Песня в Пустоте. - Генри Зу

На двор вышла Белана с куском хлеба для коня и лукошком, за ней выскочила Марийка с кувшином и кружками. Лукошко Беланы было полно снеди: черный хлеб с пряностями, сыр, рогалики со сладкой начинкой, плюшки с сахаром, сухарики с цукатами, куски пышного белого хлеба и стеклянный кувшинчик светлого, прозрачного меду.

Белана выложила снедь на стол:

– Угощайтесь. Марийка, предлагай. И себя не забудь.

Она указала дочери взглядом место подле снежного чужака, но Марийка уселась возле Лиха, подвинула ему кувшинчик с медом и белый хлеб.

– Лишек, ешь. Макай хлеб прямо в мед. А хочешь – сперва сыр бери. Эрик, не стесняйся.

Лих принялся за угощение, стараясь вести себя скромно. А Эр-Ветер остался к еде равнодушен, ни к чему не притронулся, лишь морс пригубил.

– Вкусно.

– Пей еще, – Марийка хотела подлить из кувшина, но Эр-Ветер прикрыл кружку ладонью:

– Нет. Благодарю.

– Что ты не ешь ни крошки, будто в доме врага? – с шутливой обидой спросила Белана. – Марийка плохо угощает? Или не по нраву что?

– Эр – с неба, – сообщил Лих. – Ему сегодня земную еду нельзя.

Марийка прыснула, схватила сыр и сунула Эр-Ветру:

– Возьми с собой, на завтра. И рогалики тоже.

Он улыбнулся слабой, виноватой улыбкой и покачал головой:

– Нет.

Тогда Марийка деловито сложила снедь в полотенечко, взятое со дна лукошка, и завязала узелок:

– Лишек, возьмешь с собой. Мед не даю – растечется.

Белана поглядела с неудовольствием. Вряд ли пожалела плюшек с сухариками; ей не нравилась склонность дочери к Лиху.

– Теть-Лана, я полотенце верну, – сказал Лих. – Сестриц попрошу постирать и вышить на нем что-нибудь. Шелком.

Марийка захохотала, обняла Лиха за шею.

– Сестры твои – мастерицы аховые. Испортят полотенце такое хорошее. Старенькое, ветхое, в дырках. Станут вышивать – совсем порвут! – Смеясь, она заглянула Лиху в лицо, сделала губами движение, словно целуя. – Ты мне лучше из дерева что-нибудь вырежи. Все равно сидим, пока отца нет. Чем без дела ждать, займись-ка.

– Неси деревяшку. – Лих расцвел, довольный, что может себя показать. Тем более, что рядом с Марийкой он чувствовал себя не каменным, а очень живым и горячим.

Марийка сбегала в кладовку и вернулась с куском такого же дерева, из которого строили беседку – розового, с золотинкой. Шершавый брусочек с виду был неказистый, однако кому как не Лиху знать, какую красоту из него можно сработать. Он снял с пояса нож и принялся за дело.

Белана попыталась выспросить, кто такой Эр-Ветер и откуда. Он отвечал с неохотой, односложно, а потом, чтоб отделаться от расспросов, сунул руку под плащ и вынул украшенную перламутром флейту.

– Я вам лучше сыграю.

Чудесней музыки Лих отродясь не слышал. Флейта пела, смеялась и плакала. Пела о высоком ясном небе, смеялась о солнце с луною и звездами, плакала о земле с непутевыми ее обитателями. В чистых, чарующих звуках Лиху слышалась мечта о несбыточном, боль об утраченном, сон о небывшем. Удивительные переливы заставили разом грустить и радоваться, чего-то желать и бояться желаемого. Внезапно Лих с невероятной ясностью понял, что больше всего на свете он любит Марийку и хочет уберечь ее от всех мыслимых бед. Надо идти к Подземному-Каменному, что-то сделать… Упросить? Уговорить? Заставить? Там разберемся; главное – дойти.

Эр-Ветер отнял флейту от губ, положил на стол.

– Еще! – в один голос вскричали Марийка с Беланой.

– Эрик, пожалуйста! – Марийка протянула через стол загорелые руки, коснулась белых пальцев Эр-Ветра, погладила флейту. – Чудо какое… Сыграй еще, а?

Он убрал флейту под плащ.

Лих вновь принялся за работу. Того и гляди, колдун возвратится, а у Лиха еще не доделано. Крошечные стружки ложились на резной стол, присыпали птиц с бабочками.

– Сыграй со мной, – предложил Эр-Ветер Марийке.

– Я не умею, – отказалась она, обняла Лиха за пояс, показывая, что он ей дороже, чем снежный пришелец.

– Делай, как я.

Пальцами левой руки Эр-Ветер быстро отстучал что-то по столу. Марийка выпустила Лиха из объятий, обеими руками повторила замысловатый стук.

– А теперь – вместе.

Они отстучали в три руки. Марийка засмеялась, ее мать довольно улыбнулась. Ладилось все-таки дело у дочки с пришельцем. Лих сосредоточенно трудился над деревяшкой.

Правой рукой Эр-Ветер взялся за свободный конец своей цепи.

– А теперь – еще раз.

Застучали. Цепь зазвенела, заиграла, как диковинный инструмент.

– Еще! – закричала Марийка.

И пошло-поехало. Быстрый стук легких пальцев, переливчатый звон цепи; к тому же Эр-Ветер начал насвистывать. А свистел он отменно, почти как на флейте играл. Лих заслушался, хоть и разбирала досада, что ничего подобного он сам не умеет и Марийку развлечь так не может.

Наконец Эр-Ветер выпустил цепь, хлебнул морса.

– Славно получилось?

– Чудесно! Эрик, откуда ты такой взялся? – Марийка глядела на гостя во все глаза.

Он пропустил вопрос мимо ушей и обратился к Белане:

– Скажи-ка, добрая хозяйка: жена колдуна сама колдовать умеет?

– Немножко. Как всякая женщина, и чуть больше того. Приворотное зелье я отлично готовлю.

Лих оторвался от работы. Белана не шутила: она искренне предлагала Эр-Ветру сварить зелье для него и Марийки. Лиху кровь бросилась в голову, и руки стали горячие и злые.

Эр-Ветер опустил взгляд; ресницы притушили холодный блеск глаз. Он снова спросил:

– А обратное зелье, чтоб разлюбить, ты умеешь готовить?

– Тоже умею. Но обратное зелье должны пить двое по своей доброй воле. Иначе проку в нем нет.

Лих вернулся к работе. Невеста Эр-Ветра зелье не выпьет, и он ее в один миг не забудет. Но Белана-то какова! Змея, а не тетка.

Марийка сделала вид, будто мать просто так говорила, вообще.

– Я тоже много чего умею, – сообщила она доверительно. – И даже полезного чуточку.

– Человека в мышь превратить можешь? – поинтересовался Эр-Ветер.

– Ага! – радостно закивала Марийка. – Хочешь, сама превращусь?

– Давай.

Она сжалась и пискнула мышью. Снова пискнула и сделалась еще меньше, росточком с ребенка. Лих встревожился: а ну как и впрямь превратится в мышь, а потом назад не сумеет?

– Марийка, перестань.

Он думал обнять ее, помешать колдовству, но она отвела его руку – и пропала. На столе, среди крошек и стружек, сидела серая, с зеленоватым отливом, мышка. Она просеменила к узелку со снедью, мигом прогрызла в полотенечке дырку, вытащила сухарик с цукатами и понесла в пастишке к Эр-Ветру, положила возле руки. Отпрыгнула, когда он хотел накрыть ее ладонью, шмыгнула через стол обратно к Лиху, скакнула вниз, на скамью, – и вновь обратилась Марийкой. Черные глазищи смеялись.

– Здорово получилось?

– Молодец, – похвалила мать. – В следующий раз превратишь Лиха в зайца, чтобы скакал порезвее.

Что он ей сделал дурного? За что насмехается? Лих достал из кармана перстень без камня, примерил к нему свою работу. Почти ладно вышло.

– А если Марийка выйдет замуж, – снова заговорил Эр-Ветер, – она не станет настоящей колдуньей, как отец?

– Стану, – Марийка задрала подбородок. – У меня горшки в пляс пойдут, а веник сам в доме подметать будет!

Белана отнеслась к вопросу серьезно. Задумчиво поглядела на дочь, затем – на Эр-Ветра.

– Если выйдет замуж, она многого не сможет. Так Марий считает. Но я полагаю, что женское счастье важнее колдовских штучек. Хороший муж, здоровые дети… А горшки в пляс она и сейчас легко пустит, – закончила Белана с улыбкой.

Марийка прижалась к Лиху – и будто впервые заметила, чем он занят.

– Лишек! Что это у тебя?

Он закрепил последний коготок оправы и надел перстень Марийке на палец.

– Ах! – только и сказала она.

Вместо чудесного камня переливалась золотинками деревянная роза. Маленькая, но совсем как настоящая, со множеством лепестков.

– Ой, красота… – прошептала Марийка, любуясь перстнем. – Лишек, чудо какое… Вот уж угодил так угодил.

Расцеловать бы ее, такую обрадованную, да Лих не посмел под взглядом Беланы. Очень уж хмуро смотрела на него Марийкина мать.

Донесся перестук резвых копыт, и во двор вкатилась коляска, запряженная гнедой кобылой. На облучке сидел колдун Марий. Коляска с открытым верхом сияла на солнце, будто водой облитая. Лих слышал, что есть такая штука, лак называется, которой можно дерево покрывать, чтобы сверкало и от непогоды не портилось. Вот, значит, как это выглядит.

Колдун бросил поводья, спрыгнул наземь и зашагал к беседке. Белана поднялась мужу навстречу.

– Марий, у нас гости. Лиха ты знаешь, а это – Эр-Ветер…

Колдун стал в проеме, потеснив жену в узком пространстве беседки; Белана неловко плюхнулась на скамью. Марий глядел на Эр-Ветра, и его прозрачные, как водица, глаза обретали цвет ненастного неба.

– Что тебе надо здесь, ветер?

Эр-Ветер поднялся из-за стола, звякнув цепью.

– Я пришел с Лихом. Он хотел говорить с тобой, колдун Марий, – вымолвил он очень отчетливо, и голос при этом странно звенел.