Казаки долго не живут - Иван Собченко

Но, однако, даже после двух царских отказов принять его под царскую руку, Палий усердно помогал русским в войне с басурманами. В 1690-ом году Палий, как хороший знаток местностей в низовьях, руководил посланным от Мазепы казацким отрядом и с ним вместе счастливо совершил военный поход под Кизикермень.

XIV

В 1692-ом году отношения Палия к полякам стали неприязненными. Это показывает своеобразное письмо к Палию пана Дружкевича, поставленного от Речи Посполитой в звании комиссара наблюдать над казаками: «Из ада родом сын немилостивый! Ты отрекаешься от подданства королю, ты смеешь называться полковником от руки царского величества, ты твердишь, будто граница тебе указана по реке Случ, ты грозишь разорить польские владения по Висле и за Вислою. Смеху достойны твои угрозы! Помнишь ли, как ты когда-то пришел ко мне в первый раз в короткой сермяжке, заплатанной рубахе, а ныне ты выше рта нос дерешь! Король тебя так накормил хлебом, что он у тебя изо рта вон лезет! Учинившись господином в Фастове, в королевской земле, ты зазнался. Полесье разграбил, да еще обещаешь поездом идти на наши города! Смотри, будем бить как неприятеля!».

После таких угроз Палий решил еще в очередной раз обратиться к Мазепе с просьбой ходатайствовать за него перед царем, и гетман снова ходатайствовал за него, изображая его человеком искренне преданным царю. Чтобы успокоить опасения московской власти стать в неловкое отношение к полякам, гетман писал в приказ: «Из поступков польской стороны видно, что она не боится нарушать мирного договора, когда принимает к себе из-под высокодержавной царской руки запорожцев: прошлого года 700 их пошло в Немиров с атаманом Гладким, а потом еще 400 человек принято на королевскую службу». Но московское правительство твердило все то же, что уже прежде отвечало по поводу Палия. В декабре того же года Палий писал гетману, что татарские мурзы обещают ему 40000 человек орды на помощь, если он признает над собою верховную власть крымского хана. Но он, Палий, предпочитает быть под властью православного государя. Снова гетман ходатайствовал за Палия. «Если, – выражался он в своем донесении в приказ, – теперь Палию помощь не подавать, то, как бы он в крайнем положении не обратился к басурманам, и оттого будет больше беды, чем от какого-нибудь Стецика Ягорлыцкого, назначенного гетмана с татарской руки на правой стороне Днепра или от проклятого Петрика. Палий между военными людьми имеет большую честь и за ним пойдут многие. Хотя царское величество и указывает ему способ перейти под государеву руку, но он тем не удовольствуется: он хочет удержать при себе всех людей, которые теперь у него под властью, а в Фастовщине у него поселились тысячи три хат и город Фастов он хочет удержать за собой, потому что он его устроил и укрепил». Мазепа советовал снестись с польским правительством и попытаться устроить дело так, чтобы можно было принять Палия. Но московское правительство оставалось со своим прежним решением и строго указывало гетману не вмешиваться в междоусобия, возникшие у Палия с поляками.

XV

В 1693-ом году Палий вместе с высланными гетманом казаками одержал победу над татарами на реке Кодыме и за это получил от царя награду. Но вслед за тем у него с поляками возникло очень крупное недоразумение.

Казаки делали нападения на шляхетские волости и переманивали панских подданных в казаки. В отмщение за то коронный гетман написал Палию грозное письмо, упрекая его в разных безобразиях, а вслед за тем преемник Дружкевича, региментарь поляк Вильга, наблюдавший над казаками, предпринял поход на Фастов с польскими хоругвями и с казаками, верными Речи Посполитой, под начальством своих полковников Искрицкого и Яремы Гладкого. Они напали разом в нескольких местах на владения Палия в один день 29-го декабря. Но палиевцы отстояли себя, и тогда отличился храбростью и распорядительностью шурин Палия Савва. Вильга думал, было, что жители, поселившиеся в Фастовщине, в страхе перед поляками отступят от Палия и сами отдадут его полякам в руки. Но Вильга ошибся в своем ожидании и оставил намерение добывать в руки Палия или выгонять его из Фастова.

XVI

В этом же 1693-ем году вместе с Палием, во главе с Самусем 400 пехотинцев снова помогли полякам удержать крепость Сороки, как важный оборонительный пункт.

А в 1694-ом году Самусь с этими казаками, которые оставались под Сороками, ходил на села гетмана ханского – Стецика, и разрушил их, чем принес Польше большую услугу. Об этом доносил польскому королю его секретарь Д. Вильчек. В июне 1695-го года правобережные полки во главе с Самусем совершили поход на Дубоссары, во время которого разрушили турецкую крепость и захватили значительные трофеи.

Тактика на сотрудничество с правительством Речи Посполитой против турок и татар обеспечивала относительную оборону населения Правобережья от наездов ордынцев, а также позволяло Самусю значительно пополнять полковую казну. Ведь почти каждый боевой выезд казаков оплачивался польскими властями.

XVII

В 1695-ом году был составлен еще один реестр казацкого войска общей численностью 2 тысячи человек, где конный полк Самуся «гетмана наказного» насчитывал 600 казаков. Здесь следует, что составленные в конце 80-х – середине 90-х годов XVII века реестры не охватывали всей массы казацкой правобережной части украинского гетмана. Так, согласно спискам 1694 – 1695-х годов, в полк гетмана Самуся входило от 500 до 600 казаков, но в действительности его полк состоял из 2 тысяч, а то и более человек.

В течение 1693-1696-х годов почти каждый год гетман Самусь высылает казацкие делегации к польскому королю, а иногда (в 1693-ем и 1694-ом годах) лично встречался с Яном Собеским. Во время этих встреч обсуждались различные проблемы функционирования казацких институтов на Правобережной Украине – представители гетманской администрации требовали от польских властей восстановления традиционных «прав».

XVIII

В 1696-ом году Самусь породнился с наказным брацлавским полковником Булук-Баша, выдав свою дочь замуж за его сына Ивана.

Булук-Баша в конце 1683-го года возглавлял один из навербованных для польского короля Яна Собеского казацких полков и участвовал с ним в походах против турок и их вассалов в Молдавию и Буджак. Он служил у пропольски настроенных гетманов Правобережья, получая от короля, и даже папского нунция, денежное содержания на свой полк.

XIX

Палий давно решил лично встретиться с гетманом Мазепой. Поговорить тет-а-тет. Наконец, он определился с поездкой после чествования назначения Самуся наказным гетманом.

Ехать к Мазепе Палий решил через Киев, где должен встретиться с Захаром Искрою, который имел в Киеве общий дом с братом Иваном Искрою, полковником полтавского полка, и вместе с З. Искрою ехать в Батурин, резиденцию гетмана Левобережной Украины. Заручиться поддержкой З. Искры Палий считал немаловажным: в трудный момент Искра мог привести на помощь и брата.

Палий уже давно не был в Киеве, и ему хотелось повидать город, где он проводил юношеские годы. Отправился в Киев вместе с своим джурой Семашко.

– Вот на этой улице, – заметил по дороге Палий, – когда я еще в коллегиуме учился, мы с хлопцами одного гонористого полковника вместе с каретой в канаву опрокинули за то, что кучера ногой в спину бил. Правда, и нам досталось – половину коллегиума перепороли розгами. Я больше недели встать не мог.

Семашко еще не бывал нигде дальше Фастова, и в шумном городе, Киеве, все его поражало. Палий охотно отвечал на все его вопросы, и парень был удивлен, как тот хорошо знает город, словно век прожил в нем. Палий называл Семашке улицы, показывал разные примечательные дома. Однако когда встретилась шумная ватага семинаристов, которые задорно и в то же время с завистью посмотрели на покрытых дорожной пылью казаков, Палий вдруг умолк и почти до самого дома Искры ехал углубленный в свои мысли. О чем он думал? Может, ему припомнилась молодость, коллегиум, тот день, когда он, еще юный, студент, впервые увидел на улицах Киева прославленного кошевого Сирко и после этого твердо решил стать запорожцем?

Заночевали в Киеве. Утром Палий рассказал Искре о своих намерениях. Рассказывал долго, с подробностями. Искра слушал молча, играя серебряной табакеркой. Палий даже стал сомневаться – не напрасно ли он открылся. Но вот Искра, по-прежнему молча, подошел к стене, на которой висел турецкий ковер, снял два кремниевых кавказских пистолета с костяными резными рукоятками и внимательно осмотрел их, снял деревянную, обтянутую кожей пороховницу и саблю в широких золоченых ножнах, и заговорил тяжко, словно о чем-то постороннем:

– Давно висят они без дела.

В комнату вошел джура Искры.

– Возьми это все, проверь хорошенько, почисть. Коня подготовь, сведи в кузницу, пусть перекуют левую переднюю.

Потом обратился к Палию:

– Чего так смотришь? О том, что ты сказал, я уже не раз думал. Вместе на Правобережье поселились. А на красноречивые письма короля, в самом деле, полагаться нельзя.