Солдат удачи - Дина Лампитт

Джон Джозеф озадаченно взглянул на нее, и она продолжала:

— Я на ее месте скорее вышла бы замуж за какого-нибудь милого добряка, чем решилась бы затвориться в этом гниющем замке и дожидаться смерти.

— Как живописно сказано!

— Вы что, не согласны со мной?

— Я не так много думал на эту тему. Как бы то ни было, мисс Уэстон была в родстве, хотя и не кровном, с моим дедом, Джоном Уэббом. И она оставила ему в наследство поместье, поставив условие, чтобы он принял вторую фамилию — Уэстон. Так мы и стали Уэбб Уэстонами из поместья Саттон.

— А вас не коснулось проклятие?

Джон Джозеф горько рассмеялся:

— Ну, что вы! Существует множество куда более тонких способов уничтожить человека, чем простое убийство. Например, мой отец: он разорился, и это в буквальном смысле слова уничтожило его.

— Он что, растратил все деньги?

— Все до последнего пенни. Саттон выпил из него всю кровь. Из Саттонского леса было продано древесины на двести тысяч фунтов; Мелиор-стрит и Уэстон-стрит тоже были проданы, не говоря уже об Уэбб-стрит; в конце концов, нам пришлось покинуть замок и сдавать его внаем. Из всех нанимателей лишь одна женщина обращалась с ним хорошо… — Джон Джозеф отвернулся и стал смотреть в окно на фонари, уже зажегшиеся на улицах ранним зимним вечером. — А когда она уехала, каждый, кто арендовал замок буквально считал своим долгом что-нибудь украсть. Мебель, картины, книги — все увели у нас прямо из-под носа.

— И что же вы собираетесь делать?

— Я хочу поручить замок лондонским агентам, чтобы они все как следует рассчитали и постарались извлечь из него хоть какой-то доход.

— А продать?

— Я еще не решил. Может быть, этим все и кончится.

Оба замолчали, и внезапно стали слышны тысячи звуков шумного семейного дома. Наверху, в детской, расплакался маленький Чарльз, затем раздалось воркование Кэролайн, утешавшей ребенка, потом послышались шаги няни. В спальне верхнего этажа миссис Уэбб Уэстон глубоко вздохнула и с глухим стуком уронила на пол книгу; в комнате, где жили слуги, кто-то ворошил угли в очаге. На улице перед домом остановилась карета, и послышался голос Фрэнсиса, мурлыкавшего какую-то мелодию; Риверс четким размеренным шагом пересек зал и открыл дверь хозяину. Вдобавок ко всему этому оркестру ощущались ароматы жарящейся свинины, шалфея, лука и яблочного соуса: на кухне готовился обед.

— Это счастливый дом, правда? — спросила Горация.

— Да, очень.

— Но разве нельзя превратить Саттон в такое же милое, уютное гнездышко?

— Нет. Он слишком большой и слишком унылый.

— Но ведь во времена сэра Ричарда Уэстона он был гораздо веселее?

— Тогда еще не было печальных воспоминаний.

— Я могла бы снова сделать этот дом счастливым, — сказала Горация.

Джон Джозеф повернулся и, ошеломленный, воззрился на нее. Один локон выбился у нее из прически и упал на шею, отчего девушка казалась слегка растрепанной. Но, несмотря на это, она оставалась самой прекрасной из всех девушек, когда-либо попадавшихся на глаза Джону Джозефу.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Только то, что сказала.

К его удивлению, Горация сделала шаг вперед и взяла его за руку.

— Я хочу выйти за вас замуж, капитан Уэбб Уэстон. Я В этом совершенно уверена, потому что люблю вас.

Он не ответил. На него нахлынули отдаленные воспоминания; перед его внутренним взором снова предстало ужасное поле битвы и собственная смерть; он вспомнил свой детский кошмарный сон. И еще он отчетливо вспомнил цвет волос женщины, сидевшей у его смертного одра: волосы ее пылали, словно осенняя листва, и были точь-в-точь такие же, как у леди Горации Уолдгрейв.

— Что вы говорите! — воскликнул он резко, почти грубо.

— Я влюбилась в вас с первого взгляда. Не смейтесь! Ведь у Ромео и Джульетты так все и произошло.

— Это было в пьесе.

— Но пьеса основана на жизни.

И тут Джон Джозеф потерял дар речи, потому что эта сумасшедшая упала перед ним на одно колено со словами:

— Скорее отвечайте! Через минуту сюда придет Фрэнсис. Капитан Уэбб Уэстон, принимаете ли вы мое предложение?

Наконец Джон Джозеф пришел в себя и грубо расхохотался.

— Поднимитесь немедленно, — сказал он.

— Нет, не поднимусь. Джон Джозеф, вы женитесь на мне?

— Нет, леди Горация, — ответил хозяин замка Саттон. — Ни за что.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В ту январскую ночь, когда новый хозяин замка Саттон отправился проститься со своим наследством, наступили страшные морозы. Белые деревья застыли под небом, сверкавшим звездами, похожими на искристые алмазы в черной пустоте; земля оцепенела под луной, мерцавшей, словно цыганская брошь. Все вокруг притаилось, и даже лисица не выползала из своей норы. Единственным звуком оставался треск ледяной корки под колесами карсты Джона Джозефа, которая медленно ползла вперед. Кучер замотал шею дюжиной шарфов и надел рукавицы до локтей, чтобы спастись от мороза.

Они выехали из Гилдфорда в шесть часов, отчасти из-за того, что хозяину пришел в голову каприз взглянуть на особняк в темноте, а отчасти — потому что Джон Джозеф должен был выполнить свое обещание и нанести визит овдовевшей леди Ганн, бывшей гувернантке мисс Хасс. Но теперь, когда копыта лошади заскользили по деревянному мостику, соединявшему берега реки Уэй, покрытой льдом, Джон Джозеф пожалел об этой идее.

Увидев этот ледяной покров на реке, Джон Джозеф вспомнил далекое прошлое, вспомнил, как много лет тому назад он на берегу этой реки стал мужчиной, и улыбнулся при воспоминании о нагой и прелестной Кловерелле. А потом он вспомнил, как такой же зимней ночью он овладел Маргарет Тревельян, вспомнил ее тело, прикрытое лишь темно-синей амазонкой.

Джона Джозефа охватило беспокойство, и он выглянул из окна карсты в ночную темноту, иссеченную белыми корявыми ветками деревьев. Каким большим и удивительным был этот лес, когда саксонские короли охотились в этих местах — перед тем, как было произнесено проклятие. Но теперь все было уничтожено распродажей леса из-за необходимости оплатить долги Уэбб Уэстонов. Джона Джозефа передернуло от раздражения. Какие скверные дела! И вдруг непроизвольно перед ним возник образ Горации Уолпол — что за восхитительное и необычное дитя. Как жаль, что она так молода и не может сравниться с Маргарет.

Карета сделала поворот, и Джон Джозеф увидел впереди, несколько левее, неясные очертания мрачной громады замка с темными слепыми окнами. Юношу вновь захлестнули старые чувства: страх, ненависть, ощущение вины.