Как жить, чтобы жить, или Основы экзистенциального нейропрограммирования - Сергей Ковалёв

Однако лишь немногие из авторитетов «людоведения» поняли и/или признали главное. То, что это не две модели, два типа или стратегии жизни, а два её главных этапа. Выживания и собственно жизни. Адаптации как аккомодации (приспособления) и адаптации как ассимиляции (усвоения, присоединения). Социализации и самоактуализации — прогибания под мир и его прогибания под себя (А. Макаревич). И, как говорится, и т. д., и т. п.

К числу этих немногих относился, например, один из основоположников экзистенциализма М. Хайдеггер. Который в 1926 году постулировал существование двух уровней экзистенции (описываю их по И. Ялому [30]).

• состояние забвения бытия и

• состояние сознавания бытия.

Забвение бытия — это как раз и есть способ существования большинства из нас. В нём мы как бы бежим от жизни. И живём в мире вещей, погруженные в жизненную рутину. Человек в этом модусе существования «снижен». Поглощён «пустой болтовнёй». Затерялся в «они» (орфография И. Ялома). Он в буквальном смысле этого слова капитулировал перед повседневностью, в коей более всего озабочен тем, каковы — хорошие или плохие, правильные или неправильные, полезные или вредные и т. д. и т. п. — вещи, события, обстоятельства, да и сама жизнь.

Забвение бытия — это, по М. Хайдеггеру и И. Ялому, повседневный способ существования. В котором мы не осознаем себя творцами собственной жизни и мира. Спасаемся от них бегством (то и дело попадая в ловушки). И избегаем выбора, будучи «унесенными в успокаивающую «никтовость» («я — никто, а с никто и взятки гладки» — в общем, «моя хата с краю…»).

Сознавание бытия — это уже нечто совсем иное (и качественно иное). Пребывая на этом модусе существования, человек сосредоточен не на «как», а на «что»: не на свойствах и оценках вещей, а на том, что они просто есть. Так, например, когда мы действительно любим кого-то, то любим его не за то, что он умный, добрый, храбрый и красивый (ибо в этом случае должны немедленно «разлюбливать» этого другого, как только он таковым перестанет быть), а просто за то, что есть. И тогда неважно, что с течением времени все эти его прекрасные качества как-то стерлись, поблекли и потускнели — он просто есть, и этого достаточно…

Существовать в данном модусе — это значит действительно непрерывно сознавать своё бытие и свою ответственность за него. Именно на модусе сознавания бытия мы являемся полностью самосознающими. Живущими «здесь и сейчас». А также приемлющими мир и самого себя — со всеми своими как возможностями, так и ограничениями. Принимающими жизнь такой, какова она есть, а не такой, какой она должна быть в соответствии с не слишком удачными представлениями…

Переход на более высокий модус осознавания бытия часто происходит в силу трагического в своей сути столкновения с реальностью конечности жизни и неизбежной смерти. Так, И. Ялом [30], исследуя больных раком, обнаружил, что многие из них использовали кризисную интуицию и нависшую над ними угрозу как стимул к изменению. И у них произошли поразительные сдвиги, внутренние перемены, которые нельзя охарактеризовать иначе, как личностный рост. У этих людей буквально возникло следующее, что иначе как подлинной жизнью не назовёшь (и это — у смерти на краю!).

• изменение жизненных приоритетов и уменьшение значения жизненных тривиальностей;

• чувство освобождённости: появление способности сознательно не делать то, что не хочешь;

• обострённое переживание жизни в настоящем вместо откладывания её до пенсии или до какой-нибудь ещё точки будущего;

• переживание природных явлений: смены времён года, перемены погоды, опадания листьев и т. п. как высокозначимых событий;

• более глубокий, чем до кризиса, контакт с близкими;

• уменьшение страхов, связанных с межличностным общением и озабоченностью отвержением; большая, чем до кризиса, готовность к риску.

Собственное описание наиболее существенных различий между двумя стадиями жизни я мог бы выполнить с точки зрения самых различных измерений и ипостасей психического. Однако довольно удобным (и достаточно полным) представляется мне то, которое выполнено с точки зрения так называемых нейрологических уровней (подробное описание которых будет дано далее).

Так, на этапе выживания окружение рассматривается как потенциально враждебное, тогда как этап жизни как бы и полагает, и предполагает его вероятностно благоприятным. Поведение в выживании реактивно (вызывается воздействиями извне), а в жизни проактивно (инициируется активностью самого субъекта). Способности на этапе выживания основываются на логике и «рецептах» (готовых стратегиях и схемах), тогда как стадия жизни базируется на интуиции и поиске неизвестных альтернатив.

Намерения при выживании исходят из категории необходимости, а при жизни — из категории возможностей. Ценности на этапе выживания всегда суть ценности От (избегания), тогда как на этапе жизни они предстают в основном ценностями К (приближения). Убеждения выживания всегда ограничивающие и разъединяющие (препятствующие), а жизни, наоборот, расширяющие и связывающие (соединяющие).

Идентичность на этапе выживания связана с эго и набором ролей, тогда как на этапе жизни она основывается на признании собственной индивидуальности и познании Сущности. Миссия выживания суть выживание же любой ценой, тогда как для жизни характерно совсем другое принятие человеческого предназначения: жизнь для и ради жизни. Наконец, смыслом «большой системы», в которой и осуществляется жизнедеятельность, в случае выживания является существование во враждебной среде и мире с целью максимизации наград и минимизации наказаний, а вот жизнь как таковая позволяет осмыслять этот мир как прекрасное место для личностного роста и развития, а также получения удовольствия oт всего, что тебя окружает…

Всё вышесказанное можно представить в виде следующей таблицы.

Однако это ещё не всё — и, может быть, даже жаль, что не всё. Потому что выживание и жизнь в чисто психоаналитическом плане соответствуют двум основным влечениям человека, сушествование которых постулировал ещё 3. Фрейд (правда, отчасти с подачи Л. Саломэ). Мортидо (влечение к смерти). И Либидо (влечение к жизни). Но тогда первая стадия жизни — выживания — может рассматриваться как уход От Мортидо, а вторая — как приход К Либидо.

Можно добавить и ещё одно — тесно проецируемое на сегодняшнюю действительность. Первая стадия жизни суть территория агрессивного эгоизма, тогда как вторая — креативного альтруизма. Но как же жаль, что за более чем четверть века нелепых социально-экономических экспериментов мы буквально деградировали, перейдя от жизни к выживанию. Во всяком слyчае об этом наглядно свидетельствуют чудовищные по своим выводам результаты исследования динамики психологических характеристик российского общества, наглядно продемонстрировавшие, что из общества креативного альтруизма мы деградировали в сообщество агрессивного эгоизма [29].

1.3. Четыре четверти пути

То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учинённых ими глупостей.

Если не вдаваться в излишние подробности, то первой серьёзной моделью уровней жизни явилась для меня общепринятое в психологии, деление всей жизнедеятельности человека как бы на три этапа. Досоциальный (он же доконвенциальный — у представителей этого уровня некие соглашения с обществом только предусматриваются — и довербальный — а изъясняются они едва ли не жестами и с применением весьма скудной и часто ненормативной лексики). Социальный (он же конвенциальный — это когда некие соглашения с обществом и приняты, и «подписаны»: на принципе «Ты мне — я тебе», — и вербальный — а слова и членораздельная речь становятся таки главным способом общения). И постсоциальный (он же постконвенциальный — на этом уровне человек слишком уж хорошо осознает условность общественных соглашений и норм —, и поствербальный — а слова больше уже не рассматриваются в качестве основного средства общения, ибо воистину «тот, кто не поймёт вашего молчания, тот не поймёт и ваших слов» (Р. Хаббард).

Деление сие мне очень нравилось, и некоторое время я весьма увлеченно занимался тем, что весьма подробно описывал и расписывал все эти этапы (см., например «Нейропрограммирование успешной судьбы»). Однако спустя некоторое время обнаружилось, что в этой трёхэтапной схеме явственно не хватает некоего четвёртого этапа… Началось с малого. Сюда (в три этапа) никак не вписывалось столь нравившееся мне тогда индийское (и древнее) подразделение задач жизни на четыре важнейшие. Артху (обретение материального благополучия). Каму (получение чувственных удовольствий). Дхарму (самореализацию и даже самоактуализацию — в общем, занятие делом, которому ты служишь Ю. Герман). И Мокшу (если коротко, то обретение Космического Сознания). Но это было только своеобразной «затравкой». Потому что на более серьезном уровне я уже знал, что именно число четыре, (ещё пифагорийцами рассматривалось как как бы «главное космическое», лежащее в основе его мироздания. Так, вся геометрия основывалась на чётырех фигурах: точке, линии, поверхности и твердом теле. А Вселенная существует в четырёх измерениях (длина, ширина, высота и линейное время), реализуясь в четырёх стихиях: Земле, Воздухе, Воде и Огне. В собственно психологии эта идея был последовательно реализована в постулированной К. Юнгом концепция четырёх единиц как архетипов (неких первообразов и первоначал).