Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец…
А сам слабак?
Ясен хотел отмахнуться от внутреннего советчика, но вспомнил о своих спутниках и спутницах, решил встряхнуться.
Лёг поудобней на шершавый чёрный лежак, расслабился. Начал обследовать внутренние органы тела: сердце, печень, лёгкие, селезёнку, железы, – затем чистить их от «шлаков» химического и психофизического воздействия.
Больше всего пострадали печень и селезёнка: они пытались вывести из организма вредные биотики и «подсели», забитые «грязью».
Ясен восстановил их нормальный энергетический каркас, заставил селезёнку синтезировать кровь небывалыми темпами, а сердце – гнать кровь к голове, тяжёлой от негативной химии.
Он так увлёкся этим занятием, что не заметил, как на него снизошло медитативное спокойствие.
Он разом ощутил всё своё тело, вплоть до кожи и мельчайших кровеносных сосудов, по очереди возбудил энергетические центры – чакры, выстроил их в цепь, как учили отец и учитель, и вышел в состояние, характеризуемое одним словом – просветление.
Мир вокруг изменился.
Он теперь не был клеткой, камерой узника, превратившись в подобие рубки космического корабля. Ясен перестал быть мухой в стеклянной банке, он мог выходить не только из тела, но и из «банки», хотя материал стен и сопротивлялся его мысленно-волевому давлению.
Представлялось это таким образом, будто множество неких бесплотных сущностей слетелось к камере, облепило пленника со всех сторон, препятствуя его призрачной «душе» выйти за пределы клетки.
Однако Ясен растолкал их «плечами» и пробился наружу, за пределы узилища. Точнее, он сначала «завяз» в чёрной массе материала камеры, отбиваясь от жалящих вихриков-криков бестелесных сущностей, затем обнаружил «свет в конце тоннеля» и протиснулся к нему, продрался сквозь колючие заросли невидимых кактусов, а может быть, конструкций.
Тьма отступила, всё пространство заполнил безграничный жемчужный туман, но и он кончился, когда дух Ясена вознёсся над угрюмыми скоплениями чёрных утёсов, образующих удивительные, геометрически правильные, объёмные фигуры.
Фракталы, пришло сравнение.
«Тартар», – напомнил о себе терафим; он хотя и не видел всего того, что видел Ясен в настоящий момент, но по ощущениям хозяина сделал правильный вывод.
Это и в самом деле была Тартар-Гора, вернее, один из её массивов у основания, напоминавший развалины чудовищно далёкого от земных города. Все его изгибы, изломы, башни, утёсы, скалы, строения, улицы подчинялись фрактальной геометрии, и все они составляли единое целое – континуум иной Метавселенной, неизвестно как оказавшийся внутри Метавселенной, породившей человеческую цивилизацию.
А над этим невероятно сложным хаосом форм летали чёрные кособокие кресты, изредка срываясь вниз и разбиваясь на остроугольные обломки, долго крутящиеся в теснинах улиц.
Кто-то строго посмотрел на человека из глубин массива.
Снова на Ясена набросилась толпа галдящих привидений, хватая «за руки и ноги» и пытаясь утащить в бездонную пучину улиц.
Он с трудом освободился от цепких объятий, вернулся в тело, только потом осознав, что привидения скорее всего представляли собой «души» жителей тартарианской Горы, с которыми он каким-то образом установил контакт.
Продолжай, вдруг договоришься? – попробовал растормошить его внутренний собеседник.
Позже, – пообещал он, теряя сознание от большой энергопотери.
Очнулся от прикосновения нежного пальчика к виску. Подхватился на жёстком ложе, упираясь локтями в монолит камерного лежака и пытаясь разглядеть гостя.
Но никого не увидел. Камера была пуста. Лишь в сознании таяло видение: абрис светящейся девичьей фигурки в короне непонятных слов.
– Истома? – прошептал он пересохшими губами.
Нос уловил струйку запаха ландышей: так пахли духи геянки.
– Истома! – повторил Ясен, улыбаясь, послал в ответ целую «охапку» полевых цветов, добавил морозца, тающих снежинок, ласкового ветерка, позвал:
«Истома, где ты?»
Никто не отозвался. Внечувственные ощущения постепенно ослабели, запах улетучился, нежный пальчик перестал щекотать кожу за ухом.
Истома была где-то рядом, но установить с ней надёжную пси-связь пока не удалось. Мысленные посылы Ясена застревали в массе стен, поглощались ими, и пробиться сквозь эту чужепространственную преграду было очень трудно.
Ничего, пробьюсь! – пригрозил он неизвестно кому. Только отдохну чуть-чуть.
Сознание снова начало меркнуть, растворяясь в глухой тишине камеры.
Сквозь беззвучные световые вуали проступило вдруг лицо старейшины общины.
«Учитель! – удивился Ясен. – А я вот тут застрял».
«Тебе дан урок, сын Предтечи, – беззвучно выговорил Дивий. – Выучи его, пройди испытание, разбуди в себе память предков, пойми главное».
«А что – главное?»
«Тебе нужно понять глобальный Замысел Творца Игры, то есть Творца Большой Вселенной, понять священный принцип Жизни как отрицание Хаоса, осознать смену нравственной парадигмы».
«Бред! – раздался другой голос в голове Ясена, уходящий басами в инфразвук. – Нет никакой смены парадигм! Человек всегда останется зависим от отношения господин – раб!»
«Не мешай, супостат! – строго сказал Дивий. – Твоё слово – последнее! Его душа не в твоей власти!»
«В твоей, что ли?» – съехидничал обладатель баса.
«И не в моей. Но речь не обо мне. Ты не смог понять назначение и путь человечества на вселенском уровне, не тебе и решать его судьбу!»
«Я дам ему совет, как действовать дальше».
«Твои советы оплачиваются слишком большой ценой!»
«И всё же пусть запомнит, что цель Игры – всего лишь элементарное распространение своих принципов, своего порядка на всё поле Игры. Остальное – схоластика!
