Я выбираю свет - Ксения Комал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здрасьте, – кивнула девушка, поспешно засовывая в рот последний кусочек сыра.
Лепатов замер, округлил глаза и уставился на брата.
– Поверить не могу!
Роберт мгновенно лишился своего приподнятого настроения и в явной досаде привалился к дверному косяку. Григорий между тем продолжал расточать восторги.
– Ты с девушкой?!
К чему относится его изумление, Александра не поняла, но на всякий случай напряглась.
– Говоришь так, будто обычно видишь меня в компании молодых людей, – попытался осадить его Роберт, но брат никак не мог отойти от наигранного потрясения.
– Но ведь так и есть! Я и не помню, чтобы ты появлялся в обществе прекрасного пола! – Он весело подмигнул Александре и продолжил, обращаясь к ней: – Знаете, наши родственники уже не ждали от него потомства. Не надеялись, я бы сказал. Однажды даже дед скорбно заявил, что…
– Деда не впутывай, – коротко бросил Роберт, и брат неожиданно послушался, но от игривого тона не отказался.
– А он всегда таскает вас по таким злачным местам и кормит чем попало? Тогда не удивительно, что я не видел ни одной его девушки. Кстати, этот эгоист даже подумал нас представить. Считаю своим долгом предупредить, что характер у него…
– Это Григорий, это Александра. – Мужчина отлепился от косяка, бросил на девушку сумрачный взгляд, хотя адресовать его следовало неуёмному родственнику, и сухо изложил: – Она привезла тебе посылку от какой-то старушки.
Лепатов непонимающе уставился на раскисшую коробку.
– Мне?
– Да.
– От какой ещё старушки?
– Она не представилась, – наконец вступила девушка. – Сказала, что это очень важно.
– Ты понимаешь, о ком идёт речь?
Григорий пожал плечами, демонстрируя полнейшее недоумение, аккуратно взял посылку и взвесил её в руках.
– Можете не верить, но у меня нет ни одной знакомой старушки. Впрочем, вряд ли это опасная террористка, решившая таким оригинальным способом подложить мне бомбу.
Александра окинула Роберта красноречивым взглядом и, пока Лепатов раздирал мокрый картон, продолжала ядовито улыбаться. Закончив своё занятие, Григорий отодвинул бумажный мусор на край стола, и все трое с любопытством склонились над посылкой. Внутри оказался прямоугольный запечатанный конверт и небольшой металлический сейф, производивший какое-то тягостное впечатление.
– Может, всё-таки бомба? – не удержалась девушка.
Роберт постучал по чёрному матовому боку, попытался поддеть ногтём запертую дверцу и с умным видом заявил:
– По-моему, он огнеупорный. Давайте ключ.
– Его нет, – с обидой сказал Лепатов, лихорадочно перерывая кусочки картона. – Кто посылает сейф без ключа? Это же просто издевательство какое-то.
– А вам не приходило в голову, что то, что там лежит, может вас и не обрадовать? – вкрадчиво осведомилась Александра. – В сейфах не только ценности хранят.
– Без ключа я этого никогда не узнаю, – с досадой буркнул Григорий, но тут же оживился: – Может, он в конверте?
– Не думаю. – Роберт уже прощупал тонную бумагу и вернул письмо законному владельцу.
Лепатов вскрыл конверт, убедился, что искомый ключ не завалялся и там, и углубился в чтение. Пока светлые глаза перебегали от строчки к строчке, Александра беззастенчиво его разглядывала, а посмотреть было на что. Высокий, подтянутый, с небрежными русыми вихрами и трогательными ямочками на щеках; обаятельная улыбка, добрый, чуть лукавый взгляд и какая-то детская непосредственность, впрочем, нисколько его не портившая и не лишавшая брутальной мужественности. Сочетание убийственное и заставляющее забыть обо всём на свете.
Она перевела взгляд на чересчур серьёзного замкнутого Роберта и отчётливо поняла, кто был любимцем в семье. Наверняка маленькому Грише сходили с рук даже откровенные пакости, в то время как его старший брат отдувался по полной и, скорее всего, за обоих.
– Ну, что там? – не выдержал Роберт.
– А я откуда знаю? – возмущённо отозвался Лепатов, хотя очень тщательно изучал письмо не менее двух минут. – Хрень какая-то, вообще ни черта не разберу.
Брат отнял у него бумагу, задумчиво пошевелил губами и с некоторым удивлением заключил:
– Это не по-нашему. Чешский, что ли? У тебя есть знакомые в Чехии?
Григорий покачал головой и, забрав у родственника вилку, открыл банку с килькой.
– Эта посылка точно предназначалась мне?
– Ага. – Девушка потянулась за письмом. – Можно?
– Наслаждайся.
Быстро пробежав бумагу глазами, Александра спокойно произнесла:
– Это польский. Похоже, какой-то анализ. ДНК или что-то в этом роде. Здесь сказано, что некий Милош на девяносто девять процентов является прямым потомком Кшиштофа Ожешко. Вам это о чём-то говорит?
Мужчины замерли и уставились на неё во все глаза.
– Знаешь польский?
– Я училась в Варшаве.
– И на кого, если не секрет? – заинтересовался Лепатов.
– Секрет. Так что, вы их знаете?
– Впервые слышу. Это всё, там больше ничего нет?
– Внизу ещё приписано от руки «Двадцать миллионов евро», – добила Александра.
Григорий вырвал у неё листок, недоверчиво вчитался в цифру и перевёл взгляд на сейф.
– По-вашему, они там?
– Там не поместится и пара тысяч, – не без удовольствия разочаровал его Роберт. – Во что ты опять ввязался?
– Ни во что, – поспешно заверил Лепатов. – И перестань на меня так смотреть: клянусь тебе, ни во что. Я понятия не имею, кто все эти люди и чего они от меня хотят.
– А сюда ты приехал просто так, воздухом подышать…
– Сюда меня привели совершенно другие дела. – Он покосился на Александру, но та, сделав вид, что ничего не заметила, и не подумала оставить их наедине. – Поверь, ни с какими богатыми поляками они никак не связаны. Ну неужели ты думаешь, что я стал бы здесь сидеть, если бы на моём горизонте маячили двадцать «лимонов»?
– Нет, – безрадостно согласился Роберт. – Ты бы уже свернул шею в очередной сомнительной афере.
– А я о чём!
Девушка усмехнулась, дивясь редкому братскому единодушию, и поспешила вернуть их с небес на землю.
– Старушка, которая передала посылку, явно была в шоке, так что не удивлюсь, если у неё в голове что-то замкнуло, и вместо нужного человека она вдруг назвала тебя. Бывает такое от сильного потрясения, тем более в пожилом возрасте. На твоём месте я бы нашла бабку (скорее всего, она сейчас в больнице) и как следует её обо всём расспросила. Даже если эта посылка действительно для тебя, она точно что-то об этом знает. А теперь, надеюсь, кто-нибудь подбросит меня до дома?
Мужчины переглянулись.
– Знаешь, вообще-то, я подумывал остаться до утра, – вкрадчиво произнёс Роберт. – А то доберёмся уже глубокой ночью, уставшие, измученные… Если тебе очень надо в город, можешь воспользоваться электричкой – станция в восьми километрах к западу. Возможно, Гришка тебя даже проводит…
– Это вряд ли, – с гадостной улыбкой заявил Лепатов. – Не люблю гулять под дождём, к тому же, пока я дойду туда-обратно, уже будет глубокая ночь, я буду уставший, измученный…
– Вы охренели, что ли? – взвыла Александра. – Я как дура тащусь сюда с этой посылкой, перевожу вам документ, терплю всякие неудобства и лишения, а в ответ даже благодарности не слышу! Да вы с меня пылинки сдувать должны, а не отправлять за восемь километров.
– Пропылесосить действительно не помешает, – ухмыльнулся Роберт, стряхивая с её свитера вековую пыль, в которую она впечаталась где-то на чердаке. – Но с остальным помочь не могу. Я правда не собираюсь тащиться обратно на ночь глядя и в такую погоду. Если не устраивает электричка, выделим тебе тут какой-нибудь угол.
– Угол? – девушка задохнулась от возмущения. – Да у меня с детства было минимум две комнаты в распоряжении!
– Капитализм ещё никого до добра не доводил.
Не в силах видеть их довольные физиономии, Александра встала из-за стола, хлопнув дверью, вышла на улицу и размашисто зашагала к водонапорной вышке, у которой осталась машина. Ещё никогда с ней не обращались с таким пренебрежением и безразличием. С тех пор как девушке исполнилось шестнадцать, она почти не бывала одна – рядом всегда крутилось несколько особо преданных поклонников, которые были счастливы с утра до вечера петь дифирамбы, восхищаться её красотой, умом, обаянием, а ещё – робко, без определённой надежды, мечтали о благосклонной улыбке или ликовали, получив приглашение на день рождения. Тот же Труфанов, каким бы мерзавцем ни был, всегда относился к ней как к леди, не позволял себе резких слов,
