Поцелуй стали (ЛП) - Бек Макмастер

– Мож, я разведаю, че Викерсу от них надобно? – спросил Рип.

Блейд взял золотой портсигар.

– Нет. Я уже кой-кого послал в ту сторону. Ты лучше держись от Викерса подальше. – И вытащив тонкую сигару, мельком взглянул на Уилла: – Тебя это тоже касается.

Карвер жестоко ухмыльнулся.

– Так че ты от нас хошь? – уточнил Рип.

– Приглядите за домишком. – Блейд наклонился и зажег сигару. – Особливо ты, Уилл. С твоим носом и слухом Викерс не подберется близко. – Глубоко вдохнув, Блейд почувствовал, как дым заклубился в легких. – И дай всем понять, что она принадлежит мне.

– А че ты ее не отметишь? – Уилл поднял руку, на запястье которой четко виднелась татуировка.

– Еще не время, – пробормотал Блейд.

Его охватило безумное желание поставить метку на коже Онории, но он не станет действовать силой. Мисс Тодд сама попросит его, когда будет готова. Подняв взгляд, Блейд заметил, что помощники его внимательно изучают – особенно Уилл, сверля проклятыми янтарными глазами.

– А ну живо выполнять! – рявкнул Господин.

Стоило Рипу встать, как Кошак напал на его сапог. Верзила поморщился и попытался избавиться от кота, не причинив тому вреда.

– Кошак, сюды! – Блейд встал на колени и щелкнул пальцами.

Кот посмотрел на хозяина и задумался над его просьбой. Перевернулся, поднялся, позволив Рипу отойти, а потом медленно поплелся к Блейду, чтобы выяснить, в чем дело.

– Чертов кот! – пробормотал Уилл, обходя Кошака дальней стороной.

Когда молодой подручный попытался проскочить, хвостатый оскалился и злобно зашипел на Уилла. Шерсть у кота встала дыбом.

Блейд схватил питомца за шкирку и приказал, устраивая кота на руках:

– Хорош! Уилл – наш друг.

Карвер мрачно оскалился:

– Когда-нить я съем эту тварь!

Блейд погладил кота.

– А я когда-нить обзаведусь ковром из волчьей шкуры. – И тут же улыбнулся: – Но не седня. А теперича отправляйся и проследи, чтоб мисс Тодд спокойно выспалась.

* * *

Чарли опять заходился кашлем. Онория погрузила руки в умывальник и тут же услышала знакомое «кх-кх-кх» из комнатки, которую брат делил с Леной. Старшая Тодд подняла голову и вытянула шею. За последний месяц она уже научилась по звуку определять, насколько все серьезно.

– Только не снова, – пробормотала Онория, вытирая руки о фартук. Слабое утреннее солнце просачивалось в окна. Мистер Мейси ждал ее на работу к девяти, задерживаться не стоило, но ведь Чарли – ее брат.

Их квартирка состояла из кухни и двух крохотных спален. Поначалу, когда семейство Тодд только перебралось в Чепель, в одной комнате жили именно сестры, но затем Чарли стали мучить ночные приступы, и Лена перебралась к нему, чтобы приглядывать за беднягой. Между младшими сестрой и братом всегда существовала особая связь, и само присутствие Лены – к вящей ревности Онории, – казалось, успокаивало больного.

– Ну, давай же, – шептала сестра, когда Онория открыла дверь. – Вдохни хорошенько, вот так, молодец. Медленный и глубокий вдох.

Заметив упавшую на кровать тень, Лена повернулась. Под ее глазами виднелись темные круги. Лицо Чарли так побелело, что можно было сосчитать веснушки на его щеках, а исхудавшие руки торчали из пропитанной потом ночной рубашки, как у пугала.

Брат слабо улыбнулся:

– Онор…

И снова зашелся в приступе кашля.

Лена поджала губы.

– С ним было все в порядке.

Онория не обратила на сестру внимания, села на постель и стала разминать спину брату, пальцами массируя напряженные бугорки вдоль его позвоночника. Сколько бы Чарли ни ел, он все больше слабел и худел, как будто отныне просто не мог напитаться едой.

– Я принесу воды, – пробормотала Лена, исчезая за дверью.

Онория прижала лицо Чарли к своему плечу, пока он кашлял.

– Вот так, мальчик мой, – ворковала она. – Не сдерживайся, тебе скоро станет легче. – Горечь наполнила рот. – Я об этом позабочусь. – Еще одно невыполнимое обещание. Ну сколько можно!

К тому моменту, когда Лена вернулась, приступ прекратился. Онория осторожно укачивала брата, убирая шелковистые волосы с шеи. По утрам кожа Чарли становилась неестественно прохладной, почти белой. Ночью же он извивался и потел, часами скрипя зубами.

– Тебе лучше уйти, – сказала Лена, протягивая стакан Чарли. – А то опоздаешь. Снова. Ты же помнишь, что случилось в прошлый раз.

Мистер Мейси прочитал ей целую нотацию, намекая, что в следующий раз урежет плату.

– Не опоздаю. Если надо – побегу.

– В этом? – изумленно вскинув брови, спросила Лена.

Онория стиснула зубы. Сегодня она надела лучший наряд: кремового цвета, с множеством рюшей и узорчатой парчовой накидкой. На фоне тускло-коричневого шерстяного платья младшей сестры – сшитого собственноручно, – одеяние старшей Тодд выглядело ослепительно. И из-за этого они постоянно ссорились. Но ведь работа Онория требовала респектабельного вида, а занятие Лены – нет.

– Да, в этом, – отрезала Онория.

– Не надо, не ссорьтесь, – хрипло прошептал Чарли, схватив ее за руку.

Сестры посмотрели на него.

– Мы не спорим, – инстинктивно возразила Онория, пригладила волосы Чарли и слегка приподняла его острый подбородок. – Мы… – Оборвавшись на полуслове, она прошептала: – Чарли?

На его губах была кровь. Больной посмотрел на Онорию остекленевшими глазами:

– Что?

– О боже праведный! О нет! Твое платье! – воскликнула Лена, садясь рядом.

Онория в ужасе посмотрела на свой наряд. На плече расползлось ярко-красно пятно. Чарли коснулся своих губ и уставился на кровь на кончиках пальцев.

– Ничего страшного, – выпалила Онория. – Ты, вероятно, прикусил язык. Лена, перестань быть такой… такой…

Ее рука блестела от крови. Состояние Чарли не должно было ухудшиться так быстро. Онория неустанно давала ему таблетки с железом Блауда и делала уколы коллоидного серебра. Рука бедняги напоминала подушечку для иголок.

Брат заворожено уставился на кровь.

– Ее так много, – прошептал он, розовым языком облизывая окровавленные губы. В его бледно-голубых глазах мелькнуло что-то черное.

– Подай! – приказала Онория, указывая на грязную фланелевую ткань возле тазика с водой. И, схватив руку Чарли, вытерла кровь поданной Леной тряпицей. – Вот, почти все.

– Онор, он… – Лена запнулась.

Чарли голодными глазами смотрел на кровь на плече сестры.

Внутренне дрожа как осиновый лист, Онория нашла в себе силы приказать холодно и сдержанно:

– Лена. Скорее приведи доктора Мэдисона. Передай, что Чарли стало хуже.