Фобии (СИ) - Блэр Лия

— Блядь…Фрося! Продолжишь в том же духе, и твой первый раз будет быстрым и для меня бесславным, — стиснув зубы, вполголоса злился Костя, вздергивая Измайлову вверх. Усадив нетерпеливую психопатку на тумбу с раковиной, одним резким движением он сдернул штанину с ее ноги, не заботясь о полном освобождении от одежды.

— Здесь двигатель слышно еще сильнее, — прерывистым от возбуждения голосом сказала Лена, тут же теряя промелькнувшую в голове мысль. Под его руками было до невозможного сладко и хорошо. Обжигающе приятно.

— Умница, — ответил Костя, сосредоточенный на своем занятии, опуская ее на ноги и разворачивая спиной к себе, заставляя опереться руками о край умывальника. Его ласки стали требовательными, точными, выдержанными. Одними пальцами он подводил Лену к пропасти, заставляя прогибаться сильнее, тереться о него, стонать, течь. — Отвлекай меня, чтоб я не сорвался.

— Твоими руками… там… приятнее, — проскулила Измайлова на грани самовозгорания и превращения в пепел.

Костя лишь хмыкнул позади нее, замедляя движения руки, меняя темп, ритм. Останавливаясь.

— Не так быстро, Фрося, — голосом садиста прошептал ей в ухо Соболев. — Не так быстро…

Досада Лены была красноречивее слов. Выгнувшись с кошачьей грацией, она запрокинула голову и встретилась в зеркальном отражении со взглядом Кости. Порочный гнев брошенной в моменте от оргазма Лены и подернутые возбуждением глаза пилота. Их зрительный контакт магической силой раздвигал границы вокруг, оставляя парить в самом Небе. Не смущали ни обстановка, ни место, ни время… Ничего. Это Космос, в который они улетали вместе.

— Смотри на меня, — прошептал Костя. — Не смей опускать взгляд… Хочу видеть все твои эмоции…

И она смотрела. Тонула. Растворялась в нем. Сквозь пелену страсти видела, как пульсировала вена на его шее; как напряжено было тело; как пот прозрачными каплями выступал на лбу; как он облизывал губы в нетерпении.

Накрыв ее ладонь, сжимавшую край раковины, своей, другой он перехватил ее за бедра, прижимая крепко, властно. Вошел сзади. Быстро. До конца. Одним движением выбил стон у обоих, в моменте наблюдая, как распахнулись глаза Лены, а тело под руками дернулось и напряглось.

— Прости. Все хорошо, Солнышко… Больше никакой боли. Обещаю… — шептал Костя, даря ей ласку разнеженного кота, потираясь носом о ее макушку. — Какая же ты прекрасная, милая моя… Невозможно желанная…

Лена была красива в легкой прострации, недоумении и осознании, предвкушении и беспокойстве, ослабевшем возбуждении, но в стремлении к большему.

Умелая рука Соболева вновь скользнула ей между ног, точно зная, как вернуть пламя в ее взгляд. Распаляя Лену пальцами и размеренными медленными поступательными движениями бедер, он целовал ее спину, плечи, покусывал шею и уши, жалея, что не мог дотянуться до губ. С первым ее стоном наслаждения, а не боли Костя отбросил сдержанность, выпуская свое истинное желание, двигаясь размашисто, быстрее… глубже.

Растягивая удовольствие, он приостанавливался, доходил до медленных и тягучих толчков, выходил полностью, врывался быстро, дразнил неполным проникновением. Сбивал себя, но неизменно будоражил еще больше.

Огненный торнадо закручивался в теле Лены. Зеркало, показывающее жаркую киноленту, увеличивало накрывающую с головой стихию до неимоверных размеров. Дыхание сбивалось от сдерживаемых стонов и дрожи. В последнем шаге от звезд вдохи стали глубже. С замиранием. Казалось, воздух не нужен был совсем там, куда вело ее невероятное напряжение. С долгожданным выдохом и вскриком Лена провалилась в персональную кроличью нору с волшебством, буйством красок и россыпью конфетти, поддерживаемая сильными горячими руками ее персонального Мира.

Ощущения бросали Костю к финишу с полпинка. Как мог, он отвлекал себя от происходящего, стараясь не кончить раньше, чем нужно. Но видеть в отражении, как менялся взгляд Лены, покрываясь маревом страсти, как она запрокидывала голову, кусала губы, извивалась, дрожала, подавалась навстречу его толчкам, стараясь поймать ритм, — жаркая Преисподняя. Спусковым механизмом стал ее финальный крик, сорвавший тормоза. Настолько яркого оргазма у Кости не было ни разу. Вплелось все, что могло тронуть его душу: реальность полета, рев двигателей и чуткая, отзывчивая, чувственная девочка, доверившая ему себя.

Начало снижения и заход на посадку объявили, едва они заняли свои места в салоне. Некоторые взгляды пассажиров явно говорили, что их безумный поступок не остался тайной. Если на окружающих людей Лене было откровенно наплевать, то как вести себя в сложившейся ситуации с Костей она не знала. Первый секс, совершенно незнакомый человек, ее безнравственное поведение, как сказала бы баба Зина. Черт! Расчет был на крушение, а не на выживание! Стыдно. Очень. И… хорошо, замечательно, волнительно…

Костя ждал от нее хоть какого-то намека, чтобы понять, как дальше следовало развивать необычное во всех смыслах знакомство. Невольно обидеть не хотел, он же не сволочь, да и… повторить не отказался бы, но в других условиях. Для разнообразия.

Занятая своими мыслями, Измайлова смотрела в иллюминатор и молчала. Жалела? Нет. Хотела бы большего с ним? Категорическое: «Да!» При всем своем сумасшествии дурой не была, знала, как можно расценить ее поведение в целом. В отличие от девочек мужчины редко верят во внезапно проснувшиеся чувства. А он ей действительно понравился. Очень.

Шасси тронули взлетную полосу, а она все еще пребывала в своем внутреннем домике, не реагируя даже на Свету, которая усиленно тормошила ее за плечо.

Заниматься самобичеванием Соболев не умел и не хотел. В конце концов, он лишь выполнил просьбу. Даже если паникерша сейчас жалела, то в себя Костя чувство вины впускать не собирался. Приключение было интересным и занимательным, приятным и неожиданным. Мысли быстро переключились в направлении ожидаемой встречи с друзьями и веселого отдыха.

В зале пограничного контроля Лена поймала на себе внимательный взгляд Кости и улыбнулась. Стыдливо, извиняясь и обреченно. Сейчас они выйдут из аэропорта и потеряются навсегда. И, Бог — свидетель, как ей было больно думать об этом.

— Ты в порядке? — за секунды Соболев преодолел разделяющее их расстояниеи коснулся пальцами ее щеки.

— Все хорошо, — смущаясь до покрасневших щек, тихо ответила Измайлова и опустила глаза. Губы сами собой расплывались в улыбку, которую скрыть было невозможно. — А ты?

— Не помню, когда мне было лучше, — признался Костя, подавляя огромное желание прижать к себе ненормальную туристку. Разобраться в своем отношении к происходящему у него не было времени, но что-то его привлекало в ней.

— С каким счетом окончился матч? — возникшая рядом Света прервала идиллию, насмешливо глядя на спутников.

— Чего? — привыкнуть к своей подруге Измайлова смогла спустя месяц их знакомства, далекие десять лет назад, но все равно иногда оказывалась на грани ступора от хода ее мыслей.

— Ай! Судя по всему, вы хотели поменяться футболками, как принято у футболистов после игры, но что-то пошло не так, — пояснила подруга, хитро, но понимающе улыбаясь. — А иначе с хера ли вам носить одежду наизнанку?

В момент самолетные любовники обратили внимание на свой внешний вид.

— Твою мать! — заржал Соболев, снимая с себя футболку при всех и надевая как положено. — А я все гадал, почему меня коллеги обсмеяли.

— Коллеги? — Света с пониманием к создавшемуся веселью обняла Измайлову.

— Работаю в гражданской авиации, — пояснил Костя.

— Фрося, ты сорвала джек-пот! — констатировала подруга, прижав Лену к себе ещё сильнее. А той хотелось разлететься на атомы от прямолинейности Светы.

— Увидимся в отеле, — сказал Соболев, глядя на Измайлову, подмигнул и шагнул к стойке паспортного пограничного контроля.

Отель встретил гостей белокаменными стенами, буйной растительностью и морским воздухом, стрекочущими цикадами и улыбчивыми сотрудниками курорта. Несмотря на тонированные панорамные окна и автоматические двери, холл был полон света. Кондиционеры заставляли немного ежиться после раскалённого воздуха улицы.