В погоне за ним - Кэт Т. Мэйсен

Я чуть не роняю кувшин, который держу в руках: — Лекс? Ты серьезно?

Он слабо улыбается мне, даже в состоянии шока.

Кажется, это идеальная возможность указать на очевидное: — Экстрасенс сказал…

— Я знал, что ты это скажешь. Не надо, повторяю, не надо вспоминать эту женщину при Шарлотте.

Я смеюсь: — Поздравляю, брат.

— Я не могу этого сделать, Адриана. Трое детей до четырех лет? — я слышу панику в его голосе.

— Конечно, ты можешь это сделать. Кроме того, сейчас у тебя нет выбора. Ты не можешь засунуть мышь обратно в нору. Не могу поверить, что я снова стану тетей! — пискнула я.

— Да, если бы только Шарлотта могла разделить твой энтузиазм, — бормочет он, уходя на задний двор.

Я смотрю в окно, как он пытается положить руку ей на плечо, но ее взгляд настолько ледяной, что он отступает и направляется туда, где мой папа разжигает гриль.

Все гости наконец-то прибыли, включая Хейзел, Пенни, Фреда и Джерри. Все четверо — как семья для нас с Джулианом, хотя иногда Джерри утверждает, что семья — для неудачников, но знать Джерри — значит любить его, со всеми его причудами. Рядом с Энди он меняется, становится большим ребенком в душе и защищает его, как старший брат.

— Ты потрясающе справилась, Адриана, — Хейзел улыбается рядом со мной.

— Знаешь что? — говорю я, не в силах скрыть ухмылку на своем лице, — Я сделала, не так ли?

Хейзел обнимает меня, гордясь моей готовностью признать, что я сделала что-то хорошее в своей жизни, несмотря на мою постоянную потребность вытащить свои неудачи на поверхность.

— Это всегда там, милая. Тебе просто нужно упасть, чтобы иметь возможность посмотреть вверх и увидеть звезды.

Мама выходит на улицу, и я быстро представляю ее Хейзел. Они обнимаются. Мама так благодарна, что наконец-то познакомилась с Хейзел и остальными нашими друзьями после того, как я так много говорил о них последние несколько недель.

Гости болтают между собой, пока дети радостно играют в прыгающем замке. Дни рождения — это так утомительно. Нужно убедиться, что все сыты, развлечь детей играми, я уже готова вынести торт.

Моя мама выносит торт на улицу, гордясь своим творением. Это трехъярусный помадный торт, вокруг которого собрались все дети, охая и ахая, не говоря уже об одном из маленьких друзей Энди, который уже воткнул свой пухлый палец в торт.

Мы все разогреваем наши легкие и начинаем традиционный салют, громко подпевая имениннику.

— Задуй свои свечи, Энди, — легонько подталкиваю его.

Энди смотрит на торт, испуганный таким вниманием, и зарывается лицом в шею Джулиана. Джулиан шепчет ему что-то на ухо, убеждая его повернуться. Он задувает все три свечи, а наша семья и друзья подбадривают его. Я хлопаю вместе с ними, позируя с Джулианом и Энди, пока моя мама щелкает фотоаппаратом.

Мой ребенок уже большой мальчик.

Я хватаю нож для торта, чтобы отвлечься и остановить слезы. Эрик стоит рядом со мной, его слюни почти касаются земли, когда он смотрит на белый шоколадный торт. Пенни так же плохо себя чувствует, она грызет ногти, размышляя, стоит ли ей полакомиться тортом или нет.

— Если я съем этот торт, то наберу отрицательные баллы по программе Weight Watchers, — объявляет он.

Рокки останавливается рядом с ним: — Чувак, это вроде как по-гейски — быть на Weight Watchers, не так ли?

— Ну, во-первых, я гей, а во-вторых, тебе не повредит время от времени смотреть в зеркало.

— И что это значит?

— Это значит, что кто-то носит с собой запасное колесо.

Я разразилась смехом, что не самое лучшее занятие с ножом в руке. Рокки набрал несколько килограммов, но я бы не назвал его толстым.

— Это вес симпатии, — говорит он нам.

— Простите? — кричит Никки, — Вы хотите сказать, что я теперь толстая?

— Нет, детка, все, что я хочу сказать, это то, что, возможно, тебе стоит отказаться от гормонов, знаешь, эстроген вызывает чувство голода.

Чарли присоединилась к нам за столом и подхватила разговор. Мы обе одновременно присвистнули, качая головами на Рокки. Теперь он в глубоком дерьме.

— Продолжай копать, Романо, потому что ты уже на глубине десяти футов, и я тебе гарантирую, что никаких супружеских визитов от меня ты не получишь, — предупреждает его Никки.

Эрик, причина этой мелкой ссоры, шлепает себя по коленям, неудержимо хохоча. Иногда Эрик просто не знает, когда остановиться.

— Никки, если тебе станет легче, Эрик на днях порвал штаны в Starbucks. Он пошел взять четвертак, и маленькая девочка указала всем на это, — Тристан смеется.

Пенни качает головой, поджав губы: — О, милый, с такой задницей, как у тебя, ты был бы предметом обсуждения всего города.

— Зачем ты всем это рассказываешь? Я умер от смущения. Я больше никогда не смогу туда вернуться.

Тристан кивает.: — О нем говорили во всем городе, особенно потому, что он носил свои стринги с леопардовым принтом.

Нашего общего громкого вздоха достаточно, чтобы Эрик зарылся головой в свои руки. Пенни прижимается к груди, но быстро кивает головой, как бы соглашаясь с его выбором носить стринги с леопардовым принтом.

— Это был день стирки, ясно? — разочарованно бурчит Эрик, — Хватит меня осуждать… Мне больше нечего было надеть.

— Хм… вообще-то, мне от этого легче, — Никки ухмыляется.

Чарли берет кусок торта и с наслаждением запихивает его в рот. Она облизывает губы, но потом выражение ее лица меняется, ее почти тошнит. Она бормочет себе под нос, и все, что я могу расслышать, это: «Чертов придурок не может надеть чертов презерватив».

Я обнимаю ее, заставляя улыбнуться. Она немного поддается и берет еще один кусок торта, на этот раз гораздо больший.

— Ну, скоро у меня появятся ляжки, благодаря вон тому придурку, — она показывает пальцем на Лекса.

Эрик и Тристан реагируют первыми, заключая Чарли в групповое объятие. Рокки смотрит на Никки, и ее лицо сразу же опускается. Я знаю, что они пытаются завести еще одного ребенка, и, возможно, это не самое лучшее, что можно услышать сейчас. Она уходит в уединенную часть патио и садится, наблюдая, как ее сын, Уилл, играет в мяч с Энди. Я кладу руку на предплечье Рокки, сообщая ему, что пойду поговорю с ней. Он обеспокоен, и очевидно, как сильно это сказывается на них обоих.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашиваю я, садясь рядом с ней.

Она улыбается мне, но я вижу, как ей больно. Пытаться завести ребенка, когда все вокруг тебя «беременеют», — сложная