Селфи с судьбой - Татьяна Устинова

Она была в пижаме в мелкий цветочек, тёплых тапках и выглядела очень оживлённой, как человек, которому предстоит большое удовольствие, и ожидание для него – тоже удовольствие.

Илья ел омлет и посматривал на неё.

Хэм валялся у неё в ногах и тоже посматривал. Она мазала паштет на тонкий ломтик белого хлеба, Хэм прекрасно знал, чем она занята, и знал, что должен не пропустить момент, когда бутерброд будет готов.

– Угораздило тебя родиться в феврале, – заявил Илья от неловкости.

– Ну и что? – отозвалась Агния бодро и сунула под стол бутерброд с паштетом. Хэм взял. – Зато завтра широкая масленица, а сегодня день рождения, так что всё складывается просто прекрасно.

– Зачем я накупил такую прорву еды? – вдруг спросил Илья, глядя на пакеты, занявшие полкухни. – Мы не осилим.

– Ты не знаешь наших скрытых возможностей.

Хэм прицелился и поставил короткие лапы на её цветочные колени. На миг мелькнула его улыбающаяся морда. Агния скормила ему ещё бутерброд.

– Он и так толстый, – заметил Илья.

– Он не толстый!

– Он разжирел, и если ты станешь его перекармливать, у него будет диабет!

– Какой ещё диабет?!

Тут она вдруг о чём-то догадалась и посмотрела на него внимательно:

– Ты что? Сердишься на меня, Илья?

– Я не сержусь.

– А что тогда?

Он встал и налил себе ещё кофе.

– У меня нет никакого подарка, – признался он, не поворачиваясь. – И денег тоже почти нет. Мне должны были дать гонорар, но задерживают. Осталась ты без сюрприза.

– Ты, Илья Сергеевич, балда какая-то, – сказала Агния, рассматривая его спину. – У нас же сегодня банкет!

И она показала на пакеты, занявшие полкухни.

– Ты с утра поехал на рынок, всё привёз, у нас стол будет шикарный! Мне больше ничего не нужно.

– Это неправда, но сделаем вид, что так и есть.

– Это правда, и никакой вид мы делать не будем.

– Деньги появятся, и я куплю тебе… что ты хочешь?

И покраснел, так что стало жарко шее под воротником свитера. Он вообще никогда не краснел и стеснялся редко, а тут!..

…Глупейший вопрос – чего она хочет! Как из кино, которое она время от времени смотрела по вечерам. Он работал в кабинете, иногда прислушивался к жизни, шедшей мимо него за открытой дверью. Слышал, как топает Хэм, как возится девочка – Агния. И глупейшие телевизионные экзерсисы тоже слышал!.. «Что тебе подарить» – это как раз оттуда, из телевизора.

…Что он может ей подарить? Шапку с помпоном? Книгу по истории русского крестьянства, том второй? Плюшевого мишку, будь он неладен? Никаких его гонораров не хватит на «Картье» и на скромную нитку жемчуга, такую, как ей преподнесли на двадцатипятилетие родители, не хватит тоже – если, к примеру, она захочет вторую!

– Налей мне тоже кофе! Мы поедем в «Виллерой», – сказала она, – и я там выберу фарфоровую штуку для цветов. Ладно?

«Виллероем» назывался немецкий магазин, где торговали разнообразной посудой и стеклом.

– Скоро весна, и мне обязательно нужно посадить крокусы, – продолжала Агния. – Чтобы выросли к Пасхе. Бабушка всегда так делает. А в «Виллерое» есть такие специальные кашпо, очень красивые. Только ты сам не покупай, ты не знаешь, какое!..

Ничего особенного она не сказала, но ему стало весело, и приступ самоедства прошёл.

Он повернулся – она моментально отдёрнула руку, и Хэм нырнул под стол как ни в чём не бывало.

Илья решил, что, пожалуй, ничего не заметит.

– А твои подруги? – спросил он, усаживаясь. – Всякие девичники, рестораны? Это всё когда будет?

Агния сделала ещё один бутерброд и откусила.

Скатерть шевельнулась – Хэм из-под стола сигнализировал, что готов получать угощение.

– Пока не знаю, – с набитым ртом ответила она. – Может, потом как-нибудь. Ты не переживай, Илья Сергеевич! Мне совершенно не скучно и не нужно никаких компаний.

Ей нравилось время от времени называть его по имени-отчеству, в этом было нечто прекрасно-старомодное.

– Это тоже неправда, – констатировал он, – но сделаем вид, что верим.

– Ну хорошо, – она дожевала и отряхнула длинные красивые пальцы. – Тогда так. Когда мне захочется гостей, шума и грохота бала, я тебе скажу, а ты не будешь возражать, ладно? Ты можешь даже на это время улететь на конференцию в Милан. Договорились?

Он смотрел на неё. Она так ему нравилась – совершенное творение!

– Я никак не могу привыкнуть к твоей машине, – заявил он. – Я из неё не выхожу, а выпадаю. Не машина, а трамвайный вагон.

– Нет, ты скажи, мы договорились насчёт бала?

– Что я не стану возражать?

Она кивнула.

– Договорились, – согласился Илья Сергеевич, не чувствуя никакого подвоха.

Она села к нему на колени, обняла за шею и поцеловала. На этот раз она имела вкус кофе, свежего хлеба, немного зубной пасты. Малина тоже была, но где-то далеко.

– Чтобы не выпадать из моей машины, – прошептала она ему в ухо, – нужно нажать специальную кнопочку. Тогда там будет выезжать порожек, когда дверь открывается. Ты дикий человек.

– Я никогда не ездил на таких машинах.

Хэм процокал когтями по полу – удалился из деликатности.

Они некоторое время целовались и обнимались, а потом она заторопилась, сказав, что ей нужно навести красоту и приниматься за именинный обед.

– Ты и так очень красивая.

– Не стану же я праздновать свой день рождения в пижаме!..

Глядя на себя в колпак плиты, который отражал нечто узкое и длинное, она взъерошила волосы.

– Хорошо, что они немного отросли, да?

Он усмехнулся.

– Мне больше нравилось, как раньше.

– Ты извращенец!..

Она убежала на второй этаж в спальню, и он слышал, как она там возится, и в этом было нечто новое и прекрасное.

Илья убрал посуду, рассеянно скормил Хэму остатки паштета, вытащил брезентовую парку и резиновые сапоги и крикнул, что пойдёт колоть лёд на подъездной дорожке, иначе завтра всё замёрзнет, и они вообще не выедут.

– Давай! – прокричала она в ответ.

Илья долго работал ломом, весь вспотел, снял куртку и кинул её в куст.

Ледяная вода понемногу уходила из глубокой колеи, и ему нравилось думать, что впереди весна и Агния собирается сажать цветы, чтобы они выросли к Пасхе.

Он всё грохотал ломом, подгребал ледышки железной лопатой и оглянулся, только когда краем глаза увидел за спиной какую-то тень.

Он вытаращил глаза, отступил, поскользнулся и с размаху сел в мокрый сугроб.

Ворота были распахнуты. На его участок вползали машины – целая кавалькада, так ему показалось с перепугу.

Возглавлял колонну гигантский «Рейндж Ровер», потом протащилась и остановилась ещё какая-то машина, а последней заехала сверкающая новенькая «Нива».

– Это ещё что такое? – пробормотал профессор Субботин.