Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В памяти мелькнуло: вот он, пятилетний Ивлад Радимович, качает на полу светлицы деревянную лошадку, выкрашенную блестящими глангрийскими красками. Братьев увели учиться верховой езде, а ему отец не разрешал – говорил, мал ещё, ушибётся. К нему приводят семилетнюю Нежату, приносят сладостей, и он успокаивается, забывает, что не взяли вместе со старшими. Видать, надо было требовать усерднее: глядишь, сейчас бы его ценили выше.
– Перестань жалеть себя. Я тоже жалела. А теперь смотри, мы поменялись местами. Я наконец-то дома, а ты стоишь с мокрым носом. Ужасное ощущение, правда?
– Лита, – вздохнул Ивлад, – ты совсем мне не помогаешь. И не поможешь.
– Кое-чем всё же помогу, – ответила Лита вдруг изменившимся тоном: тихим, вкрадчивым. Ивлад не понял, что она имела в виду, но тут девоптица подошла совсем близко, вытянула шею и приподнялась на мягких лапах. Её лицо оказалось напротив лица Ивлада – чуть ниже, так, как если бы невысокая девушка захотела дотянуться до него.
С неба светил золотой месяц, его свет отражался от серебристых стволов и белого снега, и Лита казалась такой же нежной, позолоченной, как дивные яблоки. Ивлада захлестнуло незнакомой горячей волной, растаял ком в груди, и сердце застучало так, будто наконец-то впервые позволило себе забиться после долгих дней холодной дрёмы. Он наклонился навстречу Лите, к её приоткрытым алым губам. Лита быстрым движением подалась к нему, прижалась тёплым телом. Брякнули её бусы, раздался тихий шелест перьев, и губы Ивлада накрыло мягким жаром. Он запустил руки в её волосы – пушистые, нежные, и его обвили огромные птичьи крылья.
Поцелуй длился недолго. Спустя мгновение Лита отстранилась, растерянно выдохнула: её дыхание пахло сладкими яблоками. Девоптица испуганно округлила глаза.
– Ты в порядке? – глупо спросил Ивлад. – Я сделал что-то не так? Не так понял?
Лита улыбнулась:
– Всё правильно. Извини. Я просто хотела… попробовать. После рассказов твоей сестры.
Ивлад понял, что его лицо и шея пылают. Он неловко переступил с ноги на ногу и выдавил растерянную улыбку.
– Ну… раз ты попробовала… Наверное, я пойду.
С колотящимся сердцем он развернулся к избам служанок. Порыв Литы совсем не помог ему разобраться в своих мыслях, хотя и был, бесспорно, приятным.
* * *
Утром поцелуй Литы всё ещё горел на губах. Ивлад заснул быстро – уткнулся лицом в старую подушку с прорехами и не шевелился до самого рассвета. Зато проснувшись, понял: скорее всего, он обидел Литу своим поспешным бегством. Ивлад застонал и приложил руку ко лбу. Оставалось надеяться, что она поймёт, насколько сильно он растерялся.
Он не боялся закончить как отец: что ему царская болезнь, когда он ещё до рождения был подарен Серебряному лесу?
Служанки разместили его в одних покоях с Домиром, но кровать брата уже пустовала. Ивлад натянул сапоги и вышел в общую комнату.
За дощатым столом сидели Нежата и Домир, у печи хлопотали две служанки. Всё могло бы быть похоже на утро на дворцовой кухне – царские дети часто забегали туда, когда были помладше, и выпрашивали сладости. Только во дворце даже в помещениях для слуг были сводчатые расписные потолки, а мебель изготавливали лучшие резчики. Да и служанки выглядели гораздо приятнее: розовощёкие, пышущие здоровьем, в красивой чистой одежде.
Нежата вяло кивнула Ивладу, поворачивая в руках деревянную кружку с горячим отваром. Сестра была бледнее обычного и даже косу ещё не заплела. Ивлад осторожно сел рядом с ней. Он вдруг подумал: что, если она поймёт, что произошло между ними с Литой? Ему казалось, что его губы и щёки горят так ярко, что каждый, кто на него посмотрит, тотчас обо всём догадается.
– Доброе утро, – прошелестела светловолосая служанка и поставила перед Ивладом точно такую же кружку: грубую, потемневшую. Зато отвар пах весьма приятно, почти как травяной чай. На поверхности плавали какие-то сморщенные сушёные ягоды.
– Пей, Золоточек, – хмыкнула Нежата. – Вкусно. Вряд ли нас отравят. Мы и сами скоро… того.
Домир поёрзал на скамье и покосился на брата с сестрой из-под каштановых кудрей, упавших на лоб.
– Ты как? – Ивлад тронул Нежату за руку. Сестра быстро улыбнулась.
– Как девушка, которую предал жених. Обычно, в общем.
Ивлад вздохнул и похлопал её по предплечью.
– Послушай. Я не собираюсь тебя утешать, но Вьюга помог мне, когда я упустил Литу в первый раз. Он мог бы сразу оставить меня на болотах или заманить в лес. Но он помог. И говорил, что обещал тебе присмотреть за мной. Что делал это ради тебя. Может, всё не так плохо, как ты думаешь?
Нежата отдёрнула руку и крепко стиснула кружку.
– Потому что ты сказал, что обещал вернуть девоптицу в лес. Вьюга попытался усидеть на всех стульях разом: и угодить мне, и втереться к тебе в доверие, и помочь девоптицам оживить лес. Очень удобно. Очень в духе стрейвинцев.
– Но он мог бы сделать вид, что я просто заблудился или замёрз насмерть. Так было бы проще.
– Колдуны не любят простоту. Ты и так согласился бы вернуться к лесу. Но если бы Вьюге повезло, он дольше сохранил бы моё доверие. Быть может, даже получил бы через меня власть над Аларией – кто знает, что он замышлял.
Нежата опустила глаза и стиснула губы. Ивладу хотелось обнять её, но он понимал, что сестру, скорее всего, это только разозлит.
– Он не стал оправдываться, когда Грайя всё рассказала. Мне кажется, что человек, привыкший хитрить, начал бы сразу умолять о прощении и объяснять, как все кругом не правы. Вьюга же молча ушёл.
– Вот именно. Потому что не захотел унижаться и понял, как глупо выглядели бы оправдания. Хватит его обелять, Ивлад. Теперь мне всё про него ясно. Какой же дурой я была… Как зла на себя!
Нежата обхватила голову руками и склонилась над столом. Домир дёрнулся вперёд и уже даже протянул руку, но передумал и виновато посмотрел на Ивлада. Тот только сдвинул брови. Ещё Домира сейчас не хватало.
– Он ведь звал меня к себе в Стрейвин, – пробормотала
