Золотой песок - Полина Дашкова

Зоя уже закончила восьмилетку, училась в Клинском медучилище. Ей нравилось ухаживать за маленьким Антошкой. Он был смешной, ласковый. Именно ей, Зое, он впервые улыбнулся. Ее имя, а не слово «мама» выговорил первым на своем младенческом языке. При ней поднялся на кривые тонкие ножки и сделал несколько робких неуклюжих шагов.

Людмила больше беспокоилась о муже, чем о маленьком сыне. Вечно пьяный бездельник Женька был для нее главным человеком в мире. Ну как же без мужика-то? А что пьет – все пьют. Поколачивает жену? Ну, это нормальное дело. Бьет, значит, любит. Денег в дом совсем не приносит? Так разве в них счастье?

– А в чем? В чем счастье для тебя, Людка? – спрашивала пятнадцатилетняя Зоя свою старшую сестру.

– Ну так, – пожимала Людмила круглыми полными плечами и вздыхала тяжело, по-старушечьи, – чтобы здоровеньки все, чтоб войны не было, чтоб к майским, на следующий год, платье кримпленовое купить, розовое, с черным кантиком.

К майским, на следующий год, пьяный Женька решил искупаться в Сенежском озере. Вода была еще холодная, Женьке ноги свело, он утонул. Людмила выла по нему месяц, как волчица на луну. Потом успокоилась, стала жить потихоньку, воспитывать Антошку по мере сил, копать огород, холить свою старую корову Майку и мечтать о кримпленовом платье, розовом с черным кантиком.

Зоя между тем закончила училище, подала документы в Московский медицинский институт. Поступила не сразу, только с третьей попытки. Два года пришлось проработать медсестрой в больнице. Но уж когда поступила, первым делом стала приглядывать для себя подходящего москвича. Это оказалось трудной задачей.

Была бы она красивой или хотя бы хорошенькой, но нет. Чего не было ей дано, того не было. Высокая, полная, широкоплечая, с грубым тяжелым лицом, бесцветными тусклыми волосами. Это ладно, замуж за москвичей и не такие выходят. Однако обязательно должно быть что-то, не красота, так обаяние, не ум, так хитрость.

Что касается обаяния, Зоя искренне не понимала значения этого слова. А вот ум и хитрость у нее, безусловно, были. И еще была крепкая хватка. Если вдруг замечала она, что какой-нибудь москвич-сокурсник положил на нее глаз, то вцеплялась в него намертво, готова была облизывать, обхаживать, пекла на общежитской кухне пирожки и приносила, чтобы вкусно накормить, показать, какая отличная из нее выйдет хозяйка. Но стоило мальчику пригласить ее к себе домой, познакомить с родителями – перспектива замужества с пропиской сгорала без следа. Московские мамы и папы за версту чуяли таких хватких и берегли от них сыновей, как от чумы.

Прописка, несколько строчек в паспорте, стала для нее сверхценной идеей, и это бросалось в глаза, стоило ей переступить порог любого столичного жилья.

– А сколько комнат у вас? А санузел раздельный? А кухня сколько метров? – спрашивала она, цепко оглядывая стены.

Квартирной озабоченностью, а вовсе не сладкими дорогущими духами «Жаме» пахло от Зои Астаховой за версту, и чуткие носы московских мам и пап улавливали сразу этот опасный аромат.

Училась Зоя средне, медицина ее не увлекала, и это, вероятно, усугубляло ее проблемы. Могла бы она, к примеру, воодушевленно поддержать разговор на профессиональную тему, показать свою образованность, поспорить, и глядишь, смягчились бы сердца каких-нибудь бдительных московских родителей. Но не получалось. Обо всем, кроме квартирного вопроса, она говорила вяло и неохотно. Только при упоминании квадратных метров у нее вспыхивали глаза, оживлялось лицо.

Зоя старалась изо всех сил стать интересней, подрабатывала, как могла, после занятий, покупала себе у спекулянтов импортные вещи, косметику, пыталась сбросить вес, пробовала разные диеты, гимнастику, стала брать в институтской библиотеке книги и журналы о здоровом питании, о голодании, о свежих овощных соках и родниковой воде.

Читала с огромным интересом, делала выписки, сравнивала, анализировала, пробовала на себе всякие оригинальные новые методики, умудрилась без ущерба для здоровья, без слабости и головокружения, сбросить двенадцать килограммов всего за месяц, похорошела, распрямила плечи, гордо подняла голову и вдруг обнаружила, что сокурсники и преподаватели стали относится к ней значительно лучше.

Из посредственной студентки-провинциалки, охотницы за московской пропиской, она превратилась в человека, увлеченного серьезным делом. Исчезла озабоченность, появился азарт исследователя. Она стала интересной собеседницей даже для главных своих недругов – московских мам. Мамы с удовольствием обсуждали с ней проблемы лишнего веса, оптимального потребления жиров, белков и углеводов, сочетаемости и несочетаемости продуктов. И нашлась, наконец, одна, которая решилась распахнуть перед Зоей Астаховой дверь своей однокомнатной квартиры неподалеку от метро «Сходненская».

Эта смелая женщина жила вдвоем с сыном и мечтала для своего слабенького, болезненного ребенка именно о такой жене – крепкой, здоровой, без вредных привычек, без всяких там интеллигентских претензий и капризов, попроще да покрупней, чтоб дети получились здоровые, чтоб готовила полезную вкусную пищу, содержала мужа в чистоте, холила его, маленького, морковку ему, зайчику, терла и не забывала, чем она была в жизни и чем стала и кого за это следует благодарить.

Квартирка была так себе, а молодой муж оказался совсем уж никчемным. Маленький, ниже Зои на голову, лысый в двадцать четыре года, он шарил ночами по крепкому Зоиному телу своими хилыми потными лапками, и на большее, бедолага, не был способен. А в Зое, как на грех, проснулось то, о чем она прежде не подозревала. Здоровое тело и здоровый дух требовали любви, сильной, настоящей мужской ласки, а не беспомощной потной возни. От желудочного кислого запаха изо рта маленького мужа Зою тошнило. Но на пути ее опять встал проклятый квартирный вопрос. Она бы легко решила проблему с мужской лаской, однако негде было. Не приводить же настоящего мужика в однокомнатную, к мужу и свекрови, следуя старому анекдоту: смотри, идиот, как это делается? А найти настоящего, сильного, да еще со свободной площадью совсем не просто.

Между тем она защитила диплом, ее взяли молодым ординатором в Институт питания. Она уже чувствовала себя полноправной москвичкой, к тому же отличным специалистом, впереди маячила кандидатская степень, научный руководитель предложил ей попробовать себя в научно-популярной литературе и написать книжку о здоровом питании.

Жизнь закрутилась весело, стремительно, и потные лапки зайчика-мужа были совсем уж некстати. Зоя не любила вспоминать, как отвоевывала свои законные квадратные метры, как разменивалась однокомнатная квартира на две комнаты в коммуналках, как орала и строила козни зараза-свекровь.

Наконец, усталая, но довольная, она осталась одна на столичных квадратных метрах, пусть крошечных, но своих собственных. Последний решительный бой со свекровью, переезд и ремонт не помешали ей закончить работу над книгой о здоровом питании. В своем научно-популярном труде она смело использовала опыт народной медицины, азы учения индийских йогов и тибетских монахов, рассуждала о жестких методах закаливания, целую главу посвятила природной косметике, уходу за кожей и волосами. По себе знала, об этом любой женщине читать интересно.

Писать Зоя старалась как можно проще, пользовалась в основном простыми, нераспространенными предложениями, чтобы не путаться со всякими там причастными и деепричастными оборотами. Иногда подпускала грубоватый крепкий юморок, не скупилась на конкретные примеры из жизни.

Рукопись приняли в издательстве «Физкультура и спорт» весьма неохотно. Если бы не вмешательство Зоиного научного руководителя, в те допотопные застойные годы ее смелый труд вряд ли мог увидеть свет.

Первый небольшой тираж разошелся моментально. В нескольких специальных медицинских журналах появились критические, недоброжелательные отзывы, а в популярном журнале «Здоровье» была опубликована совершенно разгромная статья.

Сначала Зоя растерялась, расстроилась, но, оказалось, зря. О смелых нетрадиционных методах оздоровления, которые она предлагала в своей книге, заговорили, заспорили. Появилось даже устойчивое определение: «Методика Астаховой». Ее стали приглашать с лекциями в разные ДК, ей предложили организовать группу и проводить занятия по оздоровлению.

«Что было и что стало!..» – думала Зоя, в очередной раз посетив отчий дом и сидя за столом, напротив постаревшей до неприличия Людмилы.

Розовое платье с черным кантиком, правда, не кримпленовое, а из французского джерси, которое привезла ей Зоя, оказалось мало. Людмила перевалила за пятидесятый размер.

– Тут вставочку сделаю, а здесь еще кантик пущу, – утешалась Людмила, разглядывая подарок.

– Что ж так распустила себя, Людка? Ты сдерживайся в еде.