Пилот штрафной эскадрильи - Юрий Корчевский

— Бред какой-то! — Михаил понял, что его объяснениям никто не верит.

— В камеру его! А я пойду взгляну на самолет – чего он там пригнал? — лейтенант зло засмеялся.

Конвоиры толкнули Михаила в спину:

— Иди!

Его завели в небольшую комнату с зарешеченным окном и закрыли дверь.

В тюрьме или камере Михаилу еще сидеть не приходилось. Он осмотрелся. Хотя смотреть-то, по сути, было не на что. Комната – или камера – была абсолютно пуста: ни топчана, ни стула.

Михаил уселся в угол. Его одолевали мрачные мысли. «Зачем рвался к своим, да еще и на самолете? Выходит, глупость совершил? Может быть, надо было сесть где-нибудь в поле, самолет сжечь, а самому идти пешком? И линию фронта не разглядел. Да и была ли она сплошной, та передовая лета сорок первого?» Михаил даже застонал от осознания ошибки, которая может дорого ему обойтись. Если начнут копать да допрашивать, подмена вылезет наружу. Хуже того: если недалеко базируется 8-й авиаполк, могут вызвать командира эскадрильи для опознания. Все сразу и всплывет. Никакой он не Борисов. Фото на удостоверении мутноватое, из ста человек половина будет похожа, но любой сослуживец Борисова сразу скажет – не он! Тогда никакие слова оправдания уже не помогут. К стенке поставят – и расстреляют. Время суровое, а его правдивый рассказ на сказку похож. «Интересно, — промелькнула мысль у Михаила, — в авиачастях все военнослужащие должны иметь голубые петлицы и такого же цвета околыш на фуражке?» У лейтенанта, который его допрашивал, они были темно-синего, даже какого-то василькового цвета. «А не НКВД ли это?» – обожгла его догадка.

Низко, почти над крышей, прошел самолет, натужно ревя моторами. «Бомбовоз!» – понял Михаил. Вот ведь и угораздило же его на аэродром бомбардировщиков сесть. Обычно они от передовой дальше базируются, чем истребители. Еще ведь и спросят – а почему так далеко залетел? Коли истребитель, так и искал бы свой аэродром! Что тут ответишь? Что планшета с картой на трофейном самолете не было да сумерки, в которых сориентироваться трудно? «Вот так и умрешь ты, Миша, в прошлом времени, да еще позорной смертью предателя и немецкого шпиона, не успев даже повоевать толком, — с горечью подумал он. — Да нет, кое-какой ущерб врагу все-таки нанес, — утешая себя, вспоминал он события прошедшего дня. — Несколько врагов убил, склад с горючим сжег, немецкий истребитель к своим перегнал. Так что свой вклад – пусть и маленький – в будущую Победу я уже внес».

Может быть, на секунду, на миг, но общую победу он приблизил. А с этим и умирать не так страшно. Загремел засов:

— Выходи! Руки за спину, иди вперед.

Михаила завели в ту же комнату, к уже знакомому лейтенанту.

— Будешь продолжать врать или сознаешься?

— Я правду сказал, добавить нечего.

Лейтенант кивнул. Конвоир сзади ударил Михаила прикладом винтовки под колени. Пилот упал, а конвоир принялся его пинать сапогами. На каждый удар тело отзывалось острой болью.

— Хорош! — приказал лейтенант. — Садись!

Михаил, преодолевая боль в избитом теле, уселся на табуретку, с трудом удерживая равновесие. Нижняя губа его распухла и кровила, левый глаз заплыл.

Лейтенант направил свет настольной лампы в лицо пилоту.

— Рассказывай – только правду! Будешь врать – все зубы выбью, сука! Чего с вами, гнидами, церемониться? Все равно к стенке поставим!

— Говорить ничего не буду. Все равно вы мне не верите, — едва выговорил Михаил.

— Нет, будешь говорить! — заорал лейтенант. Он вытащил из стола пистолет и сунул его под нос пилоту. — Или ты говоришь правду, или я тебя сейчас пристрелю!

— Пострелять захотелось? — Михаил сплюнул на пол. Пол окрасился кровью. — Ты бы лучше на передовую сходил.

Лейтенант пистолетом ударил Михаила по скуле. Сильно ударил, аж голова мотнулась в сторону.

В коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и вошел военный. В каком он был звании, Михаил понять не смог, но сквозь розовую пелену разглядел на петлицах по две «шпалы».

Не обращая внимания на окровавленного Михаила, военный встревоженно сказал:

— Немцы прорвались, танки сюда прут. Километров двадцать осталось.

Лейтенант вскочил.

— У меня подследственный.

— А мне начхать! Собирайте документы и готовьтесь к передислокации.

— Есть! — Лейтенант козырнул. — А этого куда?

Военный бросил беглый взгляд на Михаила:

— Летчик?

— Так точно! — едва шевеля разбитыми губами, выговорил Михаил.

— За что в особом отделе?

Вмешался лейтенант:

— Сел на наш аэродром на немецком истребителе. Говорит – из восьмого ИАП, сбили над захваченной территорией. Сумел угнать «мессер».

В глазах военного промелькнуло удивление.

— На СБ[2] летал когда-нибудь?

— Никак нет.

— Вот что, лейтенант, заберу я его у тебя. У меня два бомбардировщика без экипажей стоят.

— Так не положено: он проверку пройти должен.

— Ты в его полк звонил?

— Связи нет.

— А документы?

— В порядке.

— Потом, позже разберешься. Как там тебя? — этот вопрос был уже адресован Михаилу.

— Борисов. Старшина Борисов.

— Пошли со мной.

Военный вышел, Михаил – за ним.

Ни конвоир, ни лейтенант не сделали даже попытки остановить его.

— Вот что, старшина. У меня потери большие, вчера два экипажа на земле погибли, при бомбежке. А самолеты их целехоньки. Ну не жечь же исправную технику! Коли ты с немецким истребителем разобрался, думаю, с СБ управишься. Механика я тебе дам, моторы он запустит. На первой машине я полечу – вместе со штурманом, ты за мной держись.

— Слушаюсь, товарищ майор.

— Глаз-то видит? Управишься?

— Управлюсь – жить охота.

— Это ты правильно сказал. Лейтенант наш совсем с катушек слетел. Ему одни враги да предатели вокруг мерещатся. Насмерть забьет.

Они прошли к стоянке самолетов.

— Вот твой стоит. Михайлов! Ты где?

— Туточки я, товарищ комполка.

— Нашел я пилота-истребителя. На СБ он не летал, но летчик боевой.

— А как же…

— А вот так! Нет у меня других пилотов. Двигатели ему запустишь. Штурмана тоже нет: за мной лететь будете.

Комполка направился к соседнему самолету.

— Товарищ пилот, извините, не знаю вашего звания, — обратился механик к Михаилу.

— Старшина. Старшина Борисов Сергей, — представился Михаил.

— Старшина Михайлов Петр, — протянул руку механик.

— Ну вот и познакомились, — пожал Михаил руку механику. — Показывай, как тут и что.

Откинув фонарь, они заглянули в пилотскую кабину. Тускло светились лампы подсветки.

Михаил уселся в пилотское кресло. Механик запустил левый двигатель, потом – правый, осмотрел приборы. Михаил внимательно наблюдал за его действиями.

Двигатели работали ровно.

— Движки-то новые, перед самой войной поменяли, — вздохнул механик.

Температура масла, головок цилиндров – все было в норме. Соседний СБ тоже прогревал двигатели.

— Сергей…

Михаил пропустил обращение мимо ушей.

— Сергей! — повысил голос механик.

— Извини, в кабине осматриваюсь, — спохватился Михаил. «Чуть не прокололся! Надо откликаться на Сергея, коли уж так случилось».

— Ты на чем летал раньше?

— На «кукурузнике», — ляпнул было Михаил и чуть язык себе не откусил. Не было в те годы Ан-2.

— А, на По-2! А еще на чем?

— На И-16, — соврал Михаил. Все-таки по документам он – истребитель.

— Это ты на «мессере» вчера сел?

— Я, — вздохнул Михаил.

— Механики да техники уже оглядели «немца». Слух прошел – фриц заблудился, а это, оказывается, ты.

— За что и попал в особый отдел. Ну что, поехали?

Петр забрался на место штурмана.

Соседний СБ увеличил обороты, пополз со стоянки. Отпустив его на сотню метров, стал выруливать и Михаил. Господи, да как же на этом можно летать? Управление не просто тяжелое – дубовое.

Самолет комполка вырулил на взлетную полосу и с ходу стал разгоняться. Михаил тоже вырулил на полосу, нажал на тормоза и добавил оборотов. Двигатели взревели, самолет задрожал. Михаил отпустил тормоза, самолет начал разбег и легко оторвался от земли.

— Фу, взлетели, — перевел дух Михаил. Он легко потянул штурвал на себя, набирая высоту. Где же самолет командира полка? Как будто бы уловив его мысль, на переднем самолете зажглись бортовые огни. Михаил догнал самолет ведущего, и бортовые огни тут же погасли. «Ну да, — сообразил Михаил, — все верно. Не мирное время, не ровен час – засекут зенитчики или ночные истребители». Лишь бы не облачность, тогда можно потеряться или ударить ведущего.

Но погода не подвела.

Михаил ориентировался на выхлопы моторов переднего СБ. На фоне ночного неба они были хорошо видны. Заметив, что ведущий СБ летит с убранным шасси, Михаил сделал то же самое и ощутил два толчка, пришедшиеся снизу по корпусу самолета. Скорость возросла, управлять машиной стало легче. Но все равно на приборе – 330 километров в час. Тоже мне «скоростной бомбардировщик»!