И осталась только надежда - Наталья Бульба

Он, неожиданно, усмехнулся. С горечью.

— Лучше ты, чем он. — Кивок в сторону Вилдора. — Вы случайно с Туораном не родственники?

Прежде чем ответить, дарианец шепнул что-то на ушко Амалии, расстегнув набиру, сбросил его на подоконник и посадил на него дочь. Только устроив ее удобно, подошел к нам.

— Мой внук.

Алексей удивленно вскинулся, вряд ли сам верил тому, о чем спросил. Но я не дала им продолжить, поймав его взгляд, потянула к себе, не лишая воли, но даря все миры сразу.

Вилдор был прав, когда подвел меня к этому решению. Будь это свежие, поверхностные воспоминания…. После контакта их разумов человека не удалось бы собрать воедино.

Прав он был и в другом. В последние дни я была слишком женщиной. Мне нужно было увидеть все самой, чтобы еще раз убедиться: не ради Альтерры, не ради веера, не ради абстрактных незнакомых мне существ я должна была вновь стать воином.

Не все из тех сотен, что уже никогда не покинет базу, были подонками.

Отправив Алексея в целительный сон, тяжело поднялась, возвращаясь в реальность. Оттолкнула руку Кадинара, пытающегося мне помочь. Не хотела его оскорбить, просто отказала себе в слабости.

Прежде чем подойти к Вилдору, обернулась к Сашке.

— Амалию нужно отправить к Олейору. Сделаешь?

Жестким взглядом пресекла намерение дарианца высказаться, равнодушно отметив, с какой задумчивостью смотрит на меня Маргилу. Если все будет хорошо, я ему потом объясню, что это была не я.

Остановившись рядом с даймоном, сбросила щиты, позволяя ему дотронуться до моего сознания.

Падая в черную бездну, не испытывая ни страха, ни любопытства, веря и доверяя, невнятным отголоском ощутила, как стронулось с оси Равновесие, как с тонким, на грани восприятия звуком, сдвинулись пространства.

О том, что ждать больше не надо, мы подумали вместе.

Храм Ханумана являл себя этому миру.

Присутствию в портальном зале Гадриэля я нисколько не удивился. Мы оговаривали время моего возвращения.

Когда вышел из перехода, он, со слишком явным неудовольствием прервал общение с барышней-магом, которая отслеживала настройки, и направился ко мне.

— Мне предупредить Лайсе, что ты начал засматриваться на других? — проворчал я, даже не пытаясь угадать, ради чего мой главный интриган устраивал этот демарш.

Раскаяния не появилось даже мимолетно.

— Поможешь племяннику?

Прежде чем ответить, кивнул Сэнару, позволяя покинуть себя. Четверка даймонов, что ожидала в коридоре, была вполне способна обеспечить мою безопасность.

— Пусть и у него будет шанс. Но там все не так просто. У меня несколько раз мелькала мысль, нет ли там двойника Дарианы поблизости. Вроде все кажется вполне объяснимым, но мелькает что-то неуловимое.

— Хочешь, чтобы я занялся? — Друг хитро прищурился, явно рассчитывая на мою щедрость.

— Собирался просить отца, — я сделал вид, что не заметил его гримасы, — но пока подумаю. Хочу с ним сначала поговорить. Он где?

— У Ригнара. Обещал вернуться до твоего появления.

— Что-то серьезное? — Элильяр отличался завидной пунктуальностью.

— Продвижение нечисти остановили, но в нескольких городах бунты. Король не решается использовать даймонов, считает, что подстрекатели только этого и ждут.

— Думаю, он прав. Как на наших границах?

— Орки затихли, — хмыкнул он задорно. — Но я думаю, — он подчеркнул 'думаю', перейдя едва ли не на шепот, — что они не смирились со своим поражением.

— Тоже в ожидании?

— И не только они. — Притворная веселость слетела с его лица. Глаза стали холодными. А я уже почти начал забывать этот взгляд: острый и беспощадный. — У светлых назревали проблемы. Мы тут с командером мобильной группы кое-что придумали.

Мою двусмысленную улыбку он проигнорировал. Догадывался, что я не просто так несколько раз заводил разговор о разведке Закираля, ставя ее ему в пример. Он, как я и ожидал, нашел решение. На мой взгляд, весьма привлекательное. Трудно пакостить тем, с кем вместе рисковал. А если помечтать о будущем, не станет ли это началом союза, основанного не только на личном уважении правителей, но и на близком понимании этого самого будущего.

Загадывать было рано.

— Как мир? Приглянулся? — Гадриэль мгновенно почувствовал изменение в моем настроении. Впрочем, удивляться этому я уже давно перестал.

— Странный он, — хмуро заметил я, первым заходя в свой кабинет. Отстегнув перевязь с оружием, подвесил ее на стойку. — Притягивает и отталкивает одновременно. Зверье, птицы — есть. Леса, реки, воздух настолько пряный, что пьянеешь от этой пряности. Но нигде ни следа разумных. Горы, пустынны, плодородные долины, устья рек, берега морей…. Даже намека на их присутствие когда-то. Ни пожарищ, ни развалин. Ничего.

— Мир, в котором можно начать все сначала.

Я остановился, не доходя до стола, не обернулся, продолжая думать о несправедливости и неизбежности. Они создали веер, спасая. И ушли за грань, потому что веер спасал себя от них.

— Я осознаю, что Элильяр прав. Запасной шанс должен быть. Может, не нам, а нашим детям, но он необходим. Вот только почему я тогда считаю себя трусом?

Вопрос не требовал ответа. Мы оба это понимали.

Бросив взгляд на дверь, попросил его уйти. Желание остаться одному, было сродни боли.

Будь что безотлагательно важное, Гадриэль не стал бы развлекать меня собственными подвигами в мое отсутствие. А раз так… закончил я рассуждение уже в одиночестве. Друг был хорош и в этом. Объяснять ему нужды не было.

Когда снимал сапоги — после мира маров осталось ощущение грязи, которую было необходимо смыть, на ковер вывалился сверток, который мне передал Закираль. Вспомнил о нем только сейчас, увидев.

Положив его на стол, застыл, споря с самим собой. Любопытство взяло верх.

Заклинание расползлось, как только я прикоснулся к защелке тонкой металлической ленты, которые был скреплен пакет. Бумага бумагой только казалась. Не горела, не рвалась, но была тонкой, с прожилками на просвет.

Показавшиеся ножны заставили вздрогнуть, знакомая рукоять скрывшегося в них кинжала — опуститься в кресло. Сердце отказывалось биться.

Этот клинок я узнал бы из сотен подобных. Клинок, примечательный лишь тем, что в нем хранилась грань души моей Леры.

Я заставил себя вздохнуть. Присутствие этого оружия в моем кабинете могло значить очень многое. А могло… ничего. Из двух миров: Дарианы и Лилее, наш в списке на расправу должен был числиться вторым.

Рука была твердой, когда я пододвинул к себе листок. Развернул его полностью, сразу узнав почерк жены. Буквы были ровными, округлыми и… какими-то правильными. Она говорила, что пишет, как учительница. В первый раз я удивился, потом она объяснила, что когда-то мечтала учить детей.