Илион. Город и страна троянцев. Том 2 - Генрих Шлиман

Из всех этих подробностей Деметрий сделал вывод, что Илион Гомера находился не на том месте, что существовавший в его эпоху город, но примерно в 30 стадиях выше в глубь материка, на месте того, что он называет «деревней илионцев». Здесь, как он думает, все трудности с гомеровскими аллюзиями могут найти свое объяснение.

Отвечая на очевидные вопросы, а именно: что стало со старым городом? и как новый город стал известен под старым именем? – он утверждал:

1. Все камни старого города были увезены, чтобы построить или восстановить соседние города, когда они были захвачены («опустошены, хотя и не совсем разрушены»), в то время как этот город был «разорен дотла» (§ 38).

2. На второе возражение нельзя было сказать ничего определенного. Деметрий считал, что он был основан эолийскими греками «во время господства лидийцев» («Современное поселение и святилище были основаны во время господства лидийцев. Однако это не был еще город, и только спустя много времени и постепенно, как я уже сказал, поселение стало расти» (§ 42).

Согласно другим авторам, город переносили с одного места на другое, и в конце концов он остался там, где находится теперь, «вполне по предсказанию оракула» (κατά χρησμον μάλιστα), что Крамер достаточно убедительно исправил на «около времени царствования Креза» (κατά Κροΐσον μάλιστα).

Эти доводы настолько убедили Страбона и остальных, что претензии исторического Илиона на доисторическую древность были отвергнуты, особенно педантами-комментаторами Гомера. Итак, с того дня до сегодняшнего греческий Илион стали считать заново основанным (хотя, возможно, и на старом месте, но скорее всего нет) городом; и поэтому его стали называть Новым Илионом, именем, которое было неведомо грекам и римлянам.

Теперь я перехожу к критике доводов Страбона.

1. Что касается данных «Илиады» по поводу того, что город был полностью разрушен, то нельзя привести ни одного пассажа, где говорилось бы об этом. Аргументы Деметрия – просто неумные софизмы. Он цитирует:

Будет некогда день, как погибнет высокая Троя[396],

и:

Но когда, ниспровергнувши город Приамов великий…[397]

и:

И когда, Илион на десятое лето разрушив…[398]

Однако то, что последнее совершенно не должно значить «уничтожения города», очевидно из частого использования глаголов πορθέω, πέρθω и их производных в применении к Лирнессу, Педасу, Фивам и другим городам Троады, как процитировано у Страбона (§ 7). Словесные увертки по поводу захвата города Гераклом в сравнении с захватом его гомеровскими вождями (§ 32) слишком глупы, чтобы они требовали какого-то комментария. Первая процитированная выше строка – это просто пророчество Приама: хотя оно и звучит торжественно, но никакой иной ценности не имеет. Вера в полное разрушение гомеровского Илиона в действительности возникла: 1) на основании киклических поэм; 2) из множества основанных на них трагедий.

Я не буду дальше останавливаться на этих моментах, поскольку любой серьезный человек должен требовать их опровержения, но просто покажу, какого типа аргументы устраивали Деметрия. Я думаю, что по поводу рис. 2 (изображения сидя) ничего говорить уже не стоит. Это в лучшем случае доказало бы, что древнее изображение действительно было увезено из Илиона, как говорится во многих легендах.

3. Разнообразная мелочная географическая критика более интересна не своей весомостью, но тем, что она ведет нас к обнаружению самого источника этого спора. Но нет никакой необходимости заниматься этим в деталях, пока мы не рассмотрим два подразумеваемых при этом общих соображения: α) что поэт (или поэты), создавшие «Илиаду», были точны во всех этих деталях и у них перед глазами была точная картина местности; β) что современные названия мест, которые были показаны Деметрию или путешественникам в эпоху Страбона, были точно переданы с древних времен.

Я не думаю, что любое из этих предположений возможно. По всему, что мы знаем о географии «Одиссеи» и еще более – трагических поэтов, пренебрежение к деталям географии кажется почти что законом греческого поэтического искусства, которое в то же время было столь любопытным образом верным и точным в более существенных для поэзии деталях. Я думаю, что у нас нет никаких данных о том, чтобы какое-нибудь место в мире оказалось полностью соответствующим своими чертами описанию «Илиады». Я не буду даже касаться возможных трудностей в этом вопросе, вызванных наличием разных авторов у «Илиады».

Однако даже если предположить, что аллюзии в «Илиаде» последовательны и их можно приложить к действительному месту действия, то на основании каких источников можно признать, что ими являются места, показанные Деметрию или Страбону? К счастью, на этот счет у нас есть весьма ясные данные. Исторический Илион долгое время был никому не известным и полузабытым местом, когда Александр Великий, принеся там жертвы в качестве предзнаменования при своем вторжении в Азию, решил после своего успеха (§ 26) вознаградить Илион и снова сделать его великим городом. Так он и поступил, и его политику продолжил Лисимах. Поскольку город лежал на одном из торговых путей в Азию, он вырос и стал весьма многолюдным, и, конечно, через него проезжало множество путешественников, желавших видеть места, где происходило действие «Илиады», которую они еще в юности выучили наизусть. Поэтому местным гидам приходилось обслуживать путешественников, и, конечно, они вполне подходили для этой задачи. Нужно было увидеть на своем месте гробницу Ила, бук, смоковницу, фактически любую мелкую деталь «Илиады». Итак, места, которые критиковал Деметрий, были названы людьми 330–300 годов до н. э., когда их город внезапно приобрел важность и когда эти традиции приобрели денежную стоимость. Конечно, места эти были выбраны безграмотно. В большинстве случаев не было никаких фактов, на которых можно было бы основываться, и приходилось выбирать наименее невозможное место. Но я думаю, путешественнику не нужно далее рассказывать о привычках гидов всех времен.

Однако что же мы можем сказать об утверждении, согласно которому исторический город был основан в лидийскую эпоху?

В первую очередь дата выглядит подозрительно туманной. Сравните, например, параллельный рассказ об основании Абидоса в той же самой книге Страбона (§ 22): «Абидос был основан милетцами с разрешения лидийского царя Гигеса, ибо эта местность и вся Троада были ему подвластны». Или же взгляните на еще более ясный рассказ о переносе Скепсиса со старого места, Палескепсиса, туда, где находится исторический город (§ 52). Более точная дата – правление Креза – это лишь предположение с оговоркой в виде подозрительного «около» (μάλιστα).

Вполне возможно, что это утверждение не основывалось ни на какой определенной традиции, но просто на умозаключении по аналогии, опирающейся на основание Абидоса и других городов Троады по позволению лидийцев. Но почему же, надо спросить, Деметрий приписал такое древнее происхождение историческому городу, если он желал уничтожить его претензии на какую-либо эпическую значимость? Он поступил так только потому, что существовали очевидные данные о том, что Илион признавался подлинным Илионом вплоть до эпохи Ксеркса. Если бы он попытался говорить о более позднем основании, то его можно было бы опровергнуть на основании известных текстов.

Теперь я намерен проследить историю исторического Илиона с древнейших данных, которые у нас есть, до эпохи Деметрия и показать, какие причины определили теорию критика из Скепсиса.

Наше древнейшее упоминание (как я думаю) – у Геродота (VII. 42), который упоминает об «Илионской области» и говорит, что Ксеркс, «желая осмотреть кремль Приама, поднялся на его вершину», где принес жертву «Афине Илионской». Нельзя считать, что здесь речь идет о чем-либо ином, кроме исторического (или Нового) Илиона, и это жертвоприношение со всей очевидностью заставляет предполагать, что около 500 года до н. э. это уже было древнее и почтенное святилище.

Деметрий или Страбон признавали, что присылка локрийских дев в святилище была такой же древней, как персидские войны, но на самом деле происхождение этого обычая было затеряно в туманах древности.

Мы узнаем, что примерно в одно время с Геродотом ученый милетский антикварий Гелланик уверял, что гомеровский и исторический Илион – это одно и то же. Деметрий приводит эту цитату, но отбрасывает ее, ссылаясь на предубежденность историка (§ 42): «Гелланик, