Взлет разрешаю! - Корчевский Юрий Григорьевич

Пользуясь непогодой, комиссар полка собрал экипажи, чтобы зачитать только что вышедший приказ № 0299. Зачитывал он только то, что касалось бомбардировочной авиации.

За десять боевых вылетов днем или пять ночью каждое лицо из состава экипажа представлялось к правительственной награде и денежной выплате в одну тысячу рублей. За двадцать боевых вылетов днем или десять ночных – каждое лицо из экипажа представлялось к денежной выплате в две тысячи рублей. За тридцать боевых вылетов днем или двадцать ночью каждое лицо экипажа представлялось к званию Героя Советского Союза и трем тысячам рублей денежной премии.

Причем все вылеты должны иметь подтверждение эффективности в виде фотоснимков разрушенных укреплений или мостов, уничтоженной техники.

У истребителей первые три летчика получили звезду Героя уже восьмого июля 1941 года за воздушные тараны – Михаил Жуков, Сергей Здоровцев и Петр Харитонов. Алексей Маресьев получил звезду Героя, сбив одиннадцать самолетов, но из них семь, летая без ног, на протезах. Летчик морской авиации Захар Сорокин получил героя за восемнадцать сбитых самолетов, из них двенадцать, летая на протезах.

Были пункты, в душе повеселившие многих. Так, командир и комиссар эскадрильи бомбардировщиков, которая осуществила сто боевых вылетов и потерявшая не более трех своих самолетов, представлялись к правительственной награде, причем на усмотрение командира воздушной армии. Могли дать «Красную Звезду», а могли и «Красное Знамя». Орден Ленина командиру полка и комиссару, если полк совершил более двухсот пятидесяти вылетов, потеряв при этом не более шести самолетов. Так что были командиры полков, у которых грудь в орденах, но которые сами не вылетали на боевой вылет ни одного раза. Боевые награды не только повышали авторитет воина, но и давали ежемесячные денежные выплаты. Например, Герой Советского Союза получал 50 рублей, за орден Ленина – 25 рублей, за орден Отечественной войны или Красного Знамени – 20 рублей. За другие ордена по 15 рублей, а за медали – 10.

В этом же приказе о поощрениях и наградах последним абзацем шел пункт о наказаниях.

В случае вынужденной посадки с убранным шасси и другие летные происшествия следовало тщательно расследовать, летчиков рассматривать как дезертиров и предавать суду военного трибунала. Пункт у летчиков вызывал неприятие. В здравом уме на исправной машине экипаж не будет садиться на «брюхо», очень велик риск пожара и гибели экипажа.

Деньги за награды невелики. В тылу колхозник получал 150 рублей, инженер 800, шахтер 700, токарь – 500 рублей. В армии денежное и продовольственное, как и вещевое снабжение за счет государства. Деньги можно не тратить. Но многие летчики, техперсонал, пересылали свои аттестаты семьям в тыл. По продуктовым карточкам продукты дешевые, но их мало, жили впроголодь. На базаре можно было купить все, но цены бешеные. Килограмм соленого сала 1500 руб., буханка хлеба в 2 кг 300–400 рублей, килограмм картошки 80–100 рублей, бутылка водки от 300 до 800 рублей, пачка папирос 70–100 рублей.

Денежное довольствие рядового бойца в действующей армии составляло 17 рублей, командира взвода 700 рублей, командира роты 950 рублей, командира батальона 1100 рублей. В гвардейских частях довольствие было выше в полтора раза. Для летчиков были доплаты за уничтоженную вражескую технику. За сбитый истребитель 1000 рублей, за бомбардировщик 2000 рублей, за уничтоженный паровоз 750 рублей. Конечно, воевали за страну, за идею, не ради денег. Но деньги помогали выжить семьям в тылу. И человек служивый чувствовал себя спокойнее.

Как только высохла земля, снова пошли полеты. Немецкая группа армий «Центр» перешла в наступление под Рогачевым. Вылет на бомбардировку эскадрилий, на прикрытие истребители дают, по заверениям командира полка. Взлетели тяжело. Колеса уже в земле не вязли, но грунт проваливался, тяжелогруженый самолет разбегался не триста метров, а все четыреста. Выстроились позвенно, направились в сторону фронта. Ближе к передовой «пешек» встретили Як-1, по тому времени новые. Почти одновременно на замену И-15 «Чайка» и И-16 заводы стали выпускать Як-1, МиГ-1 и ЛаГГ-3. Высотный истребитель ЛаГГ оказался тяжелым. Перед войной авиационное руководство полагало, что бои истребителей будут протекать на больших высотах 6–8 тыс. метров. Для этого на ЛаГГах устанавливали мощные турбокомпрессоры для поддува, кислородное оборудование для летчика. А основные бои истребителей шли на высотах 3,5–4 тыс. метров, и выигрывал бой наиболее легкий и верткий самолет.

Павел в первый раз видел «живьем» Як-1. Внешне понравился. Фюзеляж зализанный, обтекаемый, в отличие от «ишака».

Но истребители – это только половина прикрытия, ибо от зенитного огня с земли прикрыть не может никто. Зашли на цель – шоссе и луг рядом, на котором рассредоточились танки, стали бомбить. С земли по «пешкам» лупят со всех стволов. И зенитные «эрликоны», и ручные пулеметы бронетранспортеров, и зенитные пушки калибром посерьезнее. Их снаряды давали разрывы. Хлопок, во все стороны осколки летят, облако дыма. Павел весь бомбогруз сбросил, развернулся в сторону фронта, штурвал на себя потянул, ручки газа обоих моторов вперед почти до упора перевел, тумблером вторую ступень компрессора включил. Облегченный самолет легко высоту стал набирать. Зенитный огонь позади остался. Штурман по внутренней связи докладывает:

– Вижу впереди, слева десять и ниже триста «пешку». Дымит. Кто-то из нашей эскадрильи.

Павел обороты мотора убавил, штурвал медленно от себя перевел. «Пешка» послушно стала снижаться, терять скорость. Уже виден бортовой номер «019» дымящего самолета. Идет дым серый за хвостом, а огня не видно. На этом самолете Игорь Высоковский пилотом. В казарме при Казанском авиазаводе на соседних койках спали. Павел нажал кнопку на штурвале, включая рацию на передачу:

– Девятнадцатый! Дотянешь?

В наушниках пару минут шипение, треск. Павел даже подумал – не слышит его пилот. Оказалось – думал, оценивал возможности.

– Сомневаюсь.

И в самом деле, бомбардировщик медленно, но верно терял высоту, потом замер винт. Голос воздушного стрелка по внутренней связи:

– Командир, сзади нас догоняют два истребителя. Пока не могу понять – кто?

В сердцах Павел выругался. Если немцы, то добьют «девятнадцатого» и их. Ведь не бросишь однополчанина? Однако истребители приблизились, и Павел увидел красную звезду на вертикальном оперении хвоста ведущего. От сердца отлегло.

– Штурман, сколько до наших?

И тут же ответ:

– Сорок километров.

– Девятнадцатый, до наших сорок километров.

Снова минутная заминка.

– Не дотяну.

На альтиметре восемьсот метров и высота падает. Решение пришло сразу.

– Подбирай площадку впереди и садись. Я следом за тобой. После посадки сразу ко мне бегите. Один в кабину к стрелку-радисту, двое в бомбовый отсек, люки я открою.

У Высоковского вариантов нет. Прохрипел в ответ:

– Понял, выполняю.

У бомбардировщиков и истребителей разные частоты радиостанций. Связаться бы с ведущим, чтобы прикрыл. Да не только от вражеских истребителей, но и от наземных войск. Посадка в ближнем тылу не пройдет незамеченной. Для немцев захватить поврежденный самолет и экипаж – большая удача.

Павел снова по рации Игорю:

– Самолет после посадки подожги, чтобы не достался немцам.

– Сам так думал.

И отключился. Впереди показалась ровная площадка, похоже – луг. «Девятнадцатый» стал снижаться, а Павел заложил вираж. Ему тоже надо приземлиться, а для этого смотреть, какая земля? Не болотистая ли? Высоковский мягко притер «пешку» к земле, дал небольшого «козла» на кочке. Остановился, из самолета сразу выскочил экипаж. Игорь побежал под крыло, потом взобрался на плоскость. Ага, откручивает пробку бензобака. Надо и Павлу садиться. Он предупредил экипаж, стал снижаться, выпустил шасси и тормозные щитки, чтобы скорость погасить. Сел след в след на борозды в траве от «пешки» Высоковского, когда потерял скорость, затормозил, стал разворачиваться. От поврежденной «пешки» в его сторону бегут двое – штурман и бортовой стрелок. Павел рычагом открыл бомболюк. Парни забрались, постучали по дюралевой переборке. Павел люк закрыл. Что Игорь медлит? В это время вспышка, поврежденная «пешка» загорелась, причем мощно. Видимо, Игорь ухитрился облить ее бензином. Вот он и сам бежит. В это время два «яка» открыли огонь из пушек по невидимой цели за деревьями. Пологое пикирование, треск пушек, подъем с разворотом и новая атака. Надо торопиться со взлетом. Игорь уже недалеко. Бортстрелок люк открыл. Игорь влез. Кабина тесная, на одного рассчитана. А тут второй, да в меховом комбинезоне, как медведь. Люк кое-как закрыли. Бортстрелок докладывает: