Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

Топот ног, лязг железа приблизились. Дверь закутка вылетела от удара ногой. В проеме возникла громоздкая фигура пирата в шлеме. Фигура слепо вгляделась во тьму, прозрела, заорала. И без переводчика ясно: «А тут вот еще кто-то!!!»

Новгородцев выволокли на палубу. Глазам их предстала картина полного разгрома лодьи. Скамьи гребцов сплошь завалены телами, вокруг да около – брошенное оружие. С убитых стаскивали доспехи и платье, тут же полоскали в забортной воде, смывая кровь, и бросали в кучу. Вокруг лодьи – обломки весел, обрывки одежд, щепки. Там же медленно исчезали брошенные в воду тела убиенных, почти голые.

Пираты скакали через скамьи, ворошили товар, победно гоготали, встряхивая соболей и куниц, шкурки которых сверкали мельчайшими искорками.

Новгородцев затолкали в редкую кучку плененных варягов. Среди них оказался и Олав – с почерневшим от запекшейся крови лицом, с пораненной грудью. Сквозь ткань кафтана еще сочилась кровь, сгустками застывала меж пальцами прижатой руки.

– Гля, братья! Олав-то наш жив, а Рунольв, хозяин наш, того… – азартно шепнул Ленок.

Посеченный бездыханный Рунольф медленно и печально уходил в морскую пучину, воздев руку в невольном последнем прощальном приветствии.

– Хоть рыбам прокорм будет, – процедил Белян. Наконец-то в голосе обнаружилось удовольствие. Впервые с той поры, как он прыгнул на палубу варяжской лодьи.

Дергаясь на буксирном канате и покачиваясь на пологой серой волне, лодья тянулась за дракарами под мерные удары гонга. Связанные попарно гребцы натужно упирались ногами в поперечины на днище, украдкой бросали злобные взгляды на пиратов, расхаживающих посередке с бичами в руках.

– Вот она, наша судьба, где, – шипел Белян.

Судьба – новые хозяева. Грязные бородатые, не снимающие доспехов и оружия. Безжалостные – уже двое из пленников были выброшены за борт, не смогли грести от слабости.

…Шило на мыло! Ведь снова и опять – день да ночь, день да ночь, день да ночь. Тупость и безразличие одолевали. Ряды гребцов редели, на скамьях остались самые сильные и выносливые. Хорошо, новгородцы в их числе. Что странно, Ленок – тоже! Вот ведь мелкий, а жилистый!

Но доколе, доколе так продолжаться будет!

А вот – вошли в узкий пролив. По берегам – поселения, почти города! Ну?!

Однако прошли пролив, городки и селения остались за кормой, а впереди опять тоска неизвестности и отчаяния. Какая ж тоска! Какое ж отчаяние! Доколе, доколе! Когда – земля?! Земля – когда?!

Земля показалась на следующий день. Парус спустили. Снова весла ритмично захлопали по воде. Маленькая флотилия втащилась в широкий фьорд.

– Видно, здесь и конец пути, – прохрипел Олав Беляну, соседу по скамье.

– Ну, и что? – Белян был отрешен и безразличен.

– Отдохнем, подкормимся. И на торги нас выведут. Теперь мы станем рабами. Может, удастся выкуп собрать родственникам. Передать весточку надо. Но надежды мало. Откуда взять? Хозяин сгинул, платить некому.

– Значит, боги от нас отвернулись. Не угодили мы им. Жертв мало поднесли. Сердятся-злобятся они… А что мы можем дать? Хоть в Христа верить начинай.

Почти до самого вечера шли на веслах по фьорду. Рыбаки в лодках провожали пиратов долгими тяжелыми снулыми взглядами.

Наконец весла втянули внутрь, дракары стукнулись о причальный брус пристани. Толпа любопытных сбежалась поглазеть на добычу и пленных. Пираты приветствовали друзей и отпускали шуточки случайным бабенкам.

– Фюркат, если не ошибаюсь, – определил Олав.

Фюркат, да. Небольшой городок, прибежище пиратов-викингов. Тут же скальды слагали новые песни и длинные замысловатые саги о былых походах и битвах отважных ярлов и хавдингов[3].

– Королевская власть сильна, и пиратам не так вольготно, – снова просвещал Олав своих товарищей по несчастью. – Но продать они нас тут всегда могут. Для этого им власть короля не помеха.

Пленных повели на окраину городка, где серели низкие дома с крохотными оконцами, забранными железными решетками.

Кузнец, тоже раб, судя по ошейнику с рунами, бойко стучал молотом. Всех заковали в кандалы, затем насадили цепь на скобу в стену. На грязную солому вывалили черствый хлеб ломтями. Ржаво заскрежетал замок. Пленники остались одни.

Скоро начнутся торги…

5

Скоро, да не скоро. Только через неделю и начались. Ну, верно, в общем. Товар надобно подать если не с лучшей, то и не с худшей стороны. Потому и отнюдь не лишне сначала чуток откормить, чтобы хоть ребра не проступали. Да и раны нелишне подлечить, чтобы хоть не кровоточили…

Их вывели во двор и под конвоем погнали нестройной колонной на площадь. Там бонды и торговцы приценивались к двуногому скоту для работ в усадьбах или на скамьях купеческих лодей.

Торги шли вяло, покупателей было не так уж много. Пираты злились, вымещая злобу на своих рабах. Удары мечей плашмя не смолкали.

Наконец появился весьма тучный человек с охраной, вооруженной топорами. Степенно прошелся по рядам, высматривая и прицениваясь. Пираты громко расхваливали товар, похлопывая тяжелыми ладонями по спинам рабов.

– Никак сам Кальф Тормсон, – полушепотом сказал Олав, стараясь встретиться с ним глазами.

– Знаешь его? – тоже полушепотом спросил Сивел.

– Ну, в общем, встречались, пересекались… Он из Гегинфьорда.

– Где это?

– Далеко. Весьма далеко.

– Хороший человек?

– Всяк хорош, когда тебе ровня. А сейчас-то мы в кандалах, а он средь нас выбирает кого получше. Так что какая разница – хороший, плохой…

– Ну, а все-таки?

– Гм. Несколько дракаров у него. Не гнушается любой добычей. Королевские владения от Гегинфьорда далеко, так что Кальф Тормсон чувствует себя полновластным хозяином – в своих владениях. Король с ним не ссорится. Зачем? Лучше ведь дружить с человеком, который всегда может откупиться или дать взаймы без отдачи кругленькую сумму!

На последних словах Олав невольно повысил голос и тут же схлопотал от пирата-продавца по спине – мечом плашмя. Инстинктивно дернул ладонью вверх и за спину, чтобы прикрыть место удара. От резкого движения поджившая было рана в груди открылась, закровоточила.

Кальф Тормсон оказался как раз почти рядом. Он пристально вгляделся в светлобородого варяга: где-то я тебя видел раньше, а?

Олав подобострастно оскалился. Дескать, Кальф, это ж я, Олав! Мы ж с тобой встречались тогда, когда… я еще был никаким не товаром, а таким же, как ты. Почти таким же. Признал, Кальф?

Кальф Тормсон признал, в глазах мелькнула искорка. Но он тут же перевел взгляд на Беляна, будто никакого варяга рядом с новгородцем и не было. Белян выделялся в цепочке и ростом, и могучим сложением.