Улицы в тумане - Андрей Андреевич Уланов

– Ага, ща… – сапоги прогрохотали по лестнице и скрылись наверху.

Я воспользовалась моментом, чтобы украдкой оглядеться. Часть помещения и впрямь соответствовала фотосалону. Вычурный диванчик у стены, набивные обои, аляповато раскрашенные декорации с дырками для головы – берег моря, пикник в лесу, столик в дорогом ресторане, прогулка на лошадях. А вот задняя часть зала больше походила даже не на фото-, а полноценную лабораторию.Ряды стеклянных реторт, от мелких, до громадных, на несколько галлонов, змеевики, спиртовая горелка, на которой пузырилось что-то густое и зеленое.

– С кем только не приходится работать во имя Дела… простейшие задания и те умудрятся провалить. – Человек устало вздохнул. – Теперь придется менять место, там заново устраиваться. А перевозить хрупкое оборудование не так-то просто.

На вид ему было лет 25-27. Короткие волосы светлые, но странно бледного цвета, вероятно, высветлены искусственно. На руках – белые пятнышки ожогов. Серый «рабочий» халат поверх нижней одежды линялый от многочисленных стирок, несколько заплат пришиты крупными стежками черной нитью. И пятна… некоторые были красными, а некоторые…

– Свеча из бараньего жира, – Химик заметил мой взгляд, но не понял, куда именно тот направлен. – По мнению ряда трактатов по черной магии, обязательный атрибут ритуала Вифезды, обретения вечной молодости.

– Вы… в самом деле в это верите?

На самом деле запах от жирных пятен интересовал меня меньше всего. Даже с кровью все было понятно… более-менее. А вот другой аромат… вроде знакомый, но я никак не могла вспомнить, где сталкивалась прежде. Здесь, в помещении, он ощущался особенно тяжело, дурманя голову, заставляя веки тяжелеть, но при этом в горле першило почти до кашляющего спазма…

– Мисс эльфийка, – Химик позволил себе легкую усмешку, – вы, Перворожденные, весьма низкого мнения о нашей расе. Не буду спорить, мои сородичи дали для этого множество поводов. Но лично вы, раз уж перебрались в Клавдиум и даже стали работать в полиции, могли бы хоть немного начать разбираться в людях. Разумеется, – тут он сделал картинную паузу, – с научной точки зрения все эти мистические ритуалы, кровавые ванны при свете красной луны и прочая мистика не более, чем старинный бред. Скажу больше, я предлагал, гм, нашему гостю приживить семенники обезьяны. Достаточно простая операция, многократно апробированная, дающая несомненный эффект. Уже через пару недель он бы вновь обрел столь вожделенную возможность кутить с актрисульками, а также предаваться прочим излишествам и порокам, как это принято у нашей аристократии. Но увы, наш гость богат, знатен, однако в прочих аспектах наверняка уступает барану, чей жир пошёл на ритуальные свечи.

– Но если вы сами в это не верите, то… зачем?

– Ради нашего Дела, – снова, как и раньше, подчеркнуто выделяя первую букву, ответил Химик. – Во-первых, большие деньги, происхождение которых не вызывает вопросов даже у вечно подозрительных бородатых коротышек. Во-вторых, что куда более важно, возможности. Получить контроль над наследником одного из Домов, пусть и не из числа Великих. Поскольку наш гость теперь по уши вымазался в крови в самом прямом смысле этого слова, мы сможем использовать его в работе.

– Но вам же пришлось убивать людей!

– В борьбе за правое дело жертвы неизбежны. К тому же, – лицо человека заострилось, – эта лакейская шушера, мелкие хозяйчики… они хотят не свободы, а хоть долю власти над стадом. Видели бы вы, – с ожесточением произнёс Химик, – с каким упоением эти псы травят и рвут любого, на кого укажет хозяин. А ведь вся их свора мизинца его не стоила. Тарну прочили блестящую карьеру, он уже на втором курсе получил приглашение в Королевский госпиталь, на равных дискутировал с профессорами… а его просто затоптали, буквально размазали по булыжнику. И это сделали не солдаты, а как раз они! Лавочники, лакеи, серые ничтожества...

– То есть, еще и личная месть? Понятно, – я понимающе кивнула. – И своя особенная правда. А не думали, что у ваших жертв, этих ничтожных лавочников, тоже имеется своя правда? Убитый вами сегодня паренек, сколько ему было? Восемнадцать лет или уже девятнадцать? Некоторым, знаете ли, в этом возрасте просто хочется жить, дышать, любить, не думая о политике.

– Если кто-то делает вид, что не думает о политике, он тоже делает свой выбор! – повысил голос Химик. – Именно такие, равнодушные к страданиям народа, мечтающие отстояться в стороне, одна из главных опор правящего режима. Но только у них ничего не выйдет. Рано или поздно мы взорвём эту проклятую тюрьму народов и рас! Всех, кто будет цепляться за старое и отжившее, похоронит под обломками!

– То есть, постройку нового надо вы непременно хотите начать с разрушения старого?

– Не мы, – резко мотнул головой человек, – они. Власть. Даже у вас в Лесу её не очень охотно передают добровольно, не так ли, мисс эльфийка?

– У нас в Лесу это довольно сложный и не очевидный процесс.

– Ну да, ну да…

Одна из черт, которые меня постоянно раздражают в людях – их манера разобраться в нашем обществе при помощи различных примитивных аналогий своей расы. Точнее, даже не так – свести к примитиву и опошлить. Но бороться с этим явлением практически бесполезно.

– Можно закурить? – спросила я. – У вас тут довольно душно.

– Проветривание запрещено правилами конспирации! – отрезал Химик. Затем встал и, продолжая держать меня на мушке, отступил к столику с горелкой. – Курите, но с осторожностью. Пары эфира легко воспламеняются.

– Ах, эфира…

Теперь все окончательно встало на свои места. Конечно же, серный, он же диэтиловый эфир. Мой учитель парфюмерии не использовал его в своих комбинациях, но узнать-то запах я могла!

– Им вы усыпляли своих клиентов и затем выкачивали кровь!

– Далеко не самая страшная участь, – с деланным равнодушием отозвался Химик. – Без боли, без страха. Многие мои товарищи по борьбе могли лишь мечтать о такой смерти.

Он снова покосился на столик с горелкой.

– И давайте без этих ваших эльфийских фокусов с киданием табака в глаза и прочим. Поверьте, у меня рука не дрогнет.

– Не собираюсь делать ничего подобного! – соврала я, выкладывая свои курительные принадлежности. – В отличие от вашего гостя, у нас, Перворожденных, уже имеется вечная молодость и мы не любим ею рисковать.

– Надеюсь на ваше благоразумие, – сухо бросил Химик.

Привычные, рутинные действия