Обычная сказка - Элизабет Симпсон

       На меня будто пролился ледяной дождь! Я подняла глаза на Старца, а он горестно покачал головой, снова тяжело вздохнул и исчез.

       Все с той же черной пустотой внутри, я приблизилась к своему дереву и вошла в него… нет, не вошла – втиснулась. И только тут поняла, что выбрала дорогу, по которой уже нельзя вернуться …Я начала «врастать»…

Часть 1. Глава 8

< 08 Лето I – allegro non molto >

      Он вернулся домой, рассказал счастливой этими его словами невесте, что больше никогда не пойдет в «ТОТ лес», и … заболел. Болезнь была странная – озноб, температура, и больше ничего… И еще – бредовые видения. То чудилось, что он снова беспечно болтает со своей лесной русалкой, и наблюдает за нехитрыми, светлыми радостями труда и забот ее народа… То русалка являлась ему внутри ее дерева – как за узница за прозрачной дверью, молчаливая, с глазами, полными слез. Сердце его разрывалось от жалости в такие минуты. Невеста почти неотлучно сидела рядом с ним, слушала его странные бредовые речи, промокала холодным полотенцем горячечный лоб, а он, однажды очнувшись, схватил ее за руку и счастливо прошептал «Так ты все-таки настоящая? Не призрак?». Потом на лице его отразилось короткое горькое понимание правды: «А, это ты…» – и он снова впал в забытье.

      Так прошло несколько дней. И, когда уже и невеста, и его родные, полностью отчаялись вернуть его – неожиданно для всех Он снова обрел ясность ума, перестал бредить… Только вот по ночам стал сниться ему один и тот же сон: молча стоит перед ним его русалка лесная, смотрит прямо ему в глаза. А потом говорит с такой мольбой, что сердце заходится: «Сруби меня!… Пожалуйста!!! Сруби!!!....»

                                     ***

      Он держался еще несколько суток, пытаясь уверить сам себя, что это просто галлюцинации, остаточные явления бреда… Потом, прямо среди ночи, взял топор покрепче, с которым раньше (до встречи с русалкой) лучше всего управлялся с деревьями, хорошенько наточил его – и двинулся к знакомому месту.

                                     ***

       С первым ударом, как показалось, от дерева пошел страшный, мучительный стон, расходясь по всему лесу как звон огромного колокола. Чудилось – народ его русалки покидает свои спящие деревья и собирается вокруг него. Но вместо слышимой раньше приветливости – укор и гнев исходят от них опаляющим  жаром …Он в ужасе бросил топор на землю, закричал отчаянно: «Она сама меня просила!!!!».

       И точно слабая и печальная музыка послышалась от того ствола, на котором белел первый след от топора. В ней была и сдерживаемая боль, и защита и успокаивающее что-то  для него, и какие-то объяснения без слов для всех остальных, и отчаянная мольба о продолжении этого страшного дела…

      Одновременно между Ним и разгневанными дриадами появилась полупрозрачная фигура старика в длинном одеянии. Старик развел руки, как бы защищая Его, и послышалось жесткое, четко произнесённое низким голосом «НЕТ!». Так говорил бы огромный трехсотлетний дуб, если бы можно было его слышать.

      Отступил призрачный народ, растаяли и без того неясные, расплывчатые силуэты в свете луны… Исчез старик. Снова взял Он в руки топор, глубоко вздохнул и замахнулся…

                                           ***

      Последний удар, последний всплеск острой боли, последняя пытка-попытка задушить в себе «Я больше не могу!!!!!» – и дерево, приютившее меня, столь много времени бывшее частью меня, ближе которого в этой жизни ничего не было, падает. Боль исчезла, теперь я чувствую только паническую потерянность и одиночество.

      Одновременно мое тело, ставшее заметно легче и прозрачнее, чем раньше, с немыслимой, и все возрастающей скоростью уносится прочь какой-то незримой силой: вверх или горизонтально – я не различаю, поскольку все вокруг меня видится размытыми световыми пятнами… И до самых краев заполняет меня страшная, невозможная – в жизни – тоска потери. Но это длится всего несколько мучительных секунд…

      И милосердное НИЧТО укрывает меня своим пуховым одеялом, погружая в НЕБЫТИЕ.

                                           ***

    …дерево, наконец, рухнуло, и  Он перестал слышать безуспешно сдерживаемую боль, терзающую его русалочку. Выпустил из рук проклятый топор, без сил упал в снег, на колени. Закричал – громко, протяжно, без слов, выпуская в этом крике того безумного зверя, что в кровавые клочья рвал когтями Его душу … Никто не отозвался, даже вездесущее эхо: мертвая тишина опустилась на лес…

                                           ***

    Он не помнил, как выбрался из леса, не помнил обратной дороги. Пришел в себя только уже перед самым домом, освещаемый первыми лучами восходящего солнца.

    Надо жить дальше, надо жить обычной жизнью, «как все». Мысль эта была сейчас невыносимо тяжела … Но Он знал, что от любых ран и болезней либо умирают, либо выздоравливают.

    И нет такой боли, которая длилась бы вечность.

Часть 1. Глава 9

< 09 Лето – II – adagio >

    Он женился на своей невесте и жили они не хуже, чем многие. У них были хорошие дети и много замечательных внуков. Как и большинство дедушек, он рассказывал внукам сказки.

     Не совсем понятно, почему именно – но самой любимой для ребятишек была обычная, незамысловатая сказка про лесную русалку, которую случайно увидел седьмой сын местного короля, полюбил всем сердцем, и, после некоторых Приключений и сражений с Очень Злыми Силами, остался жить с ней в лесу – навсегда… Все в ней было как во всех сказках: добро побеждает зло (в сражении!), любовь (в сочетании с приключениями) сильнее всего на свете… Но не только приключения и сражения нравились внучатам. Дед так подробно рассказывал про лесных русалок, про жизнь их, дела и обычаи, что ребятишкам казалось, будто они сами побывали среди них, и это было восхитительно и волнительно. Как будто среди обычной жизни произошло настоящее, сказочное Чудо, и они были тому свидетелями, касались его волшебства.

      Одно только смущало внучат: бабушка почему-то всегда очень сердилась, если слышала, как дедушка рассказывает эту историю.