Максим и Федор - неизвестен Автор

МОТИН (саркастически). Да не может быть!

ПЁТР. .. .и ничуть не более необыкновенные, чем мы.

Но, как ни странно, они выбрались из этого мира невыносимой обыденщины... как бы с чёрного хода. И вот...

ВАСИЛИЙ. Пётр, ты заткнись, пока не поздно.

САМОЙЛОВ. Вовик, передай там колбасу, если осталась.

ЖИТОЙ. Ну и колбаса сегодня. Я прямо не знаю, что такое. Ел бы да ел!

ВСАИЛИЙ. Сам ты, Пётр, хоть и лотофаг, помешался на идее разумного понимания. Хреновый дзен-буддизм получается, если его так размусолить можно.

ВАСИЛИЙ. А ты попробуй объяснить про Максима!

ПЁТР. Ты, видно, просто пьян. А Максим и Фёдор -неизвестные герои, и необъяснимые.

ЖИТОЙ. Мать честная! Мы ещё портвейн недопили!!! Василий, у тебя ещё бутылка осталась!

ВАСИЛИЙ. Точно. Возьми там, в полиэтиленовом мешке.

САМОЙЛОВ. Пётр, куда бы Вовика девать?

ПЁТР. Вон, у меня под кроватью спальный мешок. Положи его туда.

МОТИН. Ещё бы не отрубился, когда весь вечер мозги дрочат про этих Максима и Фёдора. Я удивляюсь, как это мы все не отрубились. Если бы хоть путём рассказать мог, а то танки, коаны. А что такое "моногатари"?

ЖИТОЙ. Эй, ребята, давайте выпьем наконец, спокойно. (Разливает.)

САМОЙЛОВ. Во, тихо! Это Маккартни?

ПЁТР. Да, вроде.

САМОЙЛОВ. Тихо! Давайте, послушаем.

Дослушивают плёнку до конца, притопывая ногами. Самойлов подпевает.

МОТИН. Давай ещё что-нибудь. Таня Иванова у тебя есть?

ПЁТР. Нет.

ЖИТОЙ. Вот жаль! Вот под неё пить, я вам скажу...

ВАСИЛИЙ. Под неё только водку.

ЖИТОЙ. Так сейчас сколько? Эх, зараза! Десятый час. Ладно. Всё равно, портвейн кончается, - надо сложиться и в ресторан.

Все, кроме спящего Вовика и Самойлова, выгребают оставшиеся деньги. Житой бежит в ресторан. Мотин ставит на магнитофон новую пленку наобум.

МОТИН. Это что такое?

ПЁТР. Эллингтон.

МОТИН. Ты что его, маринуешь, что ли?

Пауза. Некоторое время в ожидании приходится слушать Эллингтона. У всех добрый, расслабленный вид.

ВАСИЛИЙ (Мотину). Ну, нарисовал что-нибудь?

МОТИН. Да так... Времени нет.

ВАСИЛИЙ. А у кого оно есть? Все равно ждать нечего. Тысячи от Блока не будет.

МОТИН (серьёзно). Я жду, когда вырастет сын.

ВАСИЛИЙ. А сколько ему сейчас?

МОТИН. Года два.

ВАСИЛИЙ. Года два! Ты что, не знаешь точно?

МОТИН. Два года! Ничего я не жду!

ВАСИЛИЙ. Невозможно, чтобы атеист ничего не ждал! Например, когда кончится это настоящее и начнётся новое. Были в школе, ждали, когда кончим. В институте тоже ждали, мечтали, когда отучимся. Теперь ждём, когда сын вырастет, а то и того пуще - когда на пенсию выйдем. И самые счастливые всё торопят будущее. Ну, не ужасно ли? Скорее, скорее пережить это, а потом другое, а потом смерть по-вашему? Будто пловец изо всех сил плывёт, как можно быстрее, не обращая ни на что внимания, плывёт к цели. И потому пловцу полагается быть оптимистом.

ПЁТР. Но спасительнее недуманье о смерти.

ВАСИЛИЙ. От чего спасительнее? Ещё спасительнее тогда сумасшествие. Чего мы опять из пустого в порожнее перегонять будем? Слышал я жизнь самоцель. Лучше и умнее жизни ничего не придумаешь. Чего вы все ждёте?

ПЁТР. Чего это Житого давно нет?

МОТИН. Господи, как мне все надоело!

Пауза. Мотин задрёмывает.

ПЁТР. Го-Си писал: "В те дни, когда мой отец брался за кисть, он непременно садился у чистого окна за чистый стол, зажигал благовония, брал лучшую кисть и превосходную тушь, мыл руки, чистил тушеницу. Словно встречал большого гостя. Дух его был чист. Мысль сосредоточенная. Потом он начинал работать.

Или художник Возрождения - он два дня постился, потом после долгой молитвы, прогнав всех из дому, подождав, пока осядет пыль, брался за кисть. Вот Мотину хочется только так. Между прочим, про Го-Си мне рассказал Максим. Ну, знаешь, в какой обстановочке: в их засранной комнате, в руке никогда не мытый стакан, с такой же травиловкой, что мы сейчас пьём. Для чего нужна была древняя чистота? Чтобы внешнее не отвлекало. А мы, может быть достигли такой сосредоточенности, что и внешнее не важно? У Ахматовой вспомнил что-то такое: "Когда б вы знали, из какого сора стихи растут, не ведая стыда..." Василий, не выдержав, смеётся.

ВАСИЛИЙ. Достиг он! (Смеётся.)

ПЁТР. А чего?

ВАСИЛИЙ. Ничего. Ты всё верно говоришь, Пётр, дай я тебя поцелую. Ты фаустовский человек, Пётр, фаустовский. Что-то я про Фауста хотел... Да! Это Максим тебе про Го-Си?

ПЁТР. Ну?

ВАСИЛИЙ. А откуда он знает?

ПЁТР. Знает, и всё тут.

Пауза.

САМОЙЛОВ. Пётр, я полежу на кровати до Житого?

ПЁТР. Давай.

ВАСИЛИЙ (неожиданно пьяно). Пётр, а хочешь я расскажу тебе, кто Пужатого убил?

ПЁТР. Не ты ли уж?

ВАСИЛИЙ. Я? Да нет, не я. Максим убил.

ПЁТР. А ты, брат Карамазов, научил убить?

ВАСИЛИЙ. Вот почему Кобота не забрали? Ведь очевидно, что надо забрать. Почему?

ПЁТР. Ну, почему?

ВАСИЛИЙ. А ты что, не замечал за Максимом ничего странного? Я ещё в самом начале заметил, когда Кобот только поселился. Помню, заходит он раз, про уборку говорит, что давайте графики вывешивать, кто когда пол моет, а потом и спрашивает Максима: "А ты где работаешь?: Максим, вижу, рассердился и говорит ему: "А ты где работаешь? В МЕХАНОБРЕ? Ну, так и сиди в своём МЕХАНОБРЕ!"

ПЁТР. Ну и правильно ответил.

ВАСИЛИЙ. Всё правильно, дзен дзеном, а я думаю, действительно, где это он так работает, что деньги есть каждый день пить?

ПЁТР. Ой, да сколько можно про это? При чём здесь Кобот?

ВАСИЛИЙ. Кобот ни при чём, а вот откуда они с Фёдором могли в Японию поехать? Или вот такую вещь возьми: сколько лет Фёдору? Лет 40 от силы, ну, положим, родился он в 20-х годах. Так как же он мог быть связан с подпольщиками до революции?!

ПЁТР. Василий, ты что? Ты всё так прямо, оказывается и понимаешь?

ВАСИЛИЙ. Ладно, положим, это всё ладно. Но в Японии они были точно. Не перебивай меня, мне самому разобраться надо. Короче, я вскоре... Ну, не вскоре, а сейчас вот... догадался, что с Максимом в явной форме произошло то, что со многими из нас происходит незаметно. Максим уступил свою душу дьяволу. Не знаю, как и почему, скорее всего, быстро и необдуманно, как всё важное в нашей жизни - бац, бац, посмотрим, что получится. Что получится? Как вчера пил, так и сегодня пьёт.

ПЁТР. Да откуда, почему?

ВАСИЛИЙ. По кочану. Не перебивай. А может, он вообще не понял, что получает, а что отдаёт? Проснулся наутро, дьявол ждёт приказаний. "Что тебе, Максим, угодно?" - "Да вроде ничего не угодно. А нет, закурить хочу". "На, пожалуйста, закури. Может, пивку?" - "А что, и пивку можешь достать? Ну, сбегай". Вот так, может быть, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что очень умные люди отдают её ради красного словца. Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души, когда дьявол может действовать через человека... Понятно? Сам факт договора - ерунда. Понял?

Дьявол готов и так помогать - лишь бы помогать - человек и так уже потерял душу.

ПЁТР. Зло - есть наказание самого себя.

МОТИН (приподнимая голову со стола). Всё в мире грязь, дерьмо и блевотина, только живопись вечна. (Опускает голову на стол.)

ВАСИЛИЙ. А? Да. Так вот, задача дьявола - дать Максиму понятие о пути зла.

ПЁТР. Всё это хорошо, но откуда, почему?

ЖИТОЙ (появляясь в дверях, поёт). Потому что водочка... Как трудно пьются первые сто грамм!

Пётр с криками приветствия вскакивает. Самойлов с тёплой улыбкой приподнимается с кровати.

САМОЙЛОВ (с чувством). Эх, ребята!

ПЁТР. Ты одну купил?

ЖИТОЙ. Одну, и ещё вермута.

Пётр, Василий и Житой берутся за руки, пляшут, возбуждённо вскрикивая и мыча. По магнитофону в это время звучит фортепианная вещь Эллингтона "Через стекло ".

ЖИТОЙ. Эй, Мотин, хватит кемарить, вставай!

МОТИН (не поднимая головы). Я ничего... Хорошо, сейчас голова полежит...

ЖИТОЙ (хорошим, благословляющим голосом). Ну, ребята, ладно, я разливаю. (Разливает). Уплачено! Налито!

Все, кроме Мотина, выпивают со словами "Хорошо пошла ", "Нормально ", "Воды дай ".

САМОЙЛОВ. Ну вот, пьём сейчас и раньше, а бабы ни одной нет.

ПЁТР (заунывно). Хватит, потому что...

ЖИТОЙ. Зря. С бабами веселее. А, хрен с ними, нам

больше достанется. (Разливает.) Нет, всё-таки Эллингтон ничего.

САМОЙЛОВ. А гитара здесь есть?

ПЁТР. Нету, нету.

САМОЙЛОВ. Жаль! А у соседей есть?

ПЁТР. Нет.

ЖИТОЙ. Ну, ребята, нормально выпили сегодня, ещё бы по фуфырю - и не стыдно будет людям в глаза смотреть.

САМОЙЛОВ. Сходим за гитарой?

ЖИТОЙ. Куда?

САМОЙЛОВ. У меня парнишка рядом знакомый, может у него есть.

ЖИТОЙ. Ты чего? Мы пойдём, а они тута без нас всё допьют?

ВАСИЛИЙ. Зачем тебе гитара?

САМОЙЛОВ. Лёшка, давай сбегаем, тут рядом.

ЖИТОЙ. А, хрен с тобой. Давайка на дорожку. (Пьёт.) Смотрите, без нас не очень.

ПЁТР. Хорошо Самойлов ведёт себя сегодня, не выпендривается.