У Великой реки. Битва - Андрей Круз

— Во… а это что такое?

Как-то за обшей суетой я совсем не заметил того, что она не одна. Под стеной дома сидела фигура с мешком на голове и в уже хорошо знакомом чёрном клобуке, правда без амулета на груди. На том месте на стальных цепочках висел хорошо мне знакомый с виду «Внутренний щит», но только не казённого тверского образца, а неизвестного мне изготовления. Руки у сидящего были скованы за спиной чем-то здорово отдававшим магией. И оттуда шла цепочка, ведущая непосредственно в затянутую неизменной перчаткой ладонь демонессы.

— А кто это? — переспросил я.

Лари обернулась к пленнику, посмотрела на него, будто только увидела, затем пнула его под рёбра так, что тот охнул и согнулся пополам, после чего сильно постучала по накрытой мешком голове рукояткой латига и спросила:

— А ты кто, заинька? Раскрой нам тайну.

В ответ из-под мешка прозвучало невнятное ругательство, которое повлекло за собой новый пинок. Затем Лари обернулась ко мне, улыбнулась во всю ширь и сказала:

— Необщительный попался. И грубый. Но это не страшно.

Затем на минуту прекратила ерничать и сказала уже серьёзно:

— Созерцающие в городе хулиганят. И туги. Этот мне случайно по дороге попался — бежал по улице с тремя охранниками. И ещё меня с собой прихватить хотели в качестве… не знаю, возможно, жертвы, а возможно, и для потребностей попроще.

Уточнять, что стало с охранниками, я не стал. Покрытые запёкшейся кровью концы латига говорили сами за себя. Подпустили близко, на свою голову. А насчёт тугов я совсем не удивился — недаром же говорили, что орден Созерцающих ими правит. Мы и сами только что их целую кучу настреляли.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарил я демонессу, с наслаждением поцеловал её в подставленную щёку и не отказал себе в удовольствии пнуть в пыльный бок пленного, отчего тот опять охнул. — Пообщаемся с этой сволочью позднее, в форте. Время терять нельзя. По машинам!

Команда немного даже запоздала: все были готовы сваливать и сидели в машинах. Лишь поручик присел на корточки на земле возле полевого телефона, шнур которого тянулся в сторону стены форта. Он посмотрел на меня, спросил:

— Готовы? Даю команду?

— Давай, чего ждать.

Сам я тем временем обматывал щиколотки пленного концом цепи, которую отобрал у Лари. Так, «ласточкой», надёжней будет. Мне активно помогал старейшина Рарри, упёршись в спину злодею своим толстым коленом и сжав его щиколотки могучими ручищами молотобойца в сотом поколении. После того, как процесс упаковки пленного завершился, он удовлетворённо хмыкнул, подозвал Балина, и они вдвоём закинули его в кузов «копейки» так легко, будто и не человек это был, а мешок тряпья.

— Орри, заводи! — скомандовал я, запрыгивая в кузов сам и устраиваясь с карабином за щитом, огораживавшим бочки с бензином. Стальной лист, что внутри, разве что из крупнокалиберного прошибить можно — вот и меня прикроет.

— Готово, ждут! — крикнул поручик и, сматывая телефон на ходу, уселся в «козла»[25], стоящего перед нами и в прошлом принадлежавшего парню с СВД, убитому снайпером.

Машу разместили в кузове, заботливо уложив среди мешков и рюкзаков, чтобы ей было помягче, да и защитить по возможности от шальной пули.

— Извини, помочь уже ничем не смогу, — слабо улыбнулась она мне. — Вся выложилась тогда, пальцем пошевелить и то проблема.

— Да ладно, прорвёмся! — махнул я рукой, чтобы её успокоить.

Сам я так уж сильно в этом уверен не был: всё же не такие у нас машины и быстрые, а двести метров под обстрелом — это немало. Вся надежда теперь на тех, кто нас из форта прикрывать будет, чтобы всё сделали так, как мы и договорились.

Все замерли, как будто даже дышать прекратили. Завозившийся было пленник, попытавшийся улечься поудобней, получил очередной пинок в рёбра, на этот раз от Балина, который возню прекратил, а заодно лишил того дыхания.

— Ждём сигнала! — крикнул поручик, перекрыв звуки непрекращающейся перестрелки.

Затем раздался одновременный залп нескольких гранатомётов и ротных миномётов со стороны форта. Пять дымовых гранат рванули почти одновременно метрах в трёхстах от стены форта, а не меньше десятка осветительных мин повисли на парашютах дальше, над ближайшими заборами, вместе с пожаром освещая дымные облака со стороны противника. Должно было получиться что-то вроде непроницаемого занавеса, совершенно не просматриваемого с той стороны, но так ли это — проверить возможности не было, оставалось рассчитывать на лучшее.

— Вперёд! — крикнул поручик, и четыре уже прогретых мотора взревели разом.

Первым в колонне пошёл «полевик»[26] Полухина как самый медленный, за рулём которого сидел «гном с салфеткой». Хозяин пристроился от него справа, а уважаемая Саломи Полухина с винтовкой залегла в кузове. По причине увечья супруга она была главной ударной силой в семье на таких расстояниях. А вот поближе унтер-офицер Полухин до сих пор был неплох — двое из троих, выпрыгнувших в окна, были на его счету.

Едва первая машина показалась из-за угла, как со стороны противника стрельба резко усилилась. Всё же эффективность нашей дымовой завесы оставляла желать лучшего. Неторопливый пикап несуетно набирал скорость, из его кузова открыла огонь его хозяйка. Вспышки голубоватого пламени срывались с пламегасителя её винтовки с частотой молотка, колотящего по гвоздю.

Следом за пикапом выехал второй «полевичок», за рулём которого сидел усатый Иваныч, а рядом с ним усатая управительница. Надпись «Гостиница «Улар-река», сделанная на борту автомобиля, не вызывала ни малейшего сомнения, кому он принадлежит. В самом фургоне за набросанными мешками с мукой спрятались кухарка и горничная, не бросившие своих работодателей в беде, даром что обе были аборигенками из Марианского герцогства.

За фургоном выкатился лишившийся хозяина ГАЗ-69, которым управлял сам старейшина Рарри, а с заднего сиденья стрелял, целясь по вспышкам, поручик-пограничник. Ну и последними, замыкая колонну, катили мы. Вновь за баранкой моего вездехода оказался Орри Кулак, застегнувший по такому случаю свой роскошный кожаный реглан и надвинувший на глаза пылевые очки. Венчала его голову кожаная шофёрская кепка-восьмиуголка с блестящей пуговичкой в центре. В кузове лежала на мешках Маша, под ногами у неё, под присмотром Балина, валялся пленный колдун, а мы с Лари устроились прямо на бочках с бензином, как на баррикаде, рассчитывая на прочность щита. Не бросать же столько добра!

Едва бревенчатая стена уплыла из нашего поля зрения, открыв, подобно отодвинутому театральному занавесу, картину ночного боя, пожара и стелящегося по площади не такого уж густого дыма, как я сразу начал выискивать тут и там мелькающие огоньки винтовочных выстрелов.