Пять синих слив - Наталья Николаевна Молодцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговор происходил на кухне (в смысле в бане). Я посмотрела на Клавдию Аполлинариевну (да-да, такой женщине негоже быть без отчества, и пусть она будет Аполлинариевна – решила я. – Пусть хотя бы отчество у нее будет откровенно благородного свойства…). Посмотрела – и получила примерно такой совет: видишь, муж на взводе, перечить ему в такой ситуации опасно. Да и идея-то здравая: действительно, ремонт в доме надо начинать с окон, чтобы не клеить потом обои во второй раз.
– Ну что же… ищи ребят. Договаривайся.
Ребята нашлись быстро. Их было трое. Вожак (и это не преувеличение: встреть такого в лесу – испугаешься, потому что внешний вид – словно вчера из лагеря, не из пионерского, конечно). Второй парень, слава Богу, вполне нормален: широкоплечий, широкозадый (вот и хорошо – почнет рамы покидывать, аки перышки). Да и имя у парня хорошее – Димой зовут. Третий молодец, напротив, телосложения хрупкого, зато вежлив и предупредителен невероятно: можно ли у вас попросить водички… спасибо, вы очень любезны…
Ребята сделали замеры и уехали делать рамы, обещав быть через три дня.
Прошло три дня. Прошла неделя. Я с тревогой поглядывала на небо: сейчас уже не только дождя, но и снега ждать можно…
На десятый день ребята, наконец, объявились. «Извините за задержку. Доканчивали работы на прежнем объекте. Не беспокойтесь – все будет сделано быстро и хорошо. Качество работ – европейское».
В самом деле: ребята шустро принялись выставлять, а точнее сказать, выбивать старые косяки и рамы. Уже к середине дня дом зиял провалами бывших окон. Тут же были привезены и пластиковые рамы: беленькие, чистенькие, оклеенные синими полосками бумаги – чтобы пыль или грязь ненароком не пристала. Воодушевленная темпами работ и видом европейских (тут уж я с ними была согласна) новых окон, я летала из дома в баню, то бишь на временную кухню, легкокрылой птицей. Да я и ребят покормлю сейчас… чего им время на обед тратить… Пока в кастрюлях булькало, не выдержала, пошла в дом: а вдруг там хотя бы одно окно уже вставлено?
Войдя в комнату, где шла работа, я увидела странную картину: специалисты по евроремонту… резали стену. В прямом смысле. Каким-то могучим аппаратом…
– Ребята, это что?! Это зачем?!
Широкоплечий Дима, не обращая на хозяйку никакого внимания, продолжал резать стену, а вежливый Вадик принялся успокаивать:
– Вы только не волнуйтесь, все будет хорошо.
– Да, но почему…
– Понимаете, мы немного ошиблись в расчетах: новые окна оказались на пять сантиметров больше прежних. Но вы не волнуйтесь…
На ватных ногах я вышла на улицу. Вот вам и европейское качество… Это у них, в Канадах… а у нас…
А тут и супруг объявился – приехал на обед.
– Ты… в курсе?
И бранного слова опять ожидала, и злости, и гнева, а в ответ раздалось спокойное:
– В курсе, в курсе.
– И – что теперь? Весь дом будут резать? Мы к Новому году кончим это дело? И вообще – у нас теперь будет дом или Пулковская обсерватория? Установим телескоп и станем наблюдать звезды. Помех-то теперь почти и нету.
На юмор меня хватило, на выдержку – нет. Заревела, побежала в баню… то есть на кухню… Европейское качество… куда нам… А еще собиралась читать внучке мораль: как тебе не стыдно завидовать уехавшей подружке, если ты нарисовала такого мальчика… Ты всмотрись лучше в пейзаж на картине Нестерова – какая там Русь: задумчивые холмы и речка с бирюзовой водой, а листочки на березке – как свечечки, и два деревца между святым старцем и отроком: маленькая сосенка, беззащитная и трогательная, как ребенок, и другое, сломанное. Кем? И зачем?.. Столько красоты и смысла во всем – даже дух захватывает!
Но сейчас, в этот вот именно момент, от другого захватывает дух – от нашего неуменья жить и работать по-человечески…
Клавдия Аполлинариевна смотрела на меня с укором. И взгляд ее говорил: ну, ну, не ожидала от тебя такого… так близко принимать к сердцу… Вспомни хотя бы Карлсона, его «пустяки, дело житейское»…
И впервые я рассердилась на свою Клавдию: а я-то тебя считала умной, интеллигентной женщиной, способной понять и разделить чужое горе…
Горе? – тут же сказали ее глаза, а губы вдруг стали ироничными. – Ты не преувеличиваешь?..
Зашел супруг.
– Ну что с ними делать теперь? Судиться? Тогда мы действительно к Новому году в дом не войдем. К тому же свою промашку они понимают: обещали все сделать по самым низким расценкам.
Я опять посмотрела на Клавдию Аполлинариевну. Она, кажется, едва заметно мне подмигнула: ну? Вы не Рокфеллеры? Нет. Вот и соглашайся. Если рассудить здраво, в больших окнах есть даже свое преимущество – в доме будет больше света.
Пока же было больше работы: раскрошенный кирпич в комнатах дома летел на пол, пыль стояла столбом. Я с ужасом думала о белье и одежде в шкафах, о диванах и полках с книгами. Конечно, я приняла меры по их укрытию, но что они дают мало результата, точнее, дают результат совершенно ничтожный – уже поняла.
А тут еще… Отвлеченная окнами, я стала реже заходить на кухню (настоящую, не банную) и однажды обнаружила, что Митя уже заканчивает стену, на которой мы с мужем договаривались поставить дополнительную розетку. Сколько живем – столько пользуемся на кухне одной-единственной розеткой, на которой «висят» холодильник, светильник, приемник, аппарат для измерения давления. Договор был – пользуясь ремонтом, поставить еще одну розетку. Я предвкушала счастье маленького удобства: убрать, наконец, лежащий на полу удлинитель и все идущие к нему провода. И спокойно мыть пол, не путаясь тряпкой в проводах. И вот…
Конечно, виновата сама: проворонила время, когда он смотрел на ту же проблему первоначально, то есть намеревался поставить еще одну розетку. А теперь:
– Это твоя очередная блажь и каприз! Я устал исполнять все твои прихоти!
А я? Я не устала?! Я потому и упустила нужный момент, что устала думать обо всех этих окнах, розетках, мусоре, кастрюлях и тряпках… Это мучительно, в конце концов, постоянно думать о пустяках.
– Вот! – неожиданно услышала я. – Ты произнесла ключевое слово. Именно: пустяк – то, из-за чего ты сейчас страдаешь. Согласись с Карлсоном…
Я опустилась на банную (кухонную) лавку и спросила себя, не поехала ли у меня крыша. Я уже слышу голоса несуществующих особ?
