Сказание о Ли Лань - Мия Моцзинь

– Пустяки! – замахала она руками, вдруг снова ощутив смущение, когда его холодные пальцы попытались поймать ее руку. – Извините. – Она сделала шаг назад и поклонилась. – У меня нет слов, чтобы описать мое поведение за последние два дня, но хочу поблагодарить вас за вчерашнюю помощь и сожалею, если доставила вам неприят…

Искреннее признание прервалось урчанием в желудке Ли Лань, напоминая, что утром у нее не было и зернышка риса во рту. Она опустила взгляд в пол, готовая провалиться под землю от стыда, обжигающего лицо, когда услышала смешок.

– Кхм, – кашлянул Лун Кай с притворством и подставил кулак к губам. – Кхм, я могу предложить вам жареные каштаны. Платок вернете потом, когда я зайду в мастерскую к старому господину Ли. Он обещал подготовить картину с пионами для вашей учительницы Цзи. Она настаивала на том, чтобы именно я забрал картину и передал ей.

Лун Кай поставил завязанный узлом шелковый платок на стол перед ней.

– Госпожа учительница, – сказала она, скривив губы, – хочет свести тебя с дочерью подруги, будто какую-нибудь плодовитую козу.

– И почему вам эта мысль претит? – спросил он, взял платок и вложил в руку Ли Лань.

Она вздрогнула от прикосновения, но сжала нежный шелк в кулаке.

Лун Кай снял платок с ее раненого запястья, используя простое заклинание, провел пальцами по коже и убрал царапину, вызвав лишь легкое покалывание.

«Почему?»

Ли Лань сама не понимала почему. С детства он вел себя с ней, как старший брат. Потом, как строгий наставник. Всегда с книжкой или со свитком в руках, она не видела его в обществе девушек. У него словно и не было близких друзей. «Недоступный и холодный, но добрый и понимающий, он…»

– Я вспомнил кое-что важное, – произнес Лун Кай теплым шепотом, а затем встал и пальцами едва коснулся подбородка Ли Лань, чтобы она посмотрела на него. – С днем рождения, Сяо Лань.

Глава 4

Легкий ветерок проникал в угольные волосы Ли Лань, когда она спешила через улочки между домами, чтобы не опоздать на занятия в школе при клане Ба. Она улыбалась, вспоминая слова Лун Кая:

– С днем рождения, Сяо Лань.

Тепло приятное, словно жидкий свет, разливалось внутри, а смущение захватило все ее существо от его взгляда. Очаровательный в такие редкие моменты, но загадочный и холодный почти каждый миг, что Ли Лань его помнила. «Это ведь простое поздравление. А каштаны в платочке? Могло ли это значить, что он хотел позаботиться обо мне, как о мэймэй? Да. Это вполне в духе господина ученого».

Она затрясла головой, пытаясь прогнать навязчивые воспоминания о его темных глазах, и снова испытала странное смущение. Тот, к кому она испытывала подобные теплые чувства, был ее другом детства.

Ли Лань видела, как Гоу Ичэн умер, но узнала раньше, как погиб Лун Кай. Это случилось после праздника Го, что прославлял правление Сянь-ди в последний день двенадцатого месяца.

– В этот раз, – прошептала она, сжав руку в кулак, – я не позволю Лун Каю умереть.

Вода сверкала в фонтане на торговой площади у Центральных ворот благоденствия. Это чудо придумал один известный артефактор из Небесной столицы. Вода била ключом из каменного символа империи Цзинь Го – сакрального дерева с девятью ветками и девятью плодами. Бронзовое воплощение древа Тао, что охраняло печать в Темные земли изгнанного клана Ши. Его струи, цветные и светящиеся, вечером в полумраке напоминали фейерверк.

Сильный порыв ветра холодом коснулся затылка Ли Лань, вдруг заставив ощутить чей-то взгляд. Знакомое чувство с тех времен, как она служила в разведывательном отряде. Словно кто-то за ней следит. Она оглянулась, но площадь оказалась пуста, не считая тощего послушника, что занимался подметанием ступеней перед входом в зал Светлого пути, куда приходили для медитаций.

Город Энь был настолько маленький, что сложно было встретить больше пяти человек на одной улице, если только это не фестиваль. Когда-то он процветал из-за добычи духовных камней в подземных шахтах, но еще до рождения Ли Лань Совет императора провел земельные реформы. Началось освоение новых месторождений, и в итоге город отдали под переселение потомков клана Ши, где каждый третий житель носил темную повязку. Покровительствовала городу семья Ба, известная успехами в алхимии, поэтому многие из соседних деревень приезжали, чтобы попытать счастье и стать учеником в домашней школе при их резиденции.

Над головой прозвучал свист, заставив Ли Лань забыть обо всем. Летающий корабль спускался с небес. Красивый и похожий на пагоду из трех этажей, с завитыми крышами из желтой сосны. Стены украшали узоры взлетающих птиц и танцующих дев с веерами. Бумажные фонари висели над каждым окном, накрытым жесткими занавесками из бамбуковых трубок. Это был корабль с чайной и постоялым двором, где гости могли переночевать в комнатах на верхних этажах. Из дверей главного входа выбежали люди, переговариваясь и крепя веревки к кольцам на площади.

– Треклятая погода! Нужно успеть, пока не сгорит благоухающая палочка, – крикнул один из них. – Поспешите, да крепите хорошо. Не то не получите сотню бронзовых на сегодня!

Ли Лань решила тоже поспешить. Небо громыхнуло, словно ударом сотен барабанов, когда она забежала в ворота резиденции. Ветер завыл в створках больших дверей.

Во внутреннем дворе ей не встретилось ни души, только пара чистых листов бумаги валялась на полу.

– Что-то подозрительно тихо, – произнесла она и огляделась. – Неужто занятий сегодня не будет?

Ответил ей только дождь, начав барабанить по крышам галереи. Комната, где проходили занятия Ли Лань, находилась на противоположной стороне от главных ворот.

У перехода, что разделял север и юг поместья, находилось большое бронзовое зеркало. Обычно ученицы долгое время проводили вокруг него, поправляя прически и хвастаясь новыми шпильками для волос, серьгами и браслетами, а после появления в их городе новых артефактов для обмена письмами, они начали мериться ими.

Ли Лань посмотрела на свое отражение, поправила волосы, а потом дотронулась до арт-веера на поясе. Этот артефакт лет восемь назад стал новой вехой в работе Палаты артефакторов после летающих на природной бай-ци кораблей. Выглядел веер красиво, но как обычный был изготовлен из бамбука. У Ли Лань слова рисовались белой тушью, столбиками на дымчатой синей ткани веера. Каждый раз, когда приходило новое письмо, звенел особый колокольчик на шнурке.

Ли Сюэ говорила о двух письмах, но Ли Лань могла их не читать, потому что знала –