Луна жестко стелет - Роберт Хайнлайн

Я ёрзал, проф читал Китса. Баржи с зерном продолжали прибывать в Бомбей.

В каком-то смысле последнее было нам на руку. В день отлета из Бомбея в Агру нас подняли ни свет ни заря, так что по пути в аэропорт мы видели, как город пробуждается. У каждого лунтика есть своя нора: либо с роскошью, поскольку давний корень, как у Дэвисов, либо голый камень со следами резака. Но есть. Кубометраж не проблема и еще сотни лет будет не проблема.

А Бомбей набит народом, как улей пчелами. Как нам сказали, свыше миллиона людей живут без крова прямо на мостовой, на каком-то ее клочке. Семья может претендовать, причем по завещанию, из поколения в поколение, на место для сна размером два метра в длину и метр в ширину, скажем, перед какой-нибудь лавкой. Причем спит на этом месте вся, то есть мать, отец, дети, бывает, что и бабка. Сам не увидел бы – ни за что не поверил бы. К рассвету в Бомбее все мостовые, все тротуары и даже мосты, как плотным ковром, людьми застелены. Чем они живут? Где работают? Как кормятся? Впечатление, что вообще не кормятся. Ребра можно сосчитать.

Если бы я до того не поверил в простую арифметику насчет того, что нельзя постоянно поставлять жрачку вниз без пополнения снизу, я раздачу по талонам затеял бы. Но… элдээнбэ. Ленчей даром не бывает ни на Луне, ни в Бомбее.

Наконец нам назначили встречу с «комитетом по расследованию». Не то, чего добивался проф. Он настаивал на публичном слушании в сенате, набитом видеокамерами. А в этом комитете, похоже, знали про одни только «камеры» – тюремные. Проф мигом распознал, что там заседают шишки из Главлуны и их верные псы. Соответственно, заседают закрытым порядком. Без видео. Но с записью (на мой микромаг, как догадываетесь).

Тем не менее, любой разговор был нам на руку, и проф трактанул эту публику так, словно она имела полномочия признать независимость Луны и была склонна к этому. А она держала нас за помесь скверной детворы со смертниками из блатных.

Профу дозволили сделать заявление. При всём положенном понте он четко выложил, что Луна – это де-факто суверенное государство с бесспорным правительством, обеспечивающим мир и порядок, с временным президентом и Совмином, исполняющим необходимые функции, но стремящимся вернуться к представительному режиму, как только конгресс закончит выработку конституции. И что мы здесь с просьбой признать эти факты де-юре, чтобы Луна получила принадлежащее ей по праву место в совещательном органе человечества в качестве члена Федеративных Наций.

Выглядело как словесное соответствие истине, а никто из комитета не побывал там, откуда можно разглядеть дичайшие несоответствия. Вроде того, что наш «временный президент» – это компьютер, а «Совмин» – это Ваечка, Финн, камрад Клейтон, Теренс Шихан, редактор «Лунной правды», и Вольфганг Корсаков, председатель правления «Лу-Но-Гон» и директор Лун-Гонконгского банка. При том, что сейчас Ваечка – единственный на Луне человек, который знает, что кроется за личиной «Адама Селены», которую показывают по видео. И жутко нервничает, будучи оставлена удерживать редут в одиночку.

«Странная склонность» Адама не показываться на глаза кроме как по видео постоянно ставила нам палки в колеса. Уж мы расстарались подать ее как «вызванную заботой о безопасности»: открыли от его имени конторы в бывшем горотделе Главлуны и устроили там взрывчик. После этого «неудачного покушения» камрады, кто больше других недоумевал по поводу Адамовых пряток, громче всех заговорили, что он должен быть крайне осторожен, да еще и газетные передовицы в этом смысле посодействовали.

Но пока проф держал речь, я гадал, что подумали бы эти надутые чмуры, если бы знали, что наш «президент» – это набор скобяных изделий, четко принадлежащий Главлуне.

Но они просто сидели, вылупя очи с холодной враждебностью, ничуть не взволнованные профовым красноречием – я сказал бы, лучшим спектаклем в его жизни, если учесть, что он разливался в положении «лежа на спине» и не по бумажке, а через микрофон, причем почти не имея возможности видеть аудиторию.

Он кончил, и они набросились на нас. Достопочтенный представитель от Аргентины (имен при нас не называли: показывали, насколько мы не ко двору) высказал возражение против формулировки «бывший Вертухай» в речи профа, найдя слово «вертухай» вот уже полвека как вышедшим изо всякого употребляжа. Он настаивал на исключении этого слова из стенограммы с заменой на официально принятое наименование «протектор лунных трудколоний по назначению Главлуны». Любое другое наименование, мол, принижает достоинство Главлуны.

Проф попросил слова в порядке обмена мнениями. «Высокочтимый господин председательствующий» дозволил. И проф мягко сказал, что согласен на эту замену, поскольку Главлуна имеет право именовать своих служащих так, как ей заблагорассудится, а он, проф, не имеет намерения принижать достоинство каких-либо учреждений, действующих от имени Федеративных Наций. С тем, однако, что с учетом функций этого учреждения, – он имеет в виду: бывших функций этого бывшего учреждения, – граждане Свободного государства Луны, вероятнее всего, впредь не откажутся от мысленного употребления наименования, вошедшего у них в традицию.

Тут чуть ли не шестеро одновременно забулдыкали. Кто-то вспенился против употребления слова «Луна», а в еще большей степени – словосочетания «Свободное государство Луна». В дипломатической практике устоялось применение английского термина «the Moon», или «Earth's Moon», по отношению к естественному спутнику Земли, находящемуся в общем владении Федеративных Наций точно так же, как и Антарктида. Из чего следует, что имеющая место процедура является-де фарсом.

Насчет последнего он был, по-моему, прав. Председательствующий попросил достопочтенного представителя от Северной Америки о любезности соблюдать порядок и впредь обращаться со своими замечаниями через президиум. Правильно ли понял президиум последнюю реплику свидетеля, расценив ее в отсутствие иных подтверждений истины как готовность якобы представляемого им якобы существующего де-факто режима в дальнейшем взаимодействовать со всемирной пенитенциарной системой? Проф принял подачу и не остался в долгу. – Высокочтимый господин председательствующий, лично я взаимодействовал со всемирной пенитенциарной системой, в результате чего Луна оказалась моим возлюбленным домом. Мой коллега, высокочтимый заместитель министра иностранных дел полковник О'Келли Дэвис, – (то есть, понимай, я!), – родился на Луне, происходит в третьем поколении от четверых взаимодействовавших и считает это для себя честью. Луна возмужала трудами тех, кого вы отвергаете. Дайте нам тех, кто здесь лишен всего и презрен, – мы будем рады приветствовать их. На Луне им найдется место – около сорока миллионов квадратных километров, площадь, по размерам превышающая площадь Африки, почти полностью незаселенная. Скажу даже больше: имея в виду наши методы жизнеобеспечения, мы занимаем не «площадь», а «кубометраж», и вследствие этого невозможно представить себе в будущем дату, когда Луна откажется принять какой-либо транспорт людей, лишающихся родины.