Худший из миров. Книга 7 (СИ) - Софроний Валерий Иванович

— Да, Евгенич, видимо не врут газеты, и ты правда любишь издеваться над маленькими феями, — сидя в кресле Августа, потягивая что-то из стакана и одной рукой листая свежую газету глумливо произнес Татарин.

— Газеты вообще никогда не врут, — не заостряя внимания на подколке безразлично ответил Олег, — а куда наш приятель делся?

— Номер два сейчас встречает нужного тебе чиновника, — пригубив пойла пояснил Татарин, — ужин подготавливает для твоего важного разговора.

— Это хорошо, — Олег присел на диванчик, бережно уложил малую на мягкий подлокотник и достав из сумки блокнот и карандаш быстро принялся накидывать какой-то набросок.

— Олежка, не хочу тебя отвлекать от важных дел, — перелистнув страницу газеты, спокойно и деловито произнес Татарин, — но впредь, прежде чем распоряжаться судьбой моих рабов советуйся со мной. У меня на второго были свои планы. Да у меня для него целая карательная программа была заготовлена. И если бы он тебе не был так нужен…

— Я тебя понял, — не отрываясь от рисунка, ответил Олег, — но поверь моему опыту твоего бывшего раба. Страх и боль — это не самый лучший мотиватор. Куда полезнее показать олуху сладкий пряник. Он сам будет стараться и рвать жилы. Вот и Август получил подобный мотиватор. И заметь, ты от этого отнюдь не потерял.

— Не потерял, — согласился бывший комбриг, — но мое чувство высшей справедливости не удовлетворено. Номер два сделал мне больно.

— Я тебя понял, Ген, но мне очень нужны его связи и возможности. Ты бы лучше подумал, кого еще можно себе в рабы захомутать. Если учитывать, что тебе теперь прислуживают сильнейшие джины, заклинание оказалось очень впечатляющим.

Татарин как-то злобно ухмыльнулся собственным мыслям:

— Вообще, я подумывал наказать Птаха, — Татарин достал из-за пазухи колечко и нацепил его третьим на один из свободных пальцев недавно отращённой руки, — а еще можно тебя моим рабом сделать. Хотя рабы что из тебя, что из Птаха так себе, — с явным скепсисом припомнил Генка.

— Вот именно, — с каким-то облегчением согласился Олег, — тебе нужен такой раб, чтоб от одного только вида страшно становилось.

— А мои синюшные приятели недостаточно страшные?

— Генка, ты всегда был тугим на голову, — не отвлекаясь от рисования и не обращая внимание на суровый взгляд бывшего комдива признался наш герой, — я тебе сейчас говорю о реальных монстрах способных порвать даже твоих синюшных приятелей.

Гнев из взгляда Татарина пропал, сменившись заинтересованностью:

— И что же это должны быть за твари, раз ты их считаешь страшнее джинов?

— Уберы, — спокойно пояснил Олег, — до недавних пор этих чудовищ никто осилить не мог.

— А потом что произошло?

— А потом я грохнул одного из них, — внимательно рассмотрев почти законченный набросок, ответил Олег.

— То есть, это непобедимые жуткие твари и ты одну из них уконтропупил? — Татарин плеснул себе в стакан еще немного пойла, покатал напиток по дну бокала, а после сделал глоток.

— Ну, чисто технически, я уконтропупил две такие твари, — сложив лист с рисунком вчетверо, признался Олег, — одну лично, а вторую в группе с моими отморозками.

— Так может. Ты и есть тот самый жуткий зверь, которого боится весь этот мир?

В этот острый момент разговора неожиданно пришла в себя малая. Она закашляла, присела из положения лежа, состроила обиженную мордашку и чисто по-женски зарыдала, прикрыв ладонями личико. Вообще, Олег был стоек к бабским истерикам, но на этот раз по какой-то причине его сердечко дрогнуло. То ли от того, что фея выглядела жалко, то ли от того, что в ее бедах был виноват он самолично. Олег усадил малую на руку, с сочувствием поглядел на нее и произнес:

— Это из-за меня тебе сейчас так плохо, я не знаю как так вышло, но впредь я постараюсь так больше не делать.

Слова ужасного возымели действие, и фея утерла заплаканную мордашку. Малая явно все поняла, приняла и теперь старалась привести себя в порядок, как в общем-то и подобало поступать порядочным барышням.

— Так что это за твари такие — уберы? — совершенно не обращая внимание на тонкий момент неделикатно прервал общение Татарин.

— Опасные твари, — не отпуская с рук малую принялся рассказывать Олег, — я лично убил убер дэва. Тварь плевалась жутким ядом, превращающим всю живую органику в камень. А размеры у этой одноглазой твари были примерно с четырехэтажный дом. Вторым мы завалили тварь похожую на огромную наглухо бронированную черепаху. Если хочешь, я попрошу Витька собрать тебе всю доступную информацию по еще живым тварям.

Татарин серьезно задумался, глядя на почти пустой стакан. Ничего ответить бывший комдив так и не успел. Мирную тишину комнаты нарушил прислужник Августа. Без единого скрипа открылась массивная входная дверь и в кабинет вошел слуга, что ранее провожал хозяина и гостей до дверей кабинета.

— Господин Август велел проводить вас в столовую. Он и господин КордОрт уже там, они ожидают вас.

Свое ожидание почетных гостей хозяин дома и видный чиновник скрашивали довольно дорогим коньяком за щедро обставленным различными блюдами столом. Причем, если джин создавал хотя бы видимость элементарных приличий, то сановник, откинув элементарный этикет в сторону жадно руками поглощал деликатесы, споро запивая еду дорогим алкоголем. Со стороны это смотрелось довольно неприятно, а если учитывать, что КордОрт жуя с открытым ртом пытался еще что-то рассказать, аппетит пропадал всерьез и надолго.

Завидев Олега и Татарина, Август вскочил с места и поспешил представать гостей видному жабню:

— Вот, господин Орт, это и есть мои знакомые которые желали с вами переговорить. Господин Геннадий и господин Олег, — отрекомендовал знакомых Август Дюкк.

— КордОрт, — пережевывая куриную ножку, с легкими нотками надменности в голосе представился жабень, — так, по какому делу вы желали меня видеть?

Имперский казначей вел себя столь же надменно, как и при прошлой встрече, единственно с той разницей, что в прошлый раз он беседовал с проклятым богами бывшим каторжником, а сейчас перед ним стояли видные и судя по связям уважаемые мужья, а заносчивость и надменность никуда не делись.

Эльф с надменным циничным взглядом и подранком пиксией на ладони присел за стол напротив уважаемого сановника, отпустил фею с ладони на стол и довольно нагло произнес:

— Культурой тут и не пахнет. Честно говоря, я о тебе был лучшего мнения.

Сановник перестал чавкать, впялил глазенки в неизвестного эльфа, а после отложил недоеденную ножку в сторону и вытер руки небольшим полотенцем.

— Ты сюда вроде как по делу пришел, — напомнил казначей, — так давай обсудим его. А за критику в мой адрес мои услуги для тебя возрастут в цене ровно на порядок.

Олег довольно ухмыльнулся в накладную бороду:

— Что ж, давай перейдем к делу, — не выказывая и малой доли уважения согласился Олег, — только у меня дело крайне личное, оно касается безопасности империи и посторонним о нем знать довольно опасно.

Август довольно шустро сориентировался и два частных лица остались наедине в небольшой, но приятно обставленной столовой. Как только дверь закрылась на стол перед чиновником легла кипа бумаг.

— И чего это? — даже не касаясь бумаг с брезгливым выражением морды поинтересовался чиновник.

— Это, жабья морда, приговор императору. С этими бумагами я тебе очень рекомендую ознакомиться сейчас.

Лицо, а вернее морда сановника враз запунцовила, глаза принялись наливаться гневом. Казалось, еще самую малость и жабень просто взорвется от возмущения. А Олег с непринуждённым видом принялся снимать с себя парик, накладную бороду и заостренные накладки на уши. Когда КордОрт осознал кто перед ним сидит лицо чиновника сменило выражение с высокомерного и злого на испуганное. Чиновник выскочил из-за стола и испуганно прижался к стенке, словно перед ним был не человек, а злобный огромный тигр.

— Мои подчиненные знают к кому я отправился на ужин, и моя смерть не сойдет тебе с рук! — перепугано заявил казначей.