Проклятие Дейнов - Дэшил Хэммет

прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него была лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой – это просто стыд и срам. Эдгар Леггет человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверное, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.

В августе 1923 года – дождливым утром, ей запомнилось, – к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, – так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла – наказание господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как «этой Габриэлой».

С приездом Дейнов и при такой хозяйке, как миссис Дейн, миссис Бегг стала в доме лишней. Они поступили очень великодушно, сказала миссис Бегг, – помогли ей найти новую службу и проводили с хорошим денежным подарком. С тех пор она их не видела, но благодаря привычке следить за объявлениями о браках, смертях и рождениях в утренних газетах через неделю после своего ухода узнала, что Эдгар Леггет и Алиса Дейн поженились.

4. Туманные Харперы

На другое утро, в девять часов, явившись в агентство, я увидел в приемной Эрика Коллинсона. Его загорелое лицо побледнело, выглядело несвежим, и он забыл напомадить голову.

– Вы что-нибудь знаете о мисс Леггет? – спросил он, вскочив с места и бросившись мне навстречу. – Она не ночевала дома и до сих пор не вернулась. Ее отец говорит, что не знает, где она, но я уверен, что он знает. Он говорит мне «не волнуйтесь», но как я могу не волноваться? Вы что-нибудь знаете?

Я ответил, что не знаю, и сказал ему, что видел ее вчера вечером, когда она выходила от Минни Херши. Я дал ему адрес мулатки и посоветовал спросить у нее. Он нахлобучил шляпу и выбежал.

Я позвонил О'Гару и спросил, слышно ли что-нибудь из Нью-Йорка.

– Угу, – сказал он. – Аптон – фамилия оказалась правильная – когда-то был вашим коллегой, частным сыщиком, и даже держал агентство, но в двадцать третьем году его и некоего Гарри Рапперта посадили за попытку подкупа присяжных. Вы разобрались с черным?

– Не знаю. Носорог носит в кармане тысячу сто зеленых. Минни говорит, что они выиграны в кости. Может быть. Это вдвое больше того, что он выручил бы за камни Леггета. А что, если ваши люди проверят? Якобы он выиграл их в клубе «Счастливый день».

О'Гар пообещал заняться этим и повесил трубку.

Я послал телеграмму в наше нью-йоркское отделение с просьбой собрать сведения об Антоне и Рапперте, а потом пошел в муниципалитет и в кабинете регистратора стал листать журнал регистрации браков за август и сентябрь 1923 года. Искомое заявление было датировано 26 августа, в нем значилось, что Эдгар Леггет родился в Атланте, штат Джорджия, 6 марта 1883 года, и это его второй брак; об Алисе же Дейн – что она родилась в Лондоне 22 октября 1888 года и прежде замужем не была.

Когда я вернулся в агентство, меня опять подстерегал там Эрик Коллинсон, еще более встрепанный.

– Я видел Минни, – возбужденно начал он, – и она ничего мне не объяснила. Сказала, что вчера вечером Габи была у нее и просила вернуться на работу, а кроме этого ничего о ней не знает, но на ней... на руке у нее было кольцо с изумрудом – я точно знаю, что оно принадлежит Габи.

– Вы спросили об этом?

– Кого? Минни? Нет. Как можно? Это было бы... вы же понимаете.

– Правильно, – согласился я, вспомнив слова Фицстивена о рыцаре без страха и упрека, – мы всегда должны быть вежливыми. Я вас спрашивал, в котором часу вы привезли мисс Леггет домой позавчера ночью. Почему вы меня обманули?

От смущения его лицо сделалось еще более миловидным и еще менее осмысленным.

– Я сделал глупость, – забормотал он, – но я не... понимаете... я думал, что вы... я боялся...

Конца этому не было видно. Я подсказал:

– Вы решили, что час поздний, и не хотели, чтобы у меня сложилось о ней неправильное мнение?

– Да, вот именно.

Я выставил его, а сам пошел в комнату оперативников, где большой, разболтанный, краснолицый Мики Лайнен и тоненький, смуглый, франтоватый Ал Мейсон рассказывали друг другу байки о том, как в них стреляли, и хвастались, кто сильнее испугался. Я изложил им, что к чему в деле Леггета – насколько сам знал, а знал я совсем немного, как показал мне собственный рассказ, – и отправил Ала наблюдать за домом Леггетов, а Мики – посмотреть, как ведут себя Минни и Носорог.

Часом позже, когда я позвонил в дверь Леггетов, мне открыла хозяйка, и ее симпатичное лицо было невеселым. Мы прошли в зелено-оранжево-шоколадную комнату, и там к нам присоединился ее муж. Я изложил им то, что О'Гару удалось выяснить в Нью-Йорке об Аптоне, и сказал, что запросил по телеграфу дополнительные сведения о Рапперте.

– Ваши соседи видели, что возле дома