Крестовые походы в Палестину (1095–1291). Аргументы для привлечения к участию - Валентин Портных

Если сравнить имеющиеся записи, то можно увидеть, что в каждом из этих вариантов говорится, с одной стороны, о якобы имевших место гонениях на христиан в восточных землях, оказавшихся под властью турок-сельджуков, а с другой стороны – об осквернении турками святых мест восточнохристианского мира. Все четыре современных событиям варианта папского призыва сходятся на том, что оба этих аргумента в речи папы были как таковые и различной была лишь их подача, а также степень подробности рассуждений папы по этим вопросам. Впрочем, в вариантах речи по-разному обозначено направление похода и ареал местонахождения терпящих бедствия христиан.

Рассмотрим сравнительно современные событиям варианты клермонской речи по порядку. Напомню, как об очевидцах собора о себе говорят Бальдрик Дольский и Роберт Реймсский, а об остальных на этот счет ничего не известно.

В версии Фульхерия Шартрского[92] проблема раскрыта не очень подробно. Он говорит, что с востока пришел персидский народ (gens persica), и вторгся в пределы «Романии» (Romanie), заняв земли вплоть до Босфора. Также сообщается, что этот народ убил множество христиан. В то же время хроника Фульхерия не останавливается подробно на «оскверняющем» характере турецкого завоевания, говоря лишь о разорении церквей (ecclesias subvertendo), что, впрочем, по сути своей может считаться осквернением. Точная локализация пострадавших христиан не указывается, более того, даже четко не говорится о Святой земле как о назначении экспедиции. Целью ее декларируется «помощь братьям на Востоке» в целом (confratribus vestris in Orientali plaga conversantibus)[93]. Тем не менее упоминание «Романии вплоть до Босфора», вероятно, касается страданий христиан в византийских землях.

В версии Роберта Реймсского сообщается о страшных новостях, которые поступили как из Иерусалима, так и из Константинополя (ab Iherosolimorum finibus et urbe Constantinopolitana relatio gravis emersit…): туда пришел персидский народ, который убивает христиан и совершает нечестивые выходки в церквях (aitaria suis feditatibus inquinata subvertunt, т. e. опрокидывают алтари, оскверняя их своими испражнениями)[94]. Хроника не уточняет, где именно страдают христиане и святыни (видимо, как в Иерусалиме, так и в Константинополе), однако далее говорит более подробно уже про святой гроб и Иерусалим: в результате похода нужно освободить именно святой гроб, «над которым властвуют нечестивые народы» (ab immundis gen-tibus possidetur) и святые места, которые «оскверняются нечистотами» (immundiciis sordidantur)[95]. Что точно входит в понятие «святые места» до конца неясно, но уточнения делаются лишь об Иерусалиме. Иерусалим же имеет особый статус в связи с деятельностью Иисуса Христа[96].

В версии Гвиберта Ножанского говорится лишь про Иерусалим и святой гроб в частности. Нужно под божественным покровительством очистить их от загрязнений, совершенных язычниками (elaborandum est ut sanctitas civitatis ас sepulchri gloria, que gentium frequentatione… polluitur… Deo pro vobis preliante mundetur)[97]. О восточных христианах в более широком плане речи уже не идет. Как и Роберт Реймсский, Гвиберт настаивает на значимости Иерусалима прежде всего в связи с нахождением там святого гроба. Он также говорит и о христианах, которые терпят жестокости со стороны мусульман, но в данном случае речь идет о паломниках[98].

Наконец, в хронике Бальдрика Дольского все описанные несчастья касаются сразу всех христиан, живущих в Иерусалиме, Антиохии «и других восточных землях». Про Византию не говорится ни слова; однако же речь однозначно идет не только о Святой земле. В этих землях идут активные притеснения турками христиан[99]. Подробно говорится в этом варианте речи и об осквернениях святынь, отдельно говорится про антиохийские (sanctuarium Dei… ubique profanatum est) и иерусалимские (civitas… sub spurcitiam paganorum redacta est) святыни[100]. При этом комментируется, что оба города являются значительными христианскими центрами: в Антиохии первым епископом был святой Петр, а Иерусалим тесно связан с жизнью и деятельностью Иисуса Христа, а также с жизнью Марии. В качестве целей экспедиции, впрочем, четко говорится лишь о необходимости освобождения Иерусалима и Святой земли.

На основании информации из различных записей клермонской речи можно констатировать:

– во всех вариантах речи, как заметил еще Д. Манро[101], говорится о массовых жестокостях по отношению к восточным христианам (или христианским паломникам, согласно хронике Гвиберта Ножанского). Папа об этом так или иначе, должно быть, говорил;

– стоит отметить, в большей части речей это описание изобилует колоритными жестокостями. Например, в версии Роберта Реймсского среди прочего говорится следующее: «Если им [туркам] хочется предать кого-нибудь позорной смерти, пронзают его посреди живота, лишают детородных членов, привязывают к дереву и, гоняя вокруг него, хлестают до тех пор, пока из них не выпадут внутренности и [они сами] не попадают наземь. Иных же, привязанных к деревьям, поражают стрелами; иных, раздев и согнув шею, ударяют мечом и таким способом испытывают, каким ударом можно убить сразу. Что же сказать о невыразимом бесчестии, которому подвергаются женщины, о чем говорить хуже, нежели умалчивать» [102]. В версии Бальдрика Дольского картина не менее колоритна: «Ваши единокровные братья, ваши соратники, единоутробные вам – ибо вы сыновья того же Христа и той же Церкви – либо вместе с самими своими наследными домами переходят во владение чужим господам, либо из них изгоняются; или среди нас нищенствуют, или, что тяжелее, продаются в своих вотчинах, претерпевают изгнание и нападки. Проливается христианская кровь, искупленная кровью Христа, и христианская плоть, единокровная плоти Христа передаётся для гнусных нелепостей и нечестивого рабства»[103]. О страшных жестокостях по отношению к паломникам в Святую землю сообщается в версии Гвиберта Ножанского[104];

– во всех вариантах речи говорится о разрушении или осквернении святых мест, как уже отмечал Манро[105]. Следовательно, папа, должно быть, говорил и об этом. Причем – стоит добавить – во всех вариантах речи, кроме Фульхерия Шартрского, речь идет именно об «осквернении» (с использованием разных терминов, но близких друг к другу по смыслу), а Фульхерий Шартрский, можно все же предположить, также косвенно на него указывал. Как отмечает П. Коул, со времен Клермонского собора тезис о «загрязнении» святых мест язычниками периодически фигурировал в источниках, касающихся крестовых походов, что видно и на материале хроник[106];

– практически во всех вариантах говорится о бедах христиан в разных землях Востока, отнюдь не только Иерусалима. А дальше возникает вопрос: куда именно стремился папа? Три варианта из четырех говорят исключительно об Иерусалиме как о пункте назначения. Лишь хроника Фульхерия Шартрского говорит о восточнохристианских землях в целом. Для объяснения последнего очень здравое предположение высказал Г. Кодри: отсутствие какое-либо упоминания Иерусалима в речи Урбана II в версии Фульхерия Шартрского вполне может объясняться политическими причинами[107]. Фульхерий был капелланом Балдуина Булонского, который во время первого крестового похода не пошел вместе со всеми в Иерусалим, обосновавшись в Эдессе. Хронист мог намеренно «понизить» роль Иерусалима среди целей похода, дабы не выставлять своего начальника «ренегатом»;

– если на всякий случай проанализировать более позднюю запись клермонской речи, содержащуюся в хронике Вильяма из Малмсбери (1120-30-е гг.), мы увидим, что она нашим выводам по крайней мере не противоречит. В ней не расписываются жестокости, но все же сообщается, что турки оккупировали христианский Восток, который нужно освободить. Особый упор, впрочем, делается на святой гроб и места, связанные с жизнью Христа[108]. Намек на «загрязнение» имеется, когда папа призывает «освободить святилище от нечестивцев» (vacuate ab impiis sacrarium)[109];

Таким образом, можно предположить, что папа говорил в Клермоне о тяготах восточных христиан, осквернение святынь турками и необходимость освободить Иерусалим, значимость которого в делах веры особо подчеркивалась. При этом география описываемых бед восточных христиан была гораздо шире, чем Иерусалим и Святая земля. Стояли ли за этими упоминаниями какие-то глобальные планы папы по освобождению не только Иерусалима, неясно. По этому поводу среди историков была дискуссия, о которой пойдет речь далее.

1.1.2. Историографические дискуссии о реальных географических целях первого крестового похода