Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

— Разрешите взглянуть поближе? — шагнул к ней Петров-Боширов.

— Простите, господин поручик, но он не снимается, — заявила Милана, тем не менее, протягивая руку с перстнем собеседнику. — Можно, конечно, отрезать палец, но, по возможности, хотелось бы этого избежать. Довольно уже на сегодня покалеченных рук!

— С последним не могу не согласиться, молодая графиня, — кивнул Петров-Боширов, аккуратно беря ее пальцы в свои и склоняясь к перстню — словно собираясь поцеловать девице руку. Секунд пятнадцать-двадцать простоял так, замерев, затем пробормотал: — Прошу, прощения, еще минуту… — после чего свободной рукой выудил из кармана своего мундира нечто, напоминающее лупу — а может, и впрямь лупу, круглую, на длинной ручке — и принялся изучать перстень через выгнутое стекло.

Воронцова терпеливо ждала, пока жандарм вдоволь насмотрится, разве что губы недовольно скривила, и то не сразу.

— Слепок духа? — спросил жандарм, наконец отпуская руку девицы и пряча свою «лупу».

— Фамильная реликвия, — заявила Милана.

— Ну, разумеется, — вроде бы вполне устроил такой ответ Петрова-Боширова, хотя я, например, так и не понял, «да» это было или «нет». — И давно вы ее носите, молодая графиня?

— С семи лет. Раньше перстень можно было свободно снимать и надевать, но потом он врос, — пояснила Воронцова. — Но если вы все же настаиваете — я отрежу палец. Разве что попрошу вас о любезности приживить мне его назад.

«Самого себя исцелить крайне трудно, зачастую — невозможно», — пояснил мне Фу, хоть я его и не спрашивал.

— Также, если угодно, готова открыть ауру для сканирования, — спокойно продолжила между тем Милана, вызвав этими словами очередной приступ трясучки у Алексеева.

— Нет, нет, молодая графиня, благодарю за готовность к сотрудничеству, но все, что требовалось, я увидел, — покачал головой жандарм. — Полагаю, вы пока можете быть свободны.

«Пока!» — отметил я про себя.

«Не тешьте себя пустыми надеждами, сударь, — буркнул фамильяр. — Я говорил, что сие — пустая затея!»

«Пустая? А как же перстень? Поручик же опознал Слепок духа! Или нет?»

«Ну, Слепок… Легальный наверняка. А если там и было что предосудительное — теперь концов не сыскать. Именно потому, что сие — Слепок духа».

— Ступайте, молодая графиня, — отпустил между тем Милану Алексеев.

— Всего доброго, милостивые государи.

С этим Воронцова и удалилась.

— Ну, что? — нетерпеливо поинтересовался майор у жандарма, едва девушка покинула кабинет.

— Никаких тайных полостей, — развел руками Петров-Бошаров. — И никаких следов яда.

— Так я и знал! — просиял заместитель начальника корпуса.

— Следовало убедиться, — заявил поручик.

— Да, разумеется, — поспешно закивал Алексеев. — Но теперь, когда всякие подозрения в отношении молодой графини развеялись… Вернемся к вам, сударь мой, — резко повернулся он к Крикалеву. — Напраслину на госпожу Воронцову возвели, выходит?

Мой верный манник снова дернулся было возражать, но, качнувшись в его сторону, я несильно, но чувствительно двинул ему локтем по ребрам, и, закашлявшись, очкарик сник.

Глава 3

в которой я провожу аналогиии обращаюсь с просьбой

Свой «законный» минус Крикалев в итоге получил — аккурат как и предсказывал Фу, в размере двенадцати баллов. И это очкарик еще сравнительно легко отделался: Алексеев собирался наказать его минимум вдвое строже, что, как прямо и прозвучало, почти наверняка лишало моего манника реальных шансов на поступление — с его-то уже имевшимися в пассиве «минус 6»! Но вступился я, а когда под напором моего красноречия майор неожиданно устоял, вдруг подключился Петров-Боширов, и общими усилиями мы с поручиком убедили заместителя начальника корпуса смилостивиться над «переволновавшимся» абитуриентом.

Ну, как смилостивиться: честно говоря, общие Крикалевские «минус восемнадцать» тоже смотрелись такой себе стартовой позицией перед экзаменами — но всяко уж лучшей, чем при фатальных «минус тридцати»!

Как бы то ни было, если верить очкарику, переживал он сейчас вовсе не по поводу нового штрафа, а исключительно из-за того, что не сумел прищучить молодую графиню. На что не переставал сетовать — и по дороге к казармам, в ходе нашего рассказа Наде о случившемся в кабинете номер тринадцать, и потом, у дверей пятого чертога, где мы трое остановились, не успев договорить.

— Сие все тот жандарм, забери его духи! — в сердцах воскликнул в какой-то момент Крикалев. — Либо он слабый маг, либо попросту продался Воронцовым!

— Не думаю, — сдержанно покачала на это головой Морозова. — Я немного знакома с поручиком — он человек чести. И Сергей Казимирович всегда отзывался о нем как о весьма перспективном офицере.

— Почему же тогда он не нашел полость в печатке? — запальчиво поинтересовался очкарик. — Она там была — мне отец говорил! А он точно знал!

— Потому что это Слепок духа, — в один голос ответили мы с девушкой.

Не знаю, где почерпнула информацию Надя — может, от Огинского узнала — а меня на этот счет успел просветить Фу.

«Что это вообще за дрянь такая — Слепок духа?» — помнится, спросил я фамильяра.

«Именно что дрянь, — буркнул „паук“. — Не люблю о таком говорить!»

«И все-таки? — настоял я. — Мне кажется, это важно!»

«Слепок — он слепок и есть, — неохотно принялся растолковывать Фу. — Оттиск, отпечаток, след… Заполучить его проще и дешевле, чем заключить сделку с самим духом, даже и не самым могущественным — вроде вашего покорного слуги. И, заполучив, можно использовать в прикладной магии».

«Как использовать?» — фамильяр умолк, и мне пришлось подстегнуть его новым вопросом.

«По-разному. Слепки же тоже неодинаковы. Как и любые следы. Вот возьмем человека. Прошел он, ну, скажем, через луг. Вытоптал траву — получите след. Уронил каплю пота — еще след. Выдохнул — тоже след. Извиняюсь, нужду справил — и сие след, достаточно заметный, кстати…»

«То есть эти хваленые Слепки — оставленное духами дерьмо?» — хмыкнул я.

«В том числе. Аналогия, разумеется, не прямая — но суть передает более-менее верно. Есть дерьмо, а есть любители в нем копаться. Китай сим особо славится: артефакты на основе Слепков духа — их конек».

«Понятно… И вот из такого дерьма Воронцова носит перстенек?»

«В некотором смысле — да. Конечно, у молодой графини на пальце не хлам, что ушлые контрабандисты продают по империалу за артефакт. Сие старый — и по-настоящему сильный — Слепок!»

«Особо вонючее дерьмо?»

«Если владельцу перстня нужно, чтобы внутри печатки была полость для яда — там будет полость. Если понадобится оную полость скрыть — таковая исчезнет, и ни один эксперт вам не докажет, что она когда-то существовала. И, разумеется, сие лишь малая толика возможностей Слепка, принадлежащего Воронцовой. Так, с его помощью без труда можно левитировать ту же каплю яда, при этом в ауре отпечатается обращение мага к перстню, но не суть выполненной операции! Поэтому-то молодая графиня с такой легкостью была готова согласиться на сканирование — никаких улик против нее сия процедура бы не принесла!»

«А может, там все проще: яд переправил в бокал кто-то из прихвостней Миланы, поэтому она и осталась чистенькой», — предположил я.

«Возможно, но маловероятно, — не согласился фамильяр. — Ныне для Воронцовой дело чести — разделаться с вами лично, сударь. Перепоручать сие манникам молодая графиня не стала бы».

«Синдром Волан-де-Морта, блин! — буркнул я. И, заметив, что Фу умолк, счел необходимым пояснить. — Книга есть такая в нашем мире, сказка — как раз про волшебников. Там один злодей хотел непременно убить главного героя сам. На чем в итоге и погорел. Было так…»

«Благодарю, я уже нашел в вашей памяти сию занимательную историю, сударь, — перебил меня „паук“. — Замечу к слову, что так называемые волшебные палочки, которые используют ее персонажи — типичные Слепки духа. А еще хочу предостеречь: вы у нас, сударь, увы, никакой не избранный. И даже с моей помощью остаетесь уязвимы!»