Маньяк Фишер. История последнего расстрелянного в России убийцы - Елизавета Михайловна Бута
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сережа все же отправился на концерт. В школе все стояли на ушах. Девочки впервые пришли не в форменной одежде, а в бархатных платьях. Естественно, тут же начали отлетать ленточки и пуговицы. Кто-то убегал рыдать в туалет, кого-то учителя отправляли переодеваться из-за слишком яркого наряда или недостаточно торжественного вида (обычно это относилось к мальчикам, которые явились в школьной форме с ободранными локтями, засаленными и перепачканными в чернилах манжетами). В суматохе никто не замечал Головкина, который вплоть до своего выхода сидел на приставном стуле в зрительном зале. По мере того как приближалась его очередь отправиться на сцену, он бледнел и зеленел, из-за чего у него под глазами все отчетливее проступали темные круги.
– Сергей Головкин. Первый класс. Флейта. Музыкальная пьеса… – произнесла учительница в темно-бордовом платье. Договорить она не успела. Сережа почувствовал подступившую к горлу тошноту, сорвался с места и выскочил из зала. Женщина запнулась, извинилась перед зрителями и начала объявлять следующего ученика. Мальчик опорожнил желудок в коридоре, заглянул украдкой в актовый зал, понял, что его имя просто пропустили, и направился к выходу. Он пока не знал, что скажет матери, но твердо решил ни при каких обстоятельствах не возвращаться в музыкальную школу.
Я не любил ходить на занятия. Способностей не было, а учителя требовали очень много и, если ты не выполнял, обязательно били линейкой по рукам и губам. Стал прогуливать и гулять много, а все вокруг курили, и я тоже захотел попробовать. Мне понравилось, это стало помогать в общении, давало разрядку.
Из показаний Сергея Головкина
Летом все одноклассники разъехались по пионерским лагерям и дачам, а Головкин остался в Москве и все каникулы бессмысленно слонялся по улицам Левобережного района. Однажды он вышел из дому раньше обычного. Стулья возле рядов зеленых гаражей пустовали. Обычно здесь заседали счастливые автовладельцы и их приятели. Здесь они чинили машины и бытовую технику, обсуждали новости и, конечно, выпивали. Местные мальчишки обожали крутиться поблизости в надежде, что их примут в компанию взрослых. Иногда такое действительно случалось. Какой-нибудь добродушный дедок подзывал пацанов к себе, чтобы те подержали инструмент, пока он в очередной раз пытался реанимировать свой «ВАЗ-2101». Сережа подошел к пустующим стульям и стал с интересом разглядывать табуретку с привинченной к ней доской, которая использовалась в качестве стола. Тут же, возле одного из гаражей, громоздилась ломаная мебель и груда разного хлама. Повсюду валялись бычки от сигарет. Вероятно, вчера мужики засиделись допоздна, выпили лишнего и скурили пару пачек. Под ногами попадались как окурки дешевых папирос, так и недокуренные сигареты какой-то зарубежной марки. Мальчик принялся их собирать. Когда набралось штук двадцать, он направился за гаражи. Там, на небольшом островке, окруженном деревьями, в учебное время, прогуливая занятия, любили околачиваться школьники постарше; младшие курили свои первые сигареты и пробовали алкоголь. Сейчас это место пустовало. Сережа достал из кармана спички, купленные в соседнем универмаге, и попробовал зажечь сигарету. Первая затяжка заставила его закашляться, но он с упорством продолжал «тренироваться», представляя, как всех поразит, когда начнется учебный год. Никто из одноклассников еще не умел курить, все смеялись над приятелями, рискнувшими потянуть бычок и заходившимися в кашле. Если научиться курить по-взрослому, то есть шанс произвести фурор в классе. Все будут восхищенно смотреть на него, спрашивать закурить. Нужно только раздобыть денег на пачку сигарет…
Очень скоро Головкин всерьез пристрастился к табаку, сохранив эту привычку до конца жизни. Иногда казалось, что курить для него важнее, чем дышать, – так много сигарет уходило за день. В те годы этим увлекались абсолютно все. Сформировалась целая культура. Можно курить и общаться, тем самым чем-то себя занять. Если не знаешь, что делать, – затянись сигаретой. Никто не восхитился его летним достижением, но одноклассники, которые уже пристрастились к никотину, приняли Сергея за своего. Он стал частью коллектива. Тонкая, вьющаяся струйка табачного дыма, кажется, связала его с другими людьми.
4
Кольцо
1971 г., Москва
Когда Головкин учился в четвертом классе, родители вдруг стали часто запираться на кухне и что-то вполголоса обсуждать. По вечерам мальчик силился расслышать, о чем они беседуют, но до него долетали только обрывки фраз:
– …Он может нас возненавидеть. Как, думаешь, он это воспримет? – говорила мать.
– Прекрати глупости болтать, – раздражался отец.
В какой-то момент Сереже надоедало прислушиваться, и он засыпал, а на задворках сознания рождались страшные, тревожные образы. Память услужливо подбрасывала воспоминания о том, как отец обещал отдать его в детский дом или интернат. «Как он это воспримет?» – доносился испуганный голос матери.
Шли месяцы, и Сережа стал замечать, что мать полнеет. Взрослый человек сразу бы понял, что женщина беременна, но в их доме, равно как и в большинстве советских семей, не было принято говорить о деторождении. Если быть совсем точными, то у Головкиных никакие вопросы особо не обсуждались, тем более с ребенком. Лариса никогда не разговаривала с сыном, только просила или приказывала. Сама мысль о том, что можно рассказать сказку или просто поболтать о пустяках, казалась чем-то нереальным. Ребенок – существо неразумное, общаться с ним как со взрослым – это все равно что толковать с собакой, надеясь получить ответ. Какие-то сложные или неудобные темы вообще не поднимались. Если вдруг у мальчика возникал неудобный вопрос, его обычно просто отправляли в детскую.
За несколько недель до предполагаемой даты родов гинеколог настоятельно порекомендовал Ларисе лечь на сохранение, так что Александр с сыном почти на целый месяц оставались предоставленными сами себе. Этот факт тревожил обоих.
В день рождения дочери Головкин-старший пригласил к себе приятелей. Начавшись как пирушка по случаю пополнения в семействе, посиделки постепенно превратились в запой с короткими перерывами на работу. Сергей прилежно ходил в школу, а потом старался допоздна болтаться где-нибудь во дворах. По большому счету он надеялся, что Александр забудет о его существовании. Так, впрочем, и происходило – до тех пор, пока кто-то из собутыльников не напоминал
