ее переворачивать, но проклятая страница оказывается такой тяжелой где-то к двенадцати часам, что лишает меня сил и возвращается на прежнее место.

Вдруг лицо его озарилось.

– Смотрите, вот Ферди.

Фердинанд Мотт вошел в гостиную, подошел к Кэроле и поздоровался с ней за руку. Это был высокий, красивый мужчина. Глядя на него, всякий невольно вспоминал о кавалерийских офицерах, что вообще-то было странно, потому что Фердинанд никогда в армии не служил. У него были прекрасные манеры, и с ним было приятно общаться. Улыбка почти никогда не сходила с его лица.

– Хотите выпить, Ванесса? – спросил Беллами.

– Нет, благодарю вас, Ники. Не сейчас. Мне скоро нужно идти.

– Ну, а мне необходимо выпить, – сказал Беллами. – Посему, если позволите, я пойду что-нибудь принесу себе.

Он встал и отправился в правую нишу. Наблюдая, как он скользит между группами беседующих гостей, Ванесса подумала, что движения его всегда грациозны – даже когда он пьян.

Беллами увидел, что Мотт пьет виски с содовой, и велел налить себе того же.

– Ну, Ники, как дела? – спросил Мотт. – Как жизнь?

– Все в порядке, Ферди, спасибо, – ответил Беллами. – Ну, а жизнь – проклятая штука. – Голос его чуть-чуть зазвенел:

– Моя вечная забота – деньги.

Мотт дружелюбно улыбнулся.

– Теперь это – общая забота.

Он протянул Беллами портсигар. Беллами взял сигарету и стал искать в карманах зажигалку. Потом посмотрел на Мотта. Взгляд у того был неприветливый.