Sindy rella - Андрей Сергеевич Прокопьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это папа… — промелькнула мысль, и тут же она ринулась в открытую дверь и обомлела. За мастерским столом сидел мистер Релла в окружении трёх статных дам, повёрнутые к ней спинами. На каждой из них дорогие пышные платья, похожие на те, что Синди прячет в шкафу, их причёски гладко уложены, нет ни единого изъяна в их собранных волосах. Все трое разом оглянулись на вошедшую и мило поздоровались, выдавливая радостную улыбку.
— О, моя дорогая, я так скучал! — часовщик встал из-за стола, обойдя неизвестных дам, направился к дочке, чтобы обнять, и прижав к себе, вывел её из мастерской. Взяв её за нежную руку, предложил присесть на мягкой софе. Удивлённая поведению отца Синди согласилась и устроилась рядом.
— Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, я замечаю, как ты меняешься, становишься краше, и всё больше… — на мгновение замолчав, мистер Релла улыбнулся. Ладонь, что лежала на запястье у дочери стала влажной. Чуть отвернувшись от девушки, он прошептал: — Ты и сама знаешь, как похожа на неё. Смотрю на тебя, и вижу в твоих глазах отражение её души.
Синди съёжилась внутри. Не проходило и дня, чтобы она не вспоминала о матери, но сам вдовец редко позволял себе расчувствоваться в присутствии дочери. После неудачных попыток откровенного разговора с отцом, девочка поняла, что должна сама справиться со своим горем, и за прошедшие 10 лет научилась обходиться без его участия. А теперь, эти признания ввели её в ступор. Ощутив, как в груди сжимается ком, она силой пыталась подавить его, не дав волю чувствам, но глаза предательски наполнялись слезами. Стараясь скрыть от отца мокрый взгляд, отвернулась, но он словно чувствовал её отторжение, давил сильнее, пытаясь добиться расположения. Грубая ладонь плотнее сжимала запястье, тонкая, прозрачная кожа побагровела, бледно-красные и синюшные вены стали проглядываться ещё сильнее, и лишь когда девушка одёрнула руку, отец ослабил хватку.
— Прошло уже 10 лет… — продолжил говорить мистер Релла томным печальным голосом. — это время было для нас тяжёлым, и мы как могли, справлялись с ним, как ты поняла, каждый по-разному…
В сознании девочки мелькали все те дни, когда она убегала вглубь леса, чтобы никто не видел её грустных глаз, рыдала ночами в подушку, не услышал её плача, как пыталась стать ближе с отцом, но перед ней всегда захлопывалась дверь мастерской… Эти 10 лет были сложными для них, но, если он потерял любимую супругу, она потеряла обоих родителей.
— Моя милая Люсинда, я хочу, чтобы мы были счастливы с тобой. Недолог тот час, когда твоё приданное пригодится тебе, а, следовательно, ты покинешь этот дом, каким бы родным он тебе ни был. И больше всего на свете я тебе желаю встретить такую любовь, какой была у нас с твоей матерью.
Синди снова испытала дрожь, словно от просквозившего окна, пустившего беглый холодок. До сих пор она не думала о том, что грядёт ей в дальнейшем, считая себя полноправной и единственной хозяйкой дома. Слова отца словно ударили её, и теперь в её глазах светлая уютная гостиная вдруг помрачнела. Удручающие мысли девушки были прерваны звонким шумом из мастерской. Мисс Релла уже и забыла о неизвестных дамах в гостях, и, кажется, они нарвутся на немилость отца, раз позволили себе притронуться к часам, а уж тем более уронить их. Мастер лишь ойкнул и дёрнулся от услышанного, едва повернулся в сторону мастерской, и снова его взгляд вернулся к дочери.
— Я уже не молод, об этом неустанно мне твердят сотни мною же сделанных часов, отсчитывая стрелками тот срок, что мне остался. Но перед тем как навсегда покинуть тебя, я бы хотел снова почувствовать себя живым, как раньше, тогда, когда мы были втроём… — часовщик отрывался от взгляда дочери, его тон начинался с грустного, но с каждым произнесённым словом становился более насыщенным. — Я не могу поступить иначе, как просить твоего благословения на новый брак.
В глазах девушки потускнело. И без того, кажущаяся мрачная комната расплылась в туманной дымке. Всего, чего её сейчас хотелось, это положить тяжёлую голову на подушку, чтобы скорее заснуть и проснуться следующим утром, забыв, как дурной сон. Что не давало ей провалиться в глубокое сознание, это сжатое запястье в руке отца. Чуть отдышавшись и придя в себя, девушка лишь покачала головой, не найдя подходящих слов. Мастеру по часам этого было достаточно, чтобы тот смог вздохнуть с облегчением. В гостиную вошли заждавшиеся дамы. На одной из них, что стояла посредине, красовалось бархатное бордовое платье, украшенное новомодной драпировкой, оно настолько плотно обтягивало силуэт, что, казалось, нижний корсет не ставил шансов для глубокого вдоха. Пышный кринолин под несколькими слоями юбки оборачивал талию, делая ещё более тонкой и изящной. Грозди жемчужин и драгоценных камней украшали уши и шею дамы, а высокая гладкая причёска строго величала голову. Каштановые волосы с редкой проседью подчёркивали глубокий, тёмный взгляд в бездонных синих глазах. Тонкие алые губы натягивались в надменную улыбку, которую дама старалась выдать за доброжелательную. Две особы, что стояли по обеим сторонам от женщины, были наряжены в идентичные платья, разве что отличались контрастным цветом: розовый и бирюзовый. Юбки не такие пышные, а корсеты, если и затянуты, до такого совершенства, как у незнакомки посредине, им обеим далеко. Убранства на девушках более скромнее, причёски сдержаны, накрученные локоны собраны красивой заколкой, которая могла похвастаться яркими цветами из мелких драгоценных камней. Волосы одной из них, что стояла по левую руку темные, с каштановым отливом, у той, что справа, более светлые. Внешне же налицо, они очень похожи друг на друга, с той лишь разницей, что одна обладает крупным носом, вторая маленьким и крючковатым. Девушки мило улыбались. Было несложно догадаться, что перед ней стояли мать и дочери.
Мистер Релла подошёл к дамам и представил их: — Моя милая Люсинда, это многоуважаемая леди Маргарет и её прелестные дочери. — девушки чуть поклонились, дама посередине сделала несколько шагов навстречу Синди, взяла её за руку и представилась
