Глина - Дэвид Брин

Каолин и глазом не моргнул.

— Условия приемлемые, но с оговоркой — оплата по результату. И мистер Моррис должен быть невиновен. По-настоящему.

— Конечно, он невиновен! — завопил Пэллоид. — Вы же все слышали. Беднягу обдурили! Провели, накололи, обманули, подставили, выставили идиотом…

— Пэл, — попытался вмешаться я.

— …перехитрили, обжулили, на…

— Хватит, Пэл! — сказал я.

— …этого придурка, лопуха, недоделка, лоха, чурбана, тупицу…

— Возможно. — Каолин остановил его, подняв руку. — Но возможно и то, что накопитель был подготовлен заранее. Запись произвели до всех этих событий для обоснования алиби.

— Нетрудно проверить, — указал я. — Даже находясь в горле Серого, накопитель улавливал фоновые звуки. Разговоры людей, шум машин. Они, конечно, приглушены, но при интенсивном анализе будут идентифицированы и соотнесены с реальными событиями, записанными камерами наблюдения.

— Хорошо, — согласился Каолин. — Пусть предварительной записи не было. Но это не гарантия от обмана. Серый мог говорить то, что он говорил, но лишь притворяясь, что ему ничего не известно о заговоре. Он…

— Наивняк, глупец. Доверчивый…

— Заткнись, Пэл! Я не… — Я покачал головой. — Я не думаю, что нас должно интересовать это. И вообще, не следует ли передать запись полиции?

ДитКаолин поджал свои выразительные, реалистично вылепленные губы.

— Мой адвокат говорит, что мы на линии, отделяющей гражданское и уголовное право.

От удивления я даже рассмеялся.

— Диверсионный акт на промышленном объекте…

— Без единой человеческой жертвы…

— Без единой… А как, черт возьми, вы это называете?

Я ткнул пальцем в один из «пузырей», показывающий вид моего сгоревшего дома сверху. Точнее, дома Альберта. В общем, не важно. В ответ на мой взгляд «пузырь» раздулся, отталкивая соседние, и дал крупный план. Мы увидели черных следователей из подразделения Насильственных Преступлений. Они копались в развалинах, отыскивая части тела. И, конечно, части ракеты. Профессионалы.

— Пока нет никаких доказательств связи между этой трагедией и тем, что случилось в «ВП».

Каолин произнес это таким тоном, что несколько секунд я лишь молча пялился на него.

— Какие бы хорошие адвокаты у вас ни были, таким заявлением вам не отделаться. Когда копы обнаружат мое тело… то есть тело Альберта… когда будут получены все показания, вашей страховой компании не останется ничего другого, как сотрудничать с властями. Полиция узнает, что вы нашли нечто небольшое и важное в пене после прионовой атаки. Если сделаете вид, что ничего обнаружено не было, все равно среди ваших служащих найдется хотя бы один…

— …кто выдаст меня в расчете на получение премии. Пожалуйста, я же не дурак. Я не собираюсь скрывать улику от копов. Лишь на некоторое время. Но небольшая задержка может оказаться полезной.

— Каким образом?

— Понял! — чирикнул голем-Пэл, и на его узкой, вытянутой мордочке появилась ухмылка. — Вы хотите, чтобы диверсанты думали, что у них все получилось. Предположим, что они не знают о существовании этого рекордера. Тогда они считают себя в безопасности. И это дает нам время, чтобы найти их!

— Время? — Мне было не до шуток. — Какое время? Вы что, все рехнулись? Мои часы вот-вот остановятся. Почему вы думаете, что я успею провести хоть какое-то расследование, даже если захочу?

Теперь уже Эней Каолин улыбнулся:

— О, полагаю, я смогу перевести ваши часы назад.

Через полчаса я вышел из громадной машины, стоявшей в лаборатории магната. Я вылез из устройства, в котором прошел через самые изощренные пытки. Меня дубасили, рвали, обливали и растирали. Нечто похожее устроила однажды Клара, заставив меня пройти курс армейской физподготовки. Точнее, прошел его Альберт, собственной персоной. Но зато моя псевдоплоть звенела и горела, наполненная жизненной энергией. Я знал, что если в ближайшие минуты не взорвусь или не растаю, то смогу перевернуть мир.

— Этот ваш гизмо наделает шуму, — прокомментировал Пэл, прошедший ту же процедуру.

— У нее свои недостатки, — ответил дитКаолин, — так что коммерческое развитие под вопросом. Слишком высокая стоимость. Да и результаты… не всегда удовлетворительные.

— Надо было предупредить, — проворчал я. — Ладно, не обращайте внимания. Бедняки не выбирают. Спасибо, что продлили эту так называемую жизнь.

Осмотревшись, я заметил, что мне бесплатно поменяли цвет. Удачный денек. Теперь я выглядел как высококачественный Серый. Ну-ну, кто сказал, что в жизни нет продвижения? Прогресс возможен, даже для Франки.

— Куда вы собираетесь отправиться? — спросил платиновый триллионер, явно желая поскорее избавиться от нас.

Не будучи Альбертом Моррисом, я все же попытался представить, что бы сделал на моем месте настоящий профессионал.

— К королеве Ирэн. Идем, Пэл, навестим «Салон Радуги».

Каолин предоставил в наше распоряжение маленький приземистый автомобиль, несомненно, снабженный транспондером и подслушкой. Пэллоид согласился не делиться воспоминаниями с реальным Пэлом и даже не вступать с ним в контакт. Нам вообще приказали ничего никому не говорить о том, что мы узнали в подвале.

Были эти распоряжения законны или нет, не мне судить. Но я не сомневался, что Каолин располагает возможностями добиться их соблюдения. Иначе бы он нас не отпустил. Может быть, теперь пришла моя очередь нести бомбу. В меня вполне могли вставить что-нибудь компактное, пока я находился в «процедурном кабинете». Проверить это было невозможно, да и причин для недоверия я не видел. Ведь цели у нас были одни.

Докопаться до правды, верно? Нас ведь это интересует, да? Меня и Каолина. Только вот откуда мне знать.

Снова и снова передо мной вставал вопрос.

Почему я?

Зачем нанимать мало к чему способного зеленого Франки, поведение которого не вызывало доверия? Даже если Серый и не был одним из заговорщиков, он оказался всего лишь безмозглым тупицей, как выразился Пэл.

Так или иначе, непонятно, какие причины сподвигли всесильного магната поручить расследование мне.

С другой стороны, а кому он мог доверять? Закон поощряет доносительство. Лучший способ уйти пораньше на покой — настучать на своего босса. Премии растут за счет штрафов, и даже самые преданные помощники, сотрудники и компаньоны часто не выдерживают испытания и выдают самые тщательно охраняемые секреты начальства. Мир, напичканный камерами, как ни странно, оказался надежным защитником от мести пострадавших. Немало банд погубили сами себя только тем, что попытались заткнуть рты дезертирам и отступникам. Неумолимая логика спровоцировала волну краха многочисленных заговоров, участники которых порой едва не выстраивались в очередь, чтобы разоблачить своих друзей-конспираторов, превратиться в героев и получить солидный куш. В какой-то момент даже показалось, что предательство прижмет преступность к стене. Любой заговор с участием более трех членов был обречен с самого начала.