Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий - Филипп Дженкинс

И когда там было установлено Древо {крест}, и Христос был пронзен копьем, и кровь и вода истекли из Его бока, они сошли в уста Адама и стали для него крещением, и был он окрещен.

Образ Адамова черепа в этой последней фразе – запоминающийся богословский урок.37

Поскольку нужды и интересы людей со временем менялись, то и тексты создавались в соответствии с новыми культурными требованиями, и некоторые из них завоевывали себе многих приверженцев. Часто тексты бывали продуктом естественного любопытства, которое возникало у читателей официально одобренной Библии вследствие обнаруживаемых в ней пробелов или противоречий. Библия говорит, что Христос умер в пятницу после полудня, а воскрес утром в воскресенье. А что же он делал в промежутке? Мы слышим, что Христос беседовал со своими апостолами в течение сорока дней после своего Воскресения, но Библия ничего не сообщает нам о его учении во время этих бесед. Какие духовные жемчужины мог он подарить ученикам? С древних времен авторы пытались заполнить эти пробелы в повествовании. Часто тексты – создававшиеся (или обнаруживавшиеся) преследовали цель придать вес богословским аргументам официального Писания или оправдать новые формы религиозного поклонения, такие как, например, культ Девы Марии. Альтернативные писания становились способом обсуждения деликатных, а то и взрывоопасных богословских идей. Люди желали доверять надежным доктринам и искали тексты, в которых эти доктрины поддерживались, и тем или иным образом они такие тексты находили.38

Хотя в Средние века сильно распространился христианский антисемитизм, подход церкви к Писанию был во многом схож с подходом иудаизма. Еврейские ученые полностью были согласны с ограничением библейского канона и определяли его еще строже, чем христиане. Но и они не стеснялись делать издательские комментарии и дополнения к этим писаниям с целью решить более поздние проблемы, например – касающиеся наставления Закону. Такие разъяснения и толкования назывались словом мидраш – от корня, означавшего изучение или исследование, и часто они состояли из самостоятельных повествований. Позднее читатели были столь сильно поражены дополнительными нюансами и историями, что толкователи стали принимать эти дополнения как возможные части изначального повествования. Общепринятая еврейская легенда сообщает, что Авраам был сыном изготовителя идолов по имени Тэрах[15] и что одним из первых деяний юноши было сокрушение этих идолов. Эта история, которую часто считают частью канонической Библии, в действительности восходит к более поздним комментариям. Также и христиане почитали тексты, толковавшие каноническое Писание методом, сходным с еврейским мидрашем.39

НОВОЕ ОТКРЫТИЕ УТРАЧЕННЫХ ПИСАНИЙ понуждает нас во многом переосмыслить христианскую историю. Наша хронология этой истории часто отражает то, что и протестантский миф об упадке и предательстве изначальной христианской вести, – это миф, который позднее подогнали к своим идеям либеральные и прогрессивные христиане. Популярные писания первых столетий уделяют самое большое внимание ранней церкви, однако потом, в течение следующего тысячелетия, происходит постепенное соскальзывание к Реформации. Подлинное христианство, кажется, пропадает без вести приблизительно между 400 и 1500 годами, в «долгой середине» христианской истории.

В противоположность этой псевдоистории мы в данной книге делаем упор на строгую непрерывность Средневековья и раннехристианской и апостольской эпохи. Как мы увидим в главах 2 и 3, попросту неверно предполагать, будто старые (не вошедшие в канон) тексты были полностью запрещены. Эти древние тексты продолжали создаваться и пользоваться успехом в разных частях христианского мира – не только в африканских и азиатских церквах, но и в таких бастионах католической веры, как Британия и Ирландия. Книги, которые сжигались в одних регионах, оставались популярными в других.

Но данное исследование ни в коем случае не является описанием отдаленных периферий христианства, возьмем ли мы это слово в культурном или же в географическом смысле. Главы 4 и 5 демонстрируют огромное и продолжительное влияние неканонических ранних евангелий даже в самом сердце католической Западной Европы – через Евангелие от Никодима, Евангелие детства и тексты, посвященные Деве Марии. Хотя многие историки церкви признают популярность этих альтернативных книг, они редко отмечают колоссальное значение ветхозаветных псевдоэпиграфов (таких как литература об Адаме) в формировании магистральной христианской мысли. Этот существенный литературный пласт составляет тему главы 6.

Кроме того, мы рассматриваем тексты не изолированно, поскольку содержащиеся в них идеи сохранялись вместе с ними и оказывали влияние на церкви и на культуру. В главе 7 рассматривается роль т. н. утраченных писаний в бурном росте еретических движений, в которых средневековая церковь видела реальную смертельную опасность. Если принять во внимание подобные движения, то пост-Никейский христианский опыт выглядит настолько же разнообразным и творческим, радикальным и разрушающим границы, как и мир ранней церкви. Средневековое христианство было сложным и многоцветным явлением, порождавшим множество разнообразных форм веры. Святой Дух после Никейского собора не покинул мир на 1200 лет.

