Источник волшебства - Андрей Смирнов

За отсутствием у Севегала творческих идей относительно выбивания ответов из пленника, вернулись к способу, найденному Джейбрином и Вомфадом чуть ранее. Он был несовершенен, но открывал доступ хотя бы к части необходимой информации.

Они деформировали гэемон Вайдера таким образом, чтобы прирастить к нему еще одну душу. Вообще, разделение человека на душу, гэемон и тело достаточно условно – на самом деле, между ними нет непреодолимых границ. Это не три различные сущности, а три стороны одной и той же. Например, биоэлектрические импульсы стоят на самой границе между телом и гэемоном, а субъективная сторона переживаемых эмоций и ощущений – такая же граница между гэемоном и душой. Пропасть между внутренним и внешним представляется бездонной лишь тому, чье внимание приковано к поверхности вещей. Но в глубине мира, в бытии – ее нет. Эта пропасть глубока, но не бездонна.

Наука на Земле Т-1158А научилась управляться с телами, с самой внешней, наиболее доступной частью мира. Управление вещью влекло за собой возможность управлять и энергиями мира – более глубинной его частью, и делало возможным некоторое управление сознанием, или душой. Дав человеку определенные вещества, можно лишить его воли или возбудить сильнейший гнев или похоть. Воздействие совершенно материальное, внешнее, но отголосок его столь силен, что порабощает, пусть и на короткое время, весь внутренний мир. Но материальные средства грубы и несовершенны. Магия – искусство непосредственного оперирования энергиями, и она прямо аппелирует к тому, к чему наука подступает лишь опосредованно, через тела. Часто полагают так: есть тело, и оно производит некое действие. Маг исходит из противоположного: есть действие, и оно образует тело. Обычный человек для того, чтобы зажечь свечу, чиркнет спичкой – то есть, переместит определенные предметы так, чтобы добиться желаемого эффекта. У него есть лишь крошечный, ограниченный набор действий – он не может сразу воспламенить, поэтому вынужден сначала перемещать посторонние, не имеющие никакого отношения к свече, предметы. Искусство волшебства существенно расширяет список доступных человеку действий. Нет надобности в спичках – можно сразу воспламенить свечу.

Энергии, или действия, лежат на более глубоком пласте реальности, чем вещи. Заклинание есть комбинация действий, сумма действий, сложенных в определенном порядке. Человеку, привязанному к материальному миру, сложно представить, как чистое действие может существовать само по себе, вне предмета; еще труднее понять, что эти действия могут иметь определенную структуру, как-то соотноситься между собой. Поэтому новичок практически всегда воспринимает «тонкий мир» образно: в виде сияний или сгущений, или переливов цветов, или разноцветных нитей. Но это не значит, что «тонкий мир» на самом деле таков, это значит, что человеку так удобнее его видеть – и главное, удобнее описывать. Но чем дальше человек проходит по пути волшебства, тем меньше в языке, приспособленном для описания мира вещей, остается слов, подходящих для выражений реалий мира действий.

Магия позволяет обращаться к чистым энергиям, минуя промежуточный этап, – тела. Но никакое волшебство не способно создать или изменить личность, как таковую, перекроить чистое «я». Личность – это предел внутреннего, так же как тело – предел внешнего. Но, хотя непосредственно волшебство не достигает «я», оно может влиять на него опосредованно. Ведь, как уже говорилось выше, даже обычная химия способна воздействовать на сознание человека. Волшебство предоставляет куда более тонкие и разнообразные способы влияния. Скажем, умение создавать псионические заклинания делает возможным мысленное общение. Но это не значит, что псионика позволяет непосредственно «заколдовать» саму идею, смысл. Внутреннее содержание мысли, как таковое, недоступно для колдовства. Но так же, как чистая информация может передаваться через материальные носители, так же идея может содержаться в некой сумме энергетических схем, лишенных какого бы то ни было материального воплощения. Это обстоятельство, в сочетании с сущностной цельностью души, энергетики и тела, и делает возможным создание таких заклинаний, которые достигают почти самого последнего внутреннего предела человека, почти добираются до «я».

Но здесь лучше отказаться от того, чтобы обозначать этот последний внутренний предел человека, внутреннюю точку «я», его личность, как таковую, лишенную всех качеств и свойств словом «душа». Это нужно, чтобы избежать путаницы. В мире, где родился Дэвид Брендом, под словом «душа» обычно подразумевали «то, что остается от человека после смерти», часто душу представляли в виде некоего призрачного двойника человека, иные полагали, что душа – это психика, разум или поток личностной воли. По мнению хеллаэнцев, все это ни в коей мере не является «я», но относится либо к гэемону, либо к пограничным состояниям между гэемоном и «внутренним пределом» человека. Для именования этого последнего предела в Хеллаэне использовали слово кайи. Оно обозначало то же, что и «я», но употреблялось не как местоимение, а как указание на то, что знает в себе каждый, но что не может быть обнаружено и выявлено никаким внешним способом.

Когда Дэвид смотрел на умирающих через Око, то светлое, что отделялось от человека и уходило в Страну Мертвых – была не сама кайи, не чистое «я», но «я», облаченное в одежку из наиболее тонких и неуловимых энергий гэемона. Дэвид не был способен поймать или задержать такую «душу» не потому, что это невозможно в принципе, а потому, что он сам мог оперировать лишь наиболее простыми и грубыми энергиями, и душа умирающего проходила сквозь его заклятья, как вода сквозь сито. Но иному, более искусному магу, возможно так истончить заклятья, чтобы зацепиться даже за эту, совсем неосязаемую одежку. Еще большей властью наделены боги и Обладающие Силой. Многие из них способны не только дать человеку новое тело, но полностью переменить его энергетику, дать ему новые чувства, абсолютно перекроить его волю и разум. Ведь воля и разум – это то, что принадлежит «я», но не само «я». Но даже боги и Обладающие неспособны создать новую кайи. Правда, они способны вызвать новую кайи к актуальному бытию (чем они, кстати, регулярно и занимаются), поместив ее таким образом в круговорот рождений и смертей. В этом смысле они немного похожи на родителей: родители не способны создать живое, но способны, совершив известные действия, привести новое живое существо в мир.

«Душой» в дальнейшем будет именоваться кайи, облаченная в тончайшую одежку из разума, воли и некоторых чувств, отсеченная (или пока не имеющая) ни тела, ни низших частей гэемона. Притом следует помнить, что в случае смерти «линия разрыва», отделяющая те части гэемона, которые сохраняет кайи от тех, которые остаются с телом и разлагаются вместе с ним, в каждом отдельном случае проходит на разном уровне. Одна душа после смерти сохраняет больше, другая – меньше.