Как опасно быть женой - Дебра Кент

Со временем мне стало ясно: работать под руководством наркоманки – все равно что охотиться за торнадо. Точно так же приходится следить за формированием зловещих облаков и нырять в турбулентные потоки, когда нормальные люди со всех колес шпарят в обратном направлении. Лесли Кин – наш главный добытчик, мощнейший магнит, притягивающий гранты и частные пожертвования, и она же – эпицентр наиболее разрушительных бурь. Три месяца назад она созвала пресс-конференцию и объявила, что одобряет взаимную мастурбацию как форму безопасного секса для подростков. Потом, в два часа ночи, за чашкой жидкого кофе, среди чудовищного хаоса на ее кухне я помогала Лесли спасти лицо. Мы сочиняли публичное заявление, а ведь она по большому счету хотела сказать всего-навсего: да пошли вы все! Вместе с вашей гребаной работой. На следующий день мне пришлось сидеть допоздна, отражая звонки разъяренных родителей, обеспокоенных политиков и роняющих от восторга слюну ведущих ток-шоу. А на прошлой неделе я обзванивала гостей ее радиопередачи, потому что сама Лесли была слишком “слаба” и не могла добраться до офиса. “Ты такая добрая, так со мной носишься, – всхлипывала она в мое плечо, обдавая парами джина. – Прямо не знаю, что бы я без тебя делала”.

Последнее время мы с Майклом вращаемся каждый по своей орбите: две планеты совершенно отдельных солнечных систем. Сегодня он не ужинал с нами, пришел домой только в четверть десятого, остановился на секунду, поцеловал меня и отправился наверх чистить клетку Гомера, которого перенес из комнаты Кейтлин к себе в кабинет. (Кейтлин, больше всех ратовавшая за приобретение домашнего животного, даже не заметила его исчезновения.) Затем мой муж проверил электронную почту, а остаток вечера валялся в постели, переключая каналы телевизора.

На ранней стадии совместной жизни мы с затуманенными любовью глазами клялись, что никогда не отдалимся друг от друга. Что бы ни обрушилось на голову, мы справимся с этим вместе, как соратники. Антипримерами служили чужие браки: мои разведенные родители, его вечно грызущиеся предки. Но главным и непревзойденным антипримером были ветеринары Дженет и Гарри Хобарт, жившие через улицу от нашей первой квартиры в Энн-Арборе. Однажды на празднике квартала, перебрав “пинья-колады”, Дженет призналась, что они с Гарри могут за несколько недель и словом не перемолвиться. А как-то морозным февральским утром Дженет поскользнулась на мокром полу ванной – Гарри незадолго до этого принимал душ, – треснулась головой о кран, несколько часов пролежала без сознания и, захлебнувшись собственной рвотой, умерла. Гарри нашел тело лишь в одиннадцать вечера, когда решил почистить зубы. Эту назидательную историю мы с Майклом обязательно вспоминали всякий раз, как обещали друг другу жить вместе долго, дружно и счастливо. “Сделай одолжение, – шутил Майкл, – если я через полчаса не вернусь, загляни в ванную, проверь, что со мной, ладно?”

Утром, складывая выстиранное белье, я наткнулась на розовую маечку из “Секрета Виктории” с подходящими шортиками и поняла, что мы с Майклом не занимались любовью семнадцать дней. Наш секс уже не так спонтанен, как до рождения детей, но основателен и надежен, как “олдсмобиль”: раз в неделю, обычно по пятницам, после того как дети отправляются спать и перед шоу Дэвида Леттермана.

Майкл любит рассказывать, что я соблазнила его свистом, и, наверное, это правда. Свистеть я научилась в седьмом классе у Кэти Синклер, с которой мы сидели за одной партой. Кэти была из Нью-Йорка. Она уверяла, что там все умеют свистеть, – а как еще подзовешь такси? Она показала, как надо складывать большой и указательный пальцы, прижимать к ним кончик языка, обхватывать губами и как именно дуть, чтобы получился долгий, оглушительный, пронзительный свист. Я стеснялась свистеть на всю катушку, засунув в рот пальцы, мне это казалось вульгарным и неженственным, достойным моей матери и вообще излишним: у нас такси не курсируют по улицам, отлавливая пассажиров; нужна машина – вызывай по телефону.

Однако с годами я стала ценить свое необычное умение. Свист многих восхищает – особенно мужчин. Они вертят головами, отыскивая источник звука, разрывающего барабанные перепонки, и улыбаются, увидев девушку. А еще свистом удобно выражать восторг, если нет сил аплодировать, например, после финального акта “Отверженных”. Я лично считаю, пара хороших свистков стоит трех минут непрерывных рукоплесканий, и ладони не болят.

На свой первый футбольный матч, “Мичиган” против “Пенсильванского университета”, я пошла, когда училась в магистратуре. Мы были с коллегой, тоже ассистентом преподавателя, Генри Кокраном. Незадолго перед тем он узнал, что в жилах прапрабабки его отца, возможно, текла кровь индейцев племени оджибва, и начал заплетать волосы в косички. Генри тоже впервые пришел на футбол и всю игру просидел, черкая студенческие работы. А вот я быстро заразилась общим волнением и, когда наша команда занесла решающий тачдаун, вскочила, стянула перчатку, сунула пальцы в рот и самозабвенно засвистела – так, чтобы у окружающих полопались черепушки.

Сидящий впереди парень в синей мичиганской вязаной шапочке обернулся и уставился на меня.

– Ты свистела?

– Ага.

– Слушай, научи?

Майкл Флэнеган был студентом третьего курса юридического факультета. Я узнала его, поскольку однажды обращалась в студенческую консультацию за помощью: хозяйка моей квартиры, Шеба Хортон, отказывалась возвращать залог. Хотя помещение осталось в безупречном состоянии, она утверждала, что, перекрасив грязные стены, я нарушила условия аренды. Меня направили к волосатой девице по имени Ребекка Турк, и я отчетливо помню, как расстроилась, что не попала вместо нее к высокому парню во фланелевой рубашке. С его веснушками и густыми темно-рыжими волосами он вполне мог затесаться на семейный портрет Макэлви в качестве какого-нибудь кузена. Конечно, у меня не было ни кузенов, ни семейного портрета, но парень показался мне каким-то родным и невероятно привлекательным. Я думала, что больше никогда его не увижу, но в тот судьбоносный день он оказался на стадионе, и я учила его свистеть.

– Сложи пальцы кружком. Вот так. – Я сложила кончики большого пальца и указательного.

– Так?

– Да. Правильно. – Его энтузиазм смешил меня. Мне хотелось поцеловать его в мягкие розовые губы, потрогать каждую веснушку, провести пальцем по носу. – А теперь сунь пальцы в рот и чуть-чуть отведи язык назад и вниз.

– Так?

– Да. А теперь чуточку напряги губы и дунь. – Я очень сдержанно свистнула: не хотела рисоваться.