Весьма схожие тексты повлияли на исламский мир, территориально не имевший явных совпадений с главными центрами раннего христианства. В главе 8 приведены различные представления об Иисусе, которые мусульмане и иудеи находили в альтернативных евангелиях.

Хотя эпоха Реформации стала временем повсеместного запрещения альтернативных писаний, рост грамотности и образования породил многочисленные новые подходы к христианской вере, новые церкви и деноминации. В главе 9 прослеживается усиление враждебности элиты к неканоническим текстам и то, как подобное отношение привело к их маргинализации. Кроме того, там описывается то, что сами реформаторы сочли бы горькой иронией, а именно: они вытесняли альтернативные тексты с тем же самым скептицизмом, с которым они бросали вызов и каноническому Писанию.

Популярный взгляд на христианскую историю как на сказку, излагаемую с целью создать или оправдать какую-то отдельную разновидность веры, – это миф. Нам рассказывают романтическую повесть о трагической утрате Истины, которую остается вновь открывать следующим поколениям. Сегодня критически мыслящие ученые, даже если они отвергают ортодоксию, особым авторитетом наделяют раннехристианские века, которые по времени ближе к самому Иисусу. Они пытаются придавать ранним столетиям ту форму, которую им хочется найти: увидеть в них мир разнообразных поисков, отвергающий иерархию и патриархию, и этот образ идеально поддерживается утраченными писаниями. Чтобы поддержать подобный взгляд, риторически необходимо заставить более поздние века выглядеть как можно более темными и авторитарными. Как мы видели, однако, контраст между двумя эрами чрезвычайно преувеличен.

НИКТО НЕ СТАВИТ ПОД СОМНЕНИЕ ЦЕНТРАЛЬНУЮ РОЛЬ ХРИСТИАНСТВА в истории Запада, как и Библии – в западной культуре и искусстве. Но вот уже более тысячелетия библейский мир воспринимался весьма отлично от того, как мы представляем его теперь, и во многом – через призму альтернативных писаний. Какие бы пренебрежительные имена мы ни давали им, эти апокрифические и альтернативные тексты существенно необходимы для понимания истории христианской веры. Чтобы проследить их собственную историю, нам часто приходится обращаться за пределы того, что мы традиционно именуем «Западом».

2. Разные лики Христа

Судьба древних евангелий в расширявшемся христианском мире

Нужно всячески заботиться о том, чтобы мы сохраняли эту веру, которая разделялась повсюду, всегда и всеми.

РОДИВШИЙСЯ В СТРАНЕ, НАЗЫВАЕМОЙ НЫНЕ УЗБЕКИСТАН, мусульманский мыслитель Абу Рейхан аль-Бируни (973–1048) был одним из величайших умов своей эпохи – одновременно ученым, историком и лингвистом. Он много путешествовал по Центральной Азии и Индии, бесконечно восхищаясь многообразием вероисповеданий мира, богатством религиозных текстов и традиций.

Сделанные аль-Бируни описания христианства должны изумить всякого, кто верит, что ранние церковные ереси к концу I тысячелетия давно вымерли. Эти движения, возможно, погибли в европейском христианстве, но не в Азии, и не утрачены их евангелия. После цитирования канонических евангелий, которые он читал и хорошо знал, аль-Бируни сообщает, что «в сектах Маркиона и Бардесана имеются свои евангелия, которые в некоторых частях отличаются от евангелий, нами упомянутых». Это известные имена в христианской истории, вернее, были известными несколькими столетиями ранее. Во II веке Маркион учил, что добрый Бог Нового Завета послал своего Сына Иисуса, противостоя еврейскому ветхозаветному Богу. Около 200 года сириец Бардесан (Бар-Дайсан) яростно критиковал Маркиона, но сам руководил школой, на которую повлияли взгляды гностиков. По крайней мере на Западе после IV века ни одно из этих движений внимания уже не привлекало, но аль-Бируни наводит на мысль, что обе группы со своими собственными евангелиями просуществовали вплоть до 1000 года. Об их продолжавшемся выживании сообщает также багдадский автор X века аль-Надим, который знал о маркионитских общинах, открыто проводивших свои богослужения в Хорасане (на территории современного Туркменистана), а также о последователях Бардесана в Хорасане и в Китае. Оба автора описывали современную им трансконтинентальную манихейскую религию, основанную на идеях месопотамского мыслителя III века по имени Мани, который синтезировал ряд иудейских, христианских и зороастрийских идей и проповедовал радикальный дуализм. Манихейские группы тоже располагали собственными характерными евангелиями.1