Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

«А зачем тогда пить-то? — мысленно усмехнулся я. — Нет уж, не надо ничего предотвращать!»

«Как пожелаете, сударь. Мое дело предложить».

Тем временем японец поднял вторую плошку.

— Я знаю, в России, когда пьешь, положено произносить тост, — глядя мне прямо в глаза, несколько принужденно проговорил он. — Посему предлагаю выпить за Его Императорское Величество Бориса Восьмого — да продлит Небо дни его царствования! — торжественно провозгласил он.

«Под такое же надо, наверное, встать?» — пришло мне в голову.

«На коленях выйдет ничуть не хуже», — усмехнулся «паук».

Тем временем самурай поднес плошку ко рту. Я сделал то же самое.

Крепость в напитке и в самом деле не особо ощущалась. А вот вкус почему-то напомнил мне сильно разбавленный яблочный сок. Ни разу не чарующий, но, в общем-то, и не противный.

В три глотка я осушил плошку. Ясухару так же быстро управился со своей и незамедлительно наполнил обе по новой.

«По идее, сейчас моя очередь произносить здравицы? — уточнил я у фамильяра. — Не в курсе случайно, как там зовут японского Императора?»

«Акихито, — подсказал Фу. — Но знаете, сударь… У них, в этой Стране Восходящего Солнца, не все так однозначно. Лучше поднимите тост за Японию в целом — не ошибетесь!»

— А теперь предлагаю выпить за вашу родину, Тоётоми-сан, за далекую и прекрасную Японию! — произнес я, получив из рук Ясухару плошку.

— Сердечно благодарен, молодой князь! — выпалил японец, чуть не расплескав от энтузиазма сакэ.

Следующий тост снова был поднят Тоётоми — за успешное прохождение нами вступительных испытаний. Четвертый произнес я — за дружбу — после чего Ясухару едва не разрыдался от избытка чувств. Он уже после второй порции сакэ заметно раскраснелся и оживился — но, например, неудобной позы так и не сменил. Что до меня, то уже за дружбу я пил, по-турецки поджав ноги — и почти их не чувствуя.

Пятую плошку мы с японцем и вовсе осушили на брудершафт, договорившись отныне перейти на «ты», а вот после шестой — уже и не помню, чему она была посвящена — сакэ в бутылке нежданно закончилось.

— Ну вот, — в легком разочаровании развел руками я, наблюдая, как с горлышка сосуда неохотно срывается последняя мутноватая капелька. — Только разгон взяли!..

— Самурай никогда не останавливается на полпути! — решительно заявил на это Ясухару — и, вынырнув из-за его подушки, к нам немедленно приплыла вторая бутылка. — Матушка предупреждала, что дружба с русским дворянином потребует соответствующей широты души!

— Я уже говорил, что твоя матушка — мудрая женщина? — уточнил я.

— Ты говорил только о моем деде, — напомнил Тоётоми.

— В таком случае, теперь воздаю должное и прозорливости твоей матери. И предлагаю выпить за ее здоровье — а также за здоровье твоего уважаемого отца!

— Отличная идея! Тогда и за твоих родителей тоже!.. Что-то не так? — нахмурился японец, заметив, должно быть, пробежавшую по моему лицу тень.

— Нет, нет, — поспешно заверил его я. — Все хорошо. Просто мои родители… Они сейчас очень далеко…

— Так и мои тоже, — вновь расслабившись, усмехнулся Ясухару. — Но уверен, они бы порадовались, узнав, что мы о них вспоминаем. За наших родителей! — поднял он наполненную плошку.

— За родителей! — с готовностью поддержал я тост.

Далеко не последний этим вечером.

Глава 5

в которой я устанавливаю рекорд

— По-моему, сие своего рода рекорд, молодой князь, — в непритворном огорчении проговорил из своего кресла Алексеев. — За неполные сутки мы с вами встречаемся здесь уже третий раз! Даже и не припомню, случалось ли подобное с кем-то еще из абитуриентов в бытность мою на сей должности!

— Осмелюсь заметить, господин майор… — покосившись на понуро стоявшего по мою левую руку Тоётоми, выговорил я. — Первый раз из тех трех, как вы сами изволили признать, состоялся по совершенно пустячному поводу. Второй мой визит к вам вовсе не был связан с какими-то претензиями в адрес моей персоны, даже и надуманными — напротив, там я выступал в роли потерпевшей стороны. Ну а сейчас… — я запнулся. Сейчас ситуация и в самом деле складывалась непростая.

Во-первых, оправдываться мне на этот раз было за что — вину за собой я чувствовал, что уж там.

Во-вторых, голова моя с похмелья буквально раскалывалась, и попытки сочинить хоть мало-мальски убедительную отмазку наглухо вязли в бездонной пучине боли — то тупой и тягучей, то вдруг острой как лезвие.

Ну и в-третьих: признаться, я не столь четко помнил, что и как именно мы с Ясухару учинили минувшей ночью, чтобы строить убедительную линию защиты.

Нет, кое-что, конечно, всплывало. Кажется, после второй бутылки сакэ японец неожиданно заявил, что пришло время отправиться к гейшам, ибо теперь он нипочем не уснет, не усладив слух чарующей музыкой сямисэна. Вроде бы, я его пытался отговорить, но, видимо, недостаточно упорно. Тоётоми направился в коридор, а я поплелся за ним — не бросать же друга одного!

Идти куда-то далеко Ясухару было то ли лень, то ли не по силам, и вожделенных гейш с сямисэнами он принялся искать в соседней с нашей комнате — 764-й. Та, к слову, стояла пуста, но поначалу ни я, ни японец об этом не подозревали. Тоётоми сперва деликатно стучал в дверь, затем колотил в нее кулаком, а после и вовсе принялся лупить, чем придется.

Тут вдруг в мою пьяную голову пришла идея продемонстрировать товарищу класс — и я тоже пару раз ударил по двери ногой. На что самурай заявил, что я крайне бездарно выполняю удар йоко гери, что он, Ясухару, брал на Окинаве уроки сюри-тэ, наха-тэ и томари-тэ у самого… не помню имя, какой-то, наверное, крутой мастер восточных боевых искусств — и сейчас мне все покажет. Гейши были на время забыты, и некоторое время мы били в дверь уже ради самих ударов. В итоге высадили замок и ввалились в комнату, никого там, к счастью, не застав.

Дальше в моих воспоминаниях следует провал, и на следующей картинке мы с Тоётоми сидим уже в другой комнате, в компании двух девиц-абитуриенток. Кажется, на этот раз силой в дверь мы не ломились, впустили нас по-хорошему, но как и почему — без понятия. Сямисэна (что это вообще за зверь такой?!)[2] здесь, естественно, не оказалось, но у одной из девиц внезапно нашлась гитара, под бренчание которой японец и в самом деле захрапел.

Его уложили на кровать, а мы втроем еще сидели какое-то время на другой, пили вино (бутылку выставили хозяйки комнаты), пытались нестройно петь под гитару и болтали. Помнится, я в красках рассказывал собеседницам про мир без магии, а те задорно хохотали. Подробности уплывают, но, вроде бы, все было чинно — насколько это понятие вообще применимо к вечеринке с вином и гитарой.

Отпускать меня не хотели, не знаю уж, на что рассчитывая, но я твердо заявил, что непременно должен отнести Ясухару в 763-ю, и, кажется, мне даже помогли тащить его по коридору. Как дошли — не помню, но в какой-то момент самурай, видимо, проснулся, потому как в очередной сцене мы сидим уже у нас, втроем — то ли одна из тех двух девиц задержалась в гостях, то ли новая откуда-то взялась — и Тоётоми пытается научить нас своей коронной магической технике, которую называет Огненная Катана. Она так и выглядит — в руке появляется светящийся японский меч, которым, типа, можно сражаться. «Даже духов рубит!» — хвастается Ясухару. У девицы воспроизвести магическое оружие упорно не выходит, а у меня в какой-то момент что-то получается — правда, меч оказывается коротким и бледным. «О! — восклицает Тоётоми. — Огненный Вакидзаси[3]!» Японец укорачивает свой, и мы начинаем в шутку рубиться, круша все вокруг — причем, я ору: «Банзай!», а Ясухару: «Ура!». Где-то в процессе поединка девица сваливает от греха, но мы о ней уже и не вспоминаем.