Тень - Иван Филиппов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Степа шел ко входу в парк. Было поздно, и ночные сторожа выгоняли из парка поздних посетителей: несколько мамочек торопливо прокатили мимо него свои коляски, прошла пара подростков, шумно обсуждающих что-то совершенно Степе неведомое, прошуршали смешные скотчтерьеры, которых на поводке вел хмурый грузный мужчина. Степа вошел в парк. Проехала пожилая женщина на электросамокате – она бесшумно вынырнула из темноты, и Степа от неожиданности шарахнулся в сторону.
Даже ночью в Москве всегда шумно. Город не спит, и редко случается, что, открыв окно, вы не услышите шума моторов или чьих-нибудь пьяных разговоров. Степа любил Лефортовский парк за его особую тишину. Он прошел по главной аллее всего несколько метров, а гул города стих совсем. Степу окутала тишина. Пустой парк тихо шуршал деревьями. И снова он поймал в воздухе ощущение чего-то волшебного, какого-то предчувствия. Даже его очерствевшая душа понимала: что-то должно случиться сегодня. Уже начали опадать листья, и Степа слышал, как в первых собранных кучах шебуршатся какие-то зверьки. Крысы, наверное, белки в этом парке почему-то не водились. Он быстрыми шагами шел через парк к большому стадиону, расположенному в другом конце, рядом с набережной Яузы.
Думать о работе больше не хотелось, и Степа попытался сосредоточиться на чем-то другом, но в голову все равно настойчиво лезли полковник Моргунов и предстоящий разговор. Степа с горечью сплюнул. Он уже дошел до уговоренного места. Парк был маленький. Когда-то Степа посчитал, что от ворот до ворот по главной аллее он проходит примерно за семь минут. «Ну вот, пришел раньше, теперь придется этих оленей тут еще ждать», – раздраженно подумал Степа и достал новую сигарету.
– Корнеев!
Степа обернулся. По траве в его сторону грузно шли Махмудов и Смирнов. В форме и с автоматами в полутьме парка они выглядели немного устрашающе. Смирнов дожевывал на ходу шаурму.
– Давно нас ждешь? – с набитым ртом поинтересовался Смирнов.
– Только подошел, – Степа протянул Смирнову конверты. – Ну, все, бывайте, мужики, меня дома кот ждет.
Смирнов усмехнулся.
– Странный ты человек, Корнеев. Нормальных людей дома семьи ждут, а тебя – кот.
Махмудов противно захихикал:
– Часики-то тикают, Корнеев, тик-так, тик-так…
Степе отчаянно хотелось домой, и он решил пропустить мимо ушей глупую шутку.
– До скорого.
Он повернулся, чтобы уйти, и увидел Махмудова. Толстоватый полицейский стоял прямо у него на пути и пристально смотрел на Степу. Уже и это было немного странно, но тут он разглядел деталь, еще сильнее его поразившую. В руках Махмудова было оружие – не его казенный автомат с потертым прикладом, а хищный пистолет-пулемет. Степе этот пистолет был знаком – «Аграм-2000», любимое в конце девяностых оружие у бандитских киллеров: не идеально – частые осечки, но дешевое и доступное, его в Москву с Балкан много привезли. Махмудов направил «Аграм» прямо на Степу.
– Ты, Корнеев, не обижайся. Я на тебя зла не держу, – хрипло сказал Махмудов и нажал на спусковой крючок.
Степа не сразу понял, что произошло. Наверное, здорово было бы сказать, что он ничего не почувствовал и смерть его была мгновенной, но это, к сожалению, было не так.
Степа почувствовал все: как первая пуля с силой ударила ему в грудь и пробила легкое, как вторая и третья (Махмудов не учел отдачу, и пистолет повело вверх) легли рядышком, разорвав горло. На грудь Степы хлынул водопад теплой артериальной крови. Он хотел что-то сказать, но вместо слов у него получилось странное то ли бульканье, то ли хрюканье. Падая на землю, Степа успел подумать: вот ведь какая глупость – последний мой ужин в жизни, а я доширак себе заварил. Даже осужденных на смерть богаче в последний путь провожают… Странная последняя мысль его погасла. Тело бесшумно рухнуло на листья.
Широко распахнутыми удивленными глазами смотрел в небо капитан Корнеев Степан Викторович, 1982 года рождения. Сверху в его глаза начал капать дождь. Волшебство закончилось, ледяным дождем в Москву пришла осень.
* * *
– Посвети мне, надо гильзы собрать, – раздался за Махмудовым спокойный и деловой голос Смирнова. Он прожевал наконец шаурму, вытер рукавом рот и опустился на колени рядом с трупом Степы.
– Нехорошо все-таки вышло, – начал Махмудов, когда Смирнов нашел последнюю гильзу и деловито засунул ее в пластиковый пакетик из-под шаурмы, в котором на дне, как обычно, осталось еще немного сока и крошек. – Неплохим человеком был.
– Да ты не думай так об этом. Ну да, нормальным был, но сказали сделать – надо, значит, сделать. Служба такая… – Смирнов поднялся с колен. – Жди меня тут, я до машины дойду.
Быстрыми шагами Смирнов пошел к боковой аллее, на которой стоял их Ford Focus. Оставшись наедине со Степой, Махмудов нервно закурил. Он дважды обошел вокруг трупа, потом схватил Степину руку и потащил его. Буквально в десяти метрах от места, где только что стоял Степа, была видна заваленная листьями крышка канализационного люка. После строительства Лефортовского тоннеля эта часть подземных коммуникаций больше не использовалась – ее увели еще глубже под землю. Именно к одному из оставшихся колодцев и тащил Махмудов тело Степы. Он достал из-за пазухи короткий лом и поддел крышку. Было похоже, что и он, и ушедший Смирнов отлично знали, что они делают. И давно все спланировали. Махмудов с трудом поднял тяжелую крышку и отбросил ее на траву. Затем подтащил Степино тело к колодцу и столкнул его вниз. Со дна колодца донесся глухой стук.
– Дебил, блять. Чурка ты тупая, как я его буду из колодца доставать? Я тебя просил его туда пихать? – вернувшийся Смирнов был в ярости. – Кислотой, мы ведь кислотой ему лицо залить должны были!
Только сейчас Махмудов вспомнил про эту часть плана. Не просто бросить в канализационный колодец, а предварительно изуродовать до неузнаваемости Степино лицо кислотой. В руках у Смирнова была закрытая пластиковая бутылка, которой он остервенело размахивал перед лицом Махмудова.
– Да забыл я, забыл, – начал оправдываться Махмудов. И сразу же перешел в контратаку: – Думаешь, легко близкого человека застрелить? Я его пять лет знаю, мы с ним знаешь сколько всего вместе повидали! Нервничаю я, вот и забыл.
Смирнов махнул рукой. Он подошел к колодцу и посветил вниз фонариком.
– Давай вот что попробуем: я тебе посвечу, а ты лей. Старайся, чтобы на лицо побольше попало.
Дождь усиливался, и ни одному из полицейских не хотелось находиться в парке дольше, чем было необходимо. Махмудов неловко выплеснул содержимое пластиковой бутылки в колодец. Сверху было совсем непонятно – попало ли что-то на
