Когда темные боги шутят - Александра Лисина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что же тогда делать? — окончательно помрачнел Йен, уже не вспоминая об ужине.
Я развел руками.
— Ты из нас сыскарь. Вот и ищи.
* * *
— Ничего не понимаю, — пробормотал Йен ближе к рассвету. Он сидел за столом, с головой закопавшись в бумаги, и все еще упорно пытался найти разгадку там, где, по моему мнению, ее просто не существовало. А именно: просматривал сделанные сыскарями записи, сравнивал показания, изучал отчет с места преступления и без конца грыз гусиное перо, тщетно пытаясь отыскать зерно истины. — Врагов у настоятеля не было… по крайней мере явных. Обиженная супруга тоже отпадает — он никогда не был женат. Детей нет… по крайней мере до посвящения не сподобился, а потом дал обет безбрачия. Друзей как таковых тоже не имеется. Все его знакомые — либо жрецы, либо прихожане, которые поголовно отзываются об отце Ниле как о хорошем, отзывчивом и добром человеке… кому он вообще мог помешать?!
Очнувшись от дремоты, я сцедил зевок в кулак и, не открывая глаз, заметил:
— Ты преемника его проверил?
— Отец Нил назвал его имя пару лет назад и с тех пор своего мнения не менял. Более того, его выбор был поддержан и принят руководством Ордена[13] как единственно верный.
— Может, все-таки остались недовольные?
— Нет, — уткнув нос в показания, пробурчал Йен. — Даже на мой предвзятый взгляд, отец Луг — прекрасный кандидат. Я пару раз попадал на его проповеди и могу засвидетельствовать, что у него талант удерживать внимание толпы. Ну и конечно, истовая вера в свое благое предназначение. К тому же он проходил посвящение Роду, как отец Нил. И по определению не может быть убийцей. Ведь во второй раз пройти посвящение невозможно… я прав?
— В точку, — сонно кивнул я и устроился в кресле поудобнее, намереваясь еще немного поспать. — Тогда проверь тех, кто посвятил себя Фолу, Малайе и Рейсу. А также Ирейе и Солу, если будет желание.
— При чем тут Ирейя? — непонимающе замер Норриди, в очередной раз раздосадованно куснув ни в чем не повинное перо. — Она же богиня тайн. А Сол… он же бог сновидений, а не войны!
— Эта парочка условно относится к темным богам, — лениво отмахнулся я. Мне, как мастеру Смерти, положено было знать своих потенциальных покровителей.
— Фолово семя, — огорченно отбросил изжеванное перо Йен и, отодвинув от себя ворох бумаг, обхватил гудящую голову руками. — Придется их жрецов завтра… вернее, уже сегодня… еще раз вызвать и допросить!
— Согласен, — пробормотал я, лениво покачиваясь на волнах навеянной Солом дремы. — Посмотри, кстати, информацию насчет конфликтов среди прихожан, поищи какого-нибудь неудовлетворенного работой храма посетителя… безумного просителя, возжелавшего получить от Рода что-то несбыточное, но так и оставшегося ни с чем… может, отцу Нилу недавно угрожали? Или он с кем-то ссорился? Куда-то уезжал ненадолго, а вернулся уже с меткой?
— Вот только не надо меня учить, как делать мою работу! Неужели ты думаешь, я забыл, с чего начинается расследование убийства? Поверь, все это годами отработано и четко прописано в наших…
Йен вдруг заметил, как именно я устроился в его кабинете, и взбеленился:
— Эй! А ну-ка убери сапоги с моего стола!
Я поморщился: сидеть в другой позе в кресле было неудобно. А стол Йена так удачно подвернулся под ноги, что менять их положение я совершенно не собирался.
— Арт! Убери сейчас же! — повысил голос Йен, не дождавшись никакой реакции. — Слышишь?!
— Чем тебе не нравятся мои сапоги? — буркнул я, деловито перекладывая одну ногу на другую.
— Тем, что они ГРЯЗНЫЕ!
— Так давай я их сниму?
Йен возмущенно замер, а потом осенил себя простым кругом[14].
— Избави меня боги от созерцания твоих нестираных портянок… если не уберешь ноги, лишу премии!
Я заворчал, но угроза была серьезной. Поэтому пришлось открыть один глаз, смерить бессовестного тирана укоризненным взглядом, убедившись заодно, что его требование останется непреклонным. А потом опустить ноги на пол и без зазрения совести отгрести отвалившуюся от каблука лепуху глины под его же стол. А то еще подметать заставит.
Нет, я, конечно, мог бы переночевать внизу, на хлипком и отчаянно скрипучем топчане в холле. Но во-первых, это было несолидно (что я, бродяга какой, чтобы по углам ныкаться?), во-вторых, скучно (доводить Йена гораздо интереснее), а в-третьих, бесполезно: я гораздо лучше засыпаю не в тишине, а при звуковом сопровождении. И тембр голоса моего непосредственного начальника подходил для этих целей как нельзя лучше. Особенно когда ему вторил мерный шум дождя за окном.
— Арт, твои манеры меня убивают, — бросив на меня уничижительный взгляд, заявил Йен.
Я широко, с подвыванием зевнул.
— Главное, что они делают это быстро. Если бы ты мучился, я бы, наверное, этого не пережил.
— А не пошел бы ты… вниз, — вежливо послал меня в холл господин начальник Управления городского сыска. — Светает скоро, а у нас много работы, которую некому делать.
— И правда, — согласился я и, к удивлению Йена, послушно поднялся с кресла. — Вы тут продолжайте, а я пошел отсыпаться. Надеюсь, в такую рань на улицах будет не много народу и мне не придется уворачиваться от чужих экипажей, мечтая о том дне, когда я смогу купить собственный.
— Что?! — от такого предположения Йен аж подпрыгнул.
— Я свое дело сделал, применения моих талантов пока не требуется, поэтому как внештатный сотрудник Управления, нанятый для выполнения особого рода задач, я могу со спокойной совестью отправляться домой, ожидая, когда вам, господин начальник, снова понадобятся мои услуги… вот, кстати, и дождь немного поутих… так что спасибо за компанию. Я пошел.
— Арт! — возмущенно донеслось мне в спину. — Не смей меня бросать наедине с нераскрытым делом!
Я сделал удивленное лицо.
— Я тебя не бросаю, а честно признаю свое бессилие. Впрочем… за двойной оклад я готов пересмотреть свои взгляды на жизнь и подумать о возвращении.
На лице Йена отразилось напряженное раздумье, за которым я следил с неослабевающим интересом. Но потом он расслабился, обреченно махнул рукой и раздраженно бросил:
— Проваливай. Толку с тебя сейчас и правда никакого. А позволить тебе протирать здесь штаны по двойному тарифу я не могу — бургомистр меня потом живьем сожрет за нерациональные траты. Так что выметайся и помни мою доброту.
