Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

Наташа закурила вторую сигарету. "Я догадываюсь, по чью душу эта шведка ехала в Питер снова. Кажется, по плану осложнения от плохо залеченного сотрясения мозга, наложившегося на стресс, начались бы у меня. Я ломала заказчику все планы. Вместо того, чтобы рыдать в колумбарии, заказывать вечное поминовение и носить в Колпино шерстяные носки, сигареты и тушенку, я начала копаться в этом деле, опрашивать врачей в Мариинке, теребить Димочку, поставила на уши всю Фимину контору. Конечно, это было неосторожно. Конечно, если бы сначала у Славы, а потом и у меня друг за другом возникли бы осложнения после болезни и травмы, это было бы подозрительно. Перебор! Фима бы тогда землю носом рыл. Но заказчика уже поджимало время, и он шел ва-банк, не тратя время на уговоры и запугивания строптивой бабы. Наложил в штаны, проще говоря, и порол горячку. Вот только я все время настороже, и в десантуре десять лет не кофе командованию подавала и могла бы достойно встретить "коллегу". Кстати, а почему к этому делу пристегнули именно Димочку; из самой Москвы его высвистали? Знали его репутацию следователя, работающего по верхам, по принципу "отчитался, и хоть трава не расти"? Вспомнили 2015 год, когда Фима, Витя и Игорь посадили его в галошу с моим делом? Наверное, Димочка тогда был не прочь скрутить их в бараний рог в отместку за то, что его дураком выставили. Или он был подмазан заказчиком и вел дело по заданному сценарию? И откуда взялся Воропаев, которого кто-то так активно продвигает? Прописан в Кингисеппе, а похож, по словам Стаса, на столичного "мажора". Сразу получил три главные роли в ведущих спектаклях Костиного театра. Снимает элитную квартиру на Ваське, в двух шагах от Стрелки, а это очень и очень дорого. Кто же его протежирует - заказчик или его противники? То, что парень - засланный казачок, это как два пальца об асфальт, но кто его заслал, вот вопрос! Сколько вопросов, мать твою, и ни одного ответа! И наконец - что за пятно было у Славы на скуле и почему у него был пробит лоб?"

Выйдя из оранжереи, Наташа столкнулась с Соней. Завьялова сильно похудела и осунулась. В длинном черном платье и туго повязанном платке она выглядела еще бледнее и словно "выгорела" изнутри; в глазах высохли слезы, но взгляд был погасшим.

Соня с недоумением и укором посмотрела на Наташино платье - цвета морской волны, длинное, с пышной струящейся юбкой и глубоким декольте.

Она не знала, что сегодня Наташа долго сглаживала в салоне красоты следы болезни, беготни по городу, слёз и бессонных ночей, оставившие на лице свои отпечатки, закрашивала свежую седину на висках и впервые за последние 20 лет смогла свободно застегнуть на себе платье 46-го размера вместо привычного 48-50-го.

- Пришли на нового артиста? спросила Завьялова. От ее одежды пахло воском, ладаном и свежеиспеченным монастырским хлебом.

- А вы выходите на работу? - спросила Наташа, и в голову толкнулась мысль: "А если она как-то замешана?.. И разбитая форточка - часть постановки?"

- Пришла за расчетом, - Соня покопалась в большой практичной сумке и достала файл с листком бумаги. - Принесла заявление об уходе.

"Нет. Не она. По глазам видно, что смерть Славы ее подкосила. Соня скорее пожертвовала бы собой, чтобы со Славиной головы и волосок не упал..."

- Останусь в монастыре, - продолжала Завьялова, - в Варлаамо-Хутынском. Если разрешат, приму постриг. Буду к Славе ближе...

- Его убийцу уже вычислили, - сообщила Наташа. - Правда, узнать, кто ее нанял, не удалось. Международная киллерша, несколько лет в розыске. Убита при задержании. Начала стрельбу, и группа захвата в ответ открыла огонь на поражение.

- Грех это, - произнесла Соня, - но мне даже не жаль эту новопреставленную. Не смогу и помолиться за ее упокой. Я еще не настолько просветленная, чтобы молить Бога о спасении души убийцы Славы... - ее голос дрогнул.

- Мы уже знаем, кто ее нанял, - понизила голос Наташа, - и обложили его кольцом. Если бы только удалось выяснить, зачем он это делает, и взять "на горячем", чтобы не выкрутился...

- Дай вам Бог удачи, - склонила голову Соня.

Наташа уже шла к лестнице, когда Завьялова окликнула ее.

- Может, это вам поможет, - сказала она. - Слава рассказал мне. Помните, в августе, когда он пропал на три дня?

- Конечно. Я ведь его тогда и отыскивала.

- Я должна была сразу рассказать следователю или вашему другу, адвокату, но сначала боялась, а потом было все равно. А вчера ночью мне приснился Слава и посмотрел укоризненно. И я поняла, что должна рассказать...

***

... Уйдя из театра после скандала, устроенного Фетюковыми в зрительном зале, Вячеслав шел, не разбирая дороги и не ведая, куда его несут ноги, пока голова болит и кружится, а оцарапанная шипом розы щека саднит и кровоточит. Несколько раз ему сердито сигналили, заставляя вернуться на тротуар, несколько раз наорали и обругали: "Эй, ты, с глазами на заднице! Светофора не видишь? Разуй глаза! Подземный переход рядом!" Кто-то толкнул его. Кто-то задел рулем самоката. Благоухающая потом девица с двумя здоровенными чемоданами больно проехала по ноге колесом и рявкнула: "Шо на входе растопырился?! Двинь тазом, блин! Мне на поезд надо! Стал тут, ваще!"

Вячеслав, извинившись, отошел от входа в вокзал, еще немного пропетлял по улицам и проулкам и спустился в какой-то полуподвал, украшенный бело-синей вывеской, откуда пахло кухней. Там он взял порцию чая и застыл, обхватив ладонями пластиковый стаканчик со свисающей ниткой.

Какой-то сильно потрепанный гражданин, пошептавшись с компанией таких же товарищей, встал из-за соседнего стола, взял у стойки стаканчик с прозрачной тягучей жидкостью и, протянув Томилину, проникновенно сказал:

- Наблюдая за вами, юноша, я составил впечатление, что вам не только не повредит, но и пойдет на пользу хорошая порция лекарства от всех горестей и тяжких мыслей. Поверьте бывшему врачу дома скорби, волею злого рока низвергнутому на самое дно, но не утратившему профессиональное чутье и сострадание!

Впервые в жизни Вячеславу захотелось забыться при помощи крепкого алкоголя. У него в ушах звучал пронзительный голос Антонины Фетюковой: "Из-за него у меня детей забирают! Он накатал на нас телегу в опеку! Что вы ему хлопаете и цветы тащите?!" И весь зал это слышал. И его всю дорогу одолевал вопрос: правильно ли они с сестрой сделали, подав иск. Да, головотяпство надо пресекать, чтобы не было новых жертв. Но на эту молодую семью обрушился слишком сильный удар, и да - не без его участия. Имел ли он право так поступить? Не слишком ли жестоко наказывают мать "чихающего мальчика"? Но тут же вспоминался отец. Ему было всего 66 лет, он так любил жизнь, так умел ей радоваться, он мог бы прожить еще лет двадцать, двадцать пять... Однако что сейчас сказал бы Вячеслав Томилин-старший сыну и дочери?..

Чтобы хоть на время избавиться от этих давящих изнутри мыслей и вопросов без ответа, Вячеслав поблагодарил, взял предложенный стакан и залпом выпил. Запоздало задохнулся от жгучего вкуса и едкого запаха дешевой водки. В два укуса проглотил пирожок с капустой, протянутый толстой краснолицей буфетчицей, вышедшей из-за стойки, не разобрав даже вкуса.