Южный Крест - Юрий Слепухин

— Ну что, парни, кажется, все? — спросил Полунин. — Держите там сукиного сына, чтобы не вывалился наружу. И не забудьте завтра же дать телеграмму…

— Дадим, не волнуйся. Значит, ты все понял? Как только придет «Лярошель», позвонишь Морено, и мы начнем готовиться…

— Погоди-ка, а письмо? Ты же собирался мне дать письмо для капитана!

— О, черт совсем забыл! Сейчас, одну минуту…

Достав блокнот, Филипп развернул его на крыле «бичкрафта» и начал быстро писать.

— Пабло, — сказал Рауль, — давай на контроль! Осветишь мне вторую взлетную, а как только увидишь, что я оторвался, сразу гаси.

Вырвав страницу, Филипп сложил ее вдвое, написал поперек: «Капитану Р. Керуаку, п/х „Лярошель“ — и вручил Полунину.

— Держи! Договоришься с ним о деталях и звони — будем держать связь через секретаря. Итак, до встречи в открытом море…

Они обнялись, и Филипп тоже полез в кабину. Дино, уже попрощавшись с Полуниным, вдруг обернулся:

— Слушай, а ведь машину жалко! Может, оставишь так, пусть кто-нибудь пользуется, а? Я ее прямо полюбил.

— Ты что, спятил? — Полунин постучал пальцем себя по лбу — Там наши отпечатки на каждом квадратном сантиметре!

— Тоже верно, — Дино с сожалением покачал головой, вздохнул. — Ну ладно, делай тогда как договорились. Но у меня прямо сердце болит, как подумаю Ну, счастливо, Микеле, чао!

Рауль занял место пилота, нацепил наушники, Полунин отошел подальше. Самолетик, словно просыпающаяся птица, пошевелил закрылками, качнулись вправо и влево какие-то щитки на V-образном хвостовом оперении. Неожиданно взвыл и тонко заверещал стартер. Лопасти винта медленно пошли по кругу, потом побежали все быстрее. Филипп за гнутым плексигласом окна улыбался, махал рукой. Оглушительно взревели заработавшие разом цилиндры, из выхлопного патрубка туго ударило короткое бледно-синее пламя, лопасти винта вдруг исчезли — на их месте мерцал теперь прозрачный сектор серебристого тумана. Самолет легко тронулся с места, покачивая крыльями. В ту же секунду на дальнем краю поля вспыхнула двойная цепочка уставленных низко, у самой земли, оранжевых газоразрядных ламп.

Все произошло так быстро, что Полунин не успел опомниться. Только что они были здесь… Оранжевые огни погасли, дежурный в белом комбинезоне вышел из контрольной будки, гул мотора быстро стихал в исколотом звездами ночном небе.

— Хороший взлет, — сказал Пабло, доставая из кармана пачку сигарет. — Парень свое дело знает, ничего не скажешь. Мате пососать не хотите?

— Спасибо, не откажусь…

Они вошли в дежурку, Пабло включил электрический чайник, заварил в тыковке свежий мате, помешал трубочкой и передал Полунину. Тот сделал пару глотков и передал тыковку обратно, соблюдая обычай.

— Занятные у вас в Конкордии порядки, — сказал он. — Вроде пограничный город, а иностранный самолет приземляется и улетает, когда захочет… и с кем хочет.

— Так ведь это чей самолет, — подмигнул Пабло. — Тут вся земля в округе — его, Морено то есть. И здесь, и по ту сторону тоже. Вот и смотрите — неужто пограничники станут портить отношения с таким человеком?.. Им ведь небось тоже есть-пить надо. И потом, что ж, контрабанду он не возит, это ему ни к чему, а другими его делами жандармерия не интересуется. Пусть бы попробовали поинтересоваться!

— Да-а… Иногда, выходит, не так плохо быть богатым.

— По мне, так я бы хоть завтра…

Мате допили молча. Полунин посмотрел на часы — была полночь, ровно сутки назад они выехали из Кордовы.

— Ну что ж, мне пора, — сказал он. — Спасибо, и спокойного вам дежурства…

Миновав мостик километрах в шести от аэроклуба, он остановил машину, достал из багажника сумку с инструментами и снял номера. Бросив их через перила — снизу послышался двойной всплеск, — он проехал еще пару километров, вышел и постоял, безуспешно пытаясь разглядеть что-нибудь в окружающей темноте. Насколько можно было понять, жилья поблизости не было. Фонари на шоссе, ведущем в город, виднелись далеко впереди.

… Черт, вот эту часть плана они не продумали! Днем все было бы просто — найти Пустынное место, отогнать машину подальше от дороги… Может, так и сделать? Пусть постоит где-нибудь до утра, а еще лучше — он здесь же в ней и переночует, а завтра все сделает по «дневному варианту»… Нет, нельзя. Утром он должен быть в Буэнос-Айресе, лишние несколько часов могут все погубить. Но как это сделать? Он прислушался, вглядываясь в темные заросли. Если это чей-то сад… случайно может там кто-нибудь оказаться — увидит человека, убегающего от горящей машины, и позвонит тут же в полицию. Минимальный, но все же риск. Нет, надо что-то придумать. Он с сожалением вспомнил, что в кладовой, где они держали Дитмара, валялся кусок бикфордова шнура. Как это не сообразили прихватить такую полезную вещь…

Голова болела все сильнее — не помогло и мате, обычно хорошо снимающее усталость. Он посидел в машине, закурил еще одну сигарету и, уже вставив на место патрон электрозажигалки, вытащил его обратно и стал разглядывать. Собственно, вот тебе и взрыватель замедленного действия — если удалить выталкивающий механизм…

Он быстро разобрал зажигалку, вынул пружину и поставил на место калильную спираль. Потом взял свой портфель, отнес подальше на обочину, достал из багажника запасную канистру и положил на переднее сиденье. От головной боли путались мысли, он крепко потер виски, достал парабеллум из внутреннего кармана кожанки, — пистолет угрелся там, был теплым, как живое существо. Полунин с сожалением подбросил его на ладони, взялся за удобную, в шероховатой насечке, рукоятку. Почти двенадцать лет назад — в декабре сорок третьего — он взял этот «люгер 0/8» из кобуры убитого фельджандарма, и потом по меньшей мере дважды спасала ему жизнь точная безотказная машинка. Впрочем, всему свое время — хватит тешиться подобными сувенирами…

Полунин бросил пистолет на сиденье. Подняв все стекла, он отвинтил на один оборот крышку горловины канистры — сразу резко запахло бензином — вдвинул прикуриватель до отказа, выскочил из машины и захлопнул дверцу.

Он бежал в темноте, размахивая портфелем, а взрыва все не было — ему уже подумалось, что импровизированный взрыватель так и не сработает. Но он сработал. Полунин едва успел оглянуться в очередной раз и уже замедлил бег, чтобы вернуться и посмотреть, какого черта оно не взрывается, — и вдруг сзади рвануло так, как если бы в «плимут» шарахнули противотанковой гранатой. Полунин спрыгнул в канаву, присел, прислушался. Где-то залаяли собаки, но других признаков тревоги пока не было. Сухо затрещали патроны, рвущиеся в магазине «люгера», потом еще раз ухнуло слепящей вспышкой — огонь, видно, добрался до бензобака. Вокруг черного, осевшего набок каркаса все полыхало в радиусе полусотни метров. Уж теперь-то никаких отпечатков, подумал Полунин с удовлетворением и, выбравшись из канавы, зашагал в сторону шоссе.

Автобусов уже не было, но скоро он заметил приближающийся красный огонек свободного такси и поднял руку.

— Пожар там, что ли, — сказал таксист, включив счетчик.

— Да нет, криков вроде не слышно. Мальчишки, наверное, костер зажгли. Мне на буэнос-айресский поезд — успеем?

— Успеем, — заверил таксист. — До буэнос-айресского еще почти час…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дуняши не было, когда он вернулся домой, едва волоча ноги, совершенно одуревший от двенадцатичасовой тряски в переполненном вагоне, где были только сидячие места. Вскрытый пакет с показаниями Дитмара лежал на столе, рядом с бланком телеграммы. «Долетели благополучно, — прочитал он, — груз полной сохранности».

У него едва хватило сил, чтобы еще раз попробовать дозвониться Келли, — он уже звонил ему с вокзала, но к телефону никто не подошел. Не было ответа и на этот раз. Странно, подумал он, обычно там всегда кто-то дежурит у телефона. Эта мысль была последней — он только присел на край дивана, чтоб расшнуровать ботинки, и комната поплыла перед его глазами…

Когда он открыл их снова, было уже темно, лишь в углу горел торшер, а Дуняша сидела рядом на стуле, как посетительница в госпитале, и смотрела на него с почтительным обожанием.

— Дуня, — пробормотал он, — это ты…

Она соскользнула на пол и, стоя на коленях, прижалась к его груди.

— Господи, — прошептала она, — что я пережила за вчерашний день, после того как прочитала эти бумаги… Я так за тебя боялась…

— Ну, тогда-то уж чего было бояться.

— Откуда я знала, что произошло потом! А сегодня еще эта телеграмма, — значит, думаю, они считают, что ты уже дома… Где он, этот свинья Дитмар?

— В Уругвае, судя по телеграмме.

— Так «груз» — это он? Вы что, застрелили его? Но почему «в сохранности» — его отправили на льду?

— Не выдумывай ты, он жив и здоров. Его будут судить во Франции.

— А-а, — протянула она с некоторым разочарованием. — Но как я извелась!