Марьям - Данияр Куантканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ХОЗЯИН СКЛАДА
Посевная в Карагандинской области из-за климата и так всегда начиналась в мае. А тут еще весна выдалась холодной. До этого времени всю зиму Аязбай следил за правильным содержанием пшеницы в зернохранилищах, починкой техники, организовывал людей, контролировал качественное перелопачивание зерна, чтобы оно не «горело». Дело в том, что зерно имеет свойство перегреваться. Это еще называют «дыханием зерна». Ведь оно – живое и само по себе является источником жизни. Из-за плохой вентиляции склада температура зерновой массы может дойти до 60 градусов и даже выше. И если нерадивый хозяин проворонит процесс, то зерно темнеет, теряет сыпучесть и превращается в монолит. Да такой, что его даже грызть не получится, потому, как зерно может стать ядовитым и его нельзя будет употреблять в пищу. Ни тебе посеять, ни хлеб испечь. Поэтому в то время за халатность в отношении зерна могли наказать весьма сурово.
– Дядя Аязбай, вы где? – откуда-то донесся звонкий девичий голос. В этот момент Аязбай как раз заканчивал вечернюю молитву, запершись у себя в тесной каморке, там же, на территории склада. Он поднялся с колен, спешно сложил единственной рукой старенький, изумрудного цвета потертый коврик и сунул его под набитый сеном матрац в углу комнаты. Маленькая комнатка быстро нагревалась благодаря старой буржуйке, и Аязбай не торопился надевать верхнюю одежду. Он присел и стал ждать, закрыв глаза. Вдруг нахлынули воспоминания о детстве: как он учился в медресе, как строгий наставник, раз за разом читал суры из Корана, и мальчишки хором за ним повторяли.
С тех пор как он потерял руку на фронте, Аязбай не мог полноценно исполнять намаз пять раз в день. Ведь перед каждой молитвой надо было обязательно совершать тщательное омовение по строгому ритуалу.
«Надеюсь, Аллах не сердится за это на меня», – успокаивал он себя.
Аязбай был лучшим выпускником медресе и до сих пор назубок знал весь Коран. Теперь он читал суры для всех, кто его просил, – на свадьбах, похоронах, при рождении детей. А для себя – лишь в те редкие минуты, когда оставался наедине со своими мыслями.
Что же там случилось? Кажется, это был голос Кати, молоденькой лаборантки, присланной в помощь из Караганды год назад. Аязбай встал, отпер дверь, и она почти сразу же распахнулась. Катя, видимо, так долго бежала, что не сразу смогла говорить. Немного отдышавшись, она, как обычно, начала тараторить, присев на деревянные ступени.
– Аязбай-ага, я вас везде ищу, ищу. Думала, вы в мастерской, пришлось бежать с другого конца. Даже упала один раз!
Девушка начала было показывать царапину на руке и рассказывать, как именно она упала, но Аязбай мягко ее прервал:
– Что случилось?
– А, ну да! Я за этим-то и искала вас. Я сегодня была в пятом складе, брала пробы и заметила, что зерно какое-то влажное. И решила вам скорее рассказать!
Аязбай ловко накинул тулуп, подхватил Катю, одной рукой поставив ее на ноги.
– Пойдем, покажешь!
Лаборантка бежала, мелко семеня, и продолжала что-то щебетать про увиденное. А он в этот момент вспомнил, что несколько дней наблюдал за стаей ворон, которая настойчиво кружила и кучковалась на крыше одного из помещений, где хранится зерно.
На складе уже суетились работники – несколько женщин и единственный мужчина, завхоз Иваныч, мастер на все руки, мобилизованный пару месяцев назад с фронта.
– Вон оттудова текет, начальник! –он указал на еле заметную щель в потолке помещения. Женщины уже сгребли подмоченное зерно отдельно от остальной пшеницы и подставили ведро, куда капал сквозь крышу подтаявший снег.
– Я утром залезу и заложу доской. Я тут сховал пару на всякий случай. Не переживай, начальник, – уверенно и без лишнего бахвальства заявил завхоз.
– Спасибо, Иваныч, – тепло поблагодарил Аязбай и похлопал его по плечу. – Хорошо, что вовремя заметили.
Он на секунду остановился, осмотрел всех присутствующих с еле заметной улыбкой в глазах. Молодые женщины смутились, потупив взгляд, никто не решался двинуться с места.
– В общем, завтра все будет в порядке, – прервал неловкое молчание Иваныч.
По дороге домой Аязбай думал о том, как ему везло с людьми на всем его жизненном пути. «Все-таки хороших в мире больше, чем плохих. Да и плохие – это просто неправильно воспитанные хорошие». Он еще раз прокрутил в голове этот случай с промокшим зерном и почувствовал, как холодок пробежал по спине. Ему вдруг стало жутко от мыслей, к чему это могло привести. Крохотная дырочка в потолке могла запросто угробить его жизнь…
«Я видел смерть, но почему же мне страшно сейчас?»
Он вспоминал лица своих работников, задавая себе вопрос: надежный – ненадежный? Аязбай постарался отогнать от себя мысль, что кто-то может подвести его под расстрельную статью здесь, в родном селе, далеко в тылу.
«Нельзя расслабляться», – дал он себе мысленный приказ и, чтобы отвлечься, стал вспоминать про войну, про своих однополчан, в каждом из которых он ни секунды не сомневался.
Дивизия, в составе которой Аязбай Кудабаев ушел на фронт, формировалась в Алма-Ате и позже стала известна во всем Союзе как 8-я стрелковая дивизия имени Героя Советского Союза генерал-майора И.В. Панфилова. После того, как удалось в 1941-м году остановить наступление немецких войск на Москву, в ставке Сталина разработали план по окружению частей Вермахта. В начале 1942 года советские войска взяли в кольцо основные силы одного из корпусов 16-й немецкой армии. Это было в районе поселка Демянск, в Новгородской области России. Но окружение вскоре было прорвано, и фашисты удержались на своих позициях. Тогда советское руководство перебросило несколько ударных армий для повторного захвата немцев в кольцо. Но те вновь сумели отбиться. Всего советскими войсками было проведено 9 наступательных операций с целью окружить 100 тысяч немецких солдат. И, несмотря на провал этой главной цели, в целом операция принесла ощутимую пользу. Во-первых, советская армия смогла помешать противнику сосредоточить свои усилия на взятии Ленинграда, а во-вторых, сковала его, не дав фашистам перебросить силы на юг стратегического фронта, где решалась судьба войны.
Аязбая Кудабаева призвали
