У Финского залива - Вадим Гарднер

Сплин («Покров тоски раскинулся над нами…»)

Покров тоски раскинулся над нами;И медлит мгла на воздухе сыром,И каплет с крыш холодными слезами;И брызжет грязь под мягким колесом.

И пенятся ушаты водяные,И бродят: дрожь и пасынки тоски;Вон с грохотом сосульки ледяныеРассыпались на мелкие куски.

Болотный бред… В ознобе вся столица.Клубится пар из свалки городской.О, Петербург, подвальная грибница,Лишайник дум и страсти молодой!

Петербург

Меж тонких льдин вода струится;И отсвет уличных огнейВинтами яркими крутитсяВ стекле Петропольских зыбей.

Вон там лиловыми дугамиРяды сияют фонарей;Двумя живыми ручейкамиТолпа встречается людей.

Люблю тебя, Нева седая,И льдов твоих звенящий треск, —И бег и вспышки звезд трамвая,И гул, и проволоки блеск;

И снег сыпучий под санями,Подушки шапок кучерских,И понукание конями,И пар моторов деловых.

Люблю я конок ход ленивый,И дребезжанье стекол их, —Зимы рисунок прихотливыйНа окнах лавок городских.

Люблю по Невскому прогулки,Гостиный двор и каланчу,Мосты, сады и переулки,В часовне бедную свечу,

И звон колоколов собора,И колокольню в синей мгле,И на коне с грозою взораПетра на северной скале.

Люблю Царицын луг веселый,Полеты легких скакунов,И грохот конницы тяжелой,И лес кудрявых казаков; —

И раны старых гренадеровКурносых Павловских солдат, —И сталь штыков, и блеск манерок,Громовый «Здравия» раскат.

Люблю зеленые лафетыИ дула пушек полевых,А в полдень грозные приветыИз жерл орудий крепостных.

Люблю, когда по тротуарамСкользит, снует толпа теней,Когда седым клубятся паромБока и ноздри лошадей;

— Ветвей волшебные наряды,И синий снег в морозный день,И солнца пурпурные взгляды,Огонь костра, и дым, и тень.

Люблю старушек я в морщинах,Таких, которых на картинахЖивописуют мастерскиРембрандта смелые мазки.

Люблю ланит рассвет прекрасныйИ две богатые косы,И взор восторженный и ясный,Как капли утренней росы.

Скажи, о юность, что милееИ вдохновеннее тебя?И я когда-то был нежнее, —Я помню в юности себя.

И я мечтал и строил замки,И мысль, не втиснутая в рамки,Бродила вольно; я горелИ ни о чем не сожалел.

Мы все тогда поэты были;Свежи, как майская листва,Мы утром дней не дорожили,Как лучшим даром естества.

Но прочь, собравшиеся складки!Мгновенья прожитые сладки.Вздыхать о прошлом не хочу,Но в свой размер его включу.

Влюблен я в Пушкинские ямбы,Порой летучие, как пух,(В их честь слагал я дифирамбы)Они пленяют русский слух.

Я в Руси

Моей матери

Я в Руси. О Руси я скорблю.Не за тем ли, что Русь я люблю?

Не за тем ли, что скорби полнаНепутёвая эта страна, —

Этот пьяный, измученный край,Этот ад, но и — будущий рай?

Огонёчками сердца делюсь,Я с Тобою, болезная Русь!

С полурусскою кровью я твой,И спасибо за хлеб трудовой.

Ты вскормила, взрастила меня, —И должник перед Матерью я.

И он мой — колокольный твой звон,Заревой, но и жуткий, как стон.

Купола в осиянности звезд,И честной златосолнечный крест,

И всё то, что не выразить мне,Что дрожит на Святой по весне,

Все приемлю и нежно люблю —Вот зачем о Руси я скорблю.

Святой Руси

Всеблагостной любви приблизилась пора.Россия, обрати к вершинам звездным ухо!Омытая в волнах широкого Днепра,Воскресни радостно! Крестись в купели Духа.

Твои орлы с небес взирают на Тебя,И сонм твоих святых на облачном подножьеЖдет жатвы сладостной. Народы возлюбя,Неси ослепшим свет! Воспрянь! — То Дело Божье.

Грядущей Руси

Сберем лучи, исшедшие с небес!Шлют звезды нас на подвиг всеблаженный.О, Русь Христа, собор, ковчег чудес,Вся в ризах дня, жги вестью вдохновенной!

Причастница апостольских трапез,Приемли, Русь, распятие вселенной!Как крест сияй сквозь облачный завес,Как маковки твоей Москвы священной!

И что тебе китайский ураган?..Се, Иисус над пеной желтой бури!..Се, горний гром… и замер океан…То «С нами Бог» трубит трубач в лазури;«Иммануил» гудят колокола…И длань Его Россию вознесла.

ИЗ СБОРНИКА «ПОД ДАЛЕКИМИ ЗВЕЗДАМИ» (Париж, 1929)

Поэтам

Цветы поэзии все, все меня пьянят…Я пью целебный нектар их, иль яд.Цветы ли зла, дурманный мак Бодлэра, —В чьей сумрачной душе жила святая вера;Эдгара По мечту — цвет лилий снеговой;Подсолнечник ли Уайльда золотой;Отраву красных Брюсовских камелий;Светланы Бальмонта, венцы его бромелий —Их всех приветствую. Мне дорог твой наркоз,«На горечи креста услада роз» —Твой, Эроса певец, мед благовонный, —Иванов Вячеслав, теург наш озаренный;И множество иных задумчивых цветовХвалить мой стих торжественно готов.

Лунная Газэла

Горят на водах блестки лунные.Кочуют тучки шелкорунные;

Плывет луна в червонном золоте.Глядятся в воды звезды юные.

Журчат и плещут, в свете месяца,Ручьи, ключи золотолунные…

Не здесь, не здесь лишь ты, любимая;Но все газэлы нежнострунные —

Дары глазам твоим газелевым.С тобой ходил в полночь на дюны я

В Суоми каменной, руническойСлагал не северные руны я.

Мне были ближе струны страстные,Когда на водах блестки лунные.

Слово

Слово — цвет, Слово — дух, Слово — звук,И — колючее терние мук.Слово — искристой радости чаша,Вся душа беспредельная наша…Что живей в мире снов и гробов,Что мудрей согласованных слов?Слово было и будет вовек.Наречен Им и Бог — Человек;К Слову словом уснувших зови!Ты же, Слово, учи нас любви!

Лермонтову

Оба мы менестрели в Руси снеговой,Из Британии родом с тобой.Оба вольные духом, свободы друзья,Но печальнее арфа твоя.Оба видели горных туманов чадрыИ течение быстрой Куры.Оба зрели престолы Кавказских хребтов,Серебро вековечных снегов…Проезжая в татарской арбе в Темир-Хан,Посетил я, как ты, Дагестан.Но не долго средь дымных аулов я жил,И не там, нет, не там я любил…Ты Изгнанника Рая прославил стихом;Я мечтой был в аду огневом.Как и ты, окрыляем я Байроном был,Но к Эдему полет свой стремил,И взлетал над «долиной печали и слез»К купинам серебрящихся роз.

Весна