Седая Борода - Брайан Олдисс

Крот и Траутер отступили и замахали руками. Весть о горностаях произвела на обоих сильное впечатление.

— Убирайтесь! — кричали они и командовали своим: — Снимите столб, пусть быстрее убираются.

Столб сняли. Джоан и ее команда оттолкнулись от берега, и их древнее судне опасно закачалось. Однако новость, которую они принесли, уже распространилась на берегу. Слово «горностаи» передавалось из уст в уста, и многие сельчане поспешили к своим домам или к эллингу.

В отличие от своих врагов, крыс, горностаи процветали. В последнее десятилетие их численность — так же как и наглость — резко возросла. Весной на пастбище один зверек напал на престарелого Регги Фостера и перегрыз ему горло. Горностаи существенно изменили свои повадки и теперь нередко охотились стаями, как в Графтоне. В таких случаях они совсем не боялись людей.

Люди знали об этом, и вскоре уже все бежали по берегу, толкаясь и крича.

Джим Крот достал револьвер и прицелился в спину одного из бегущих.

— Не делай этого! — воскликнул Седая Борода, выступая вперед с поднятыми руками.

Крот нацелил револьвер на Седую Бороду.

— Ты не можешь стрелять в своих людей, — твердо заявил Седая Борода.

— Вот как? — Крот выпучил глаза, так что теперь они напоминали волдыри на его старой коже. Траутер что-то сказал ему, и Крот выстрелил в воздух. Сельчане испуганно оглянулись и остановились; потом почти все снова побежали.

— Пускай бегут, — усмехнулся Крот. — Сами сдохнут.

Седая Борода подошел ближе и снова обратился к Кроту:

— Прояви благоразумие. Они напуганы. Стрелять в них нет смысла. Поговори с ними.

— Благоразумие! Уйди с моей дороги, Седая Борода. Они сошли с ума! И они умрут. Мы все умрем.

— Ты хочешь отпустить их, Джим? — спросил Траутер.

— Ты не хуже меня знаешь, что такое горностаи. Если они нападут всей оравой, у нас не хватит патронов. И из лука никто толком стрелять не умеет.

В общем, нам остается одно: взять нашу посудину, перебраться на тот берег и оставаться там, пока эти твари не уйдут.

— Они умеют плавать, ты же знаешь, — заметил Траутер.

— Да, я знаю, что они умеют плавать. Ну и что? Они хотят жрать, а не драться. На другом берегу мы будем в безопасности. — Крот поежился. — Ты представляешь себе стаю голодных горностаев? Видел тех людей на корабле? Хочешь, чтобы с тобой то же было?

Он сильно побледнел и беспокойно озирался по сторонам, словно уже ожидал появления горностаев.

— Если они придут, мы можем укрыться в домах и сараях, — сказал Седая Борода. — Можно защититься и не покидая деревню. Здесь мы в большей безопасности.

Крот в бешенстве повернулся к нему и прорычал:

— Сколько у нас тут надежных домов? Когда горностаи по-настоящему проголодаются, они набросятся на коров, а потом доберутся и до нас. Кто здесь командует? Не ты, Седая Борода! Давай, Траутер, чего ты ждешь? Надо спускать на воду судно!

Казалось, Траутер хотел что-то возразить, но передумал. Он повернулся и начал выкрикивать приказы своим визгливым голосом. Они с Кротом побежали к эллингу, вопя во всю глотку:

— Успокойтесь, болваны паршивые, мы вас переправим на ту сторону!

Теперь поселок напоминал разворошенный муравейник. Седая Борода заметил, что Чарли исчез. Катер с беженцами из Графтона удалился от берега и благополучно достиг плотины. Седая Борода стоял у моста и наблюдал за этим хаосом; сзади подошла Марта.

Жена Олджи держалась с достоинством, хотя и немного ссутулилась, кутаясь в одеяло. Ее бледное, слегка угловатое лицо было покрыто морщинами; однако благодаря хорошему сложению она не выглядела старой, а длинные темные ресницы делали ее привлекательной.

Марта заметила его отсутствующий взгляд.

— Спать можно было бы и дома, — усмехнулась она. Он взял ее за руку.

— Я просто думал: что там дальше, где кончается река? Кажется, все бы отдал, лишь бы взглянуть на побережье. Может, там совсем другая жизнь. Посмотри только, на кого мы тут похожи! Жалкий сброд.

— Ты боишься горностаев, Олджи?

— Конечно, я боюсь горностаев. — Он посмотрел на нее и грустно улыбнулся. — И я устал бояться. Мы одиннадцать лет живем как арестанты в этом поселке и все заразились болезнью Крота.

Они повернулись и пошли к своему дому. В Спар-коте царило необычайное оживление. Люди торопливо уводили с пастбища и загоняли в укрытие немногочисленный скот. На случай подобных бедствий, а также наводнений хлева были снабжены сваями. Заперев коров, люди убирали мостки, и животные оставались в безопасности на значительной высоте над землей.

Когда Седая Борода и его жена проходили мимо дома Энни Хантер, из боковой двери показалась иссохшая фигура Вилли Толлриджа. Еще застегивая свою куртку и не обращая внимания на прохожих, он засеменил к реке с наибольшей скоростью, какую позволяли развить слабые ноги восьмидесятилетнего старца. В верхнем окне появилось лицо Энни, бодрое и, как обычно, нарумяненное. Она помахала им рукой.

— На нас могут напасть горностаи, Энни! — крикнул ей Седая Борода. — Людей будут перевозить на другой берег.

— Спасибо за предупреждение, дорогой, но я лучше тут укроюсь.

— Бери пример с Энни, вот отважная женщина, — сказал Седая Борода.

— Да, и я слышала, она раньше занималась спортом, — отозвалась Марта. — Сейчас ей лет на двадцать больше, чем мне. Бедная Энни: какой ужас быть самой старой спортсменкой!

Седая Борода приглядывался к траве, невольно ища глазами буроватых зверьков, однако улыбнулся шутке Марты. Она как будто на миг вернула ему старый мир — мир легкомысленных замечаний, которые отпускались на вечеринках, где все поглощали алкоголь и никотин. Олджи не зря любил свою жену: она всегда умела оставаться собой.

— Забавно, — заметил он. — Из всех обитателей Спаркота ты одна сохранила способность говорить ради самого разговора. А теперь будь хорошей девочкой: пойди домой и собери самое необходимое. Запрись там, а я вернусь минут через десять. Надо помочь людям загнать коров.

— Олджи, мне страшно. Мы тоже поплывем на тот берег? Что происходит?

Внезапно в его лице появилась твердая решимость.

— Сделай, как я прошу, Марта. Мы не поплывем на тот берег. Мы поплывем вниз по реке. В Спаркоте нам больше нечего делать.

Она не успела ничего ответить: Седая Борода быстро удалился. Она тоже повернулась и зашагала по унылой, словно старческое лицо, улице, вошла в маленький темный дом. Марта двигалась вполне уверенно. Дрожь, охватившая ее после последних слов мужа, скоро прошла; теперь, оглядев облезлые стены и грязный потолок, с которого обвалилась вся штукатурка, Марта прошептала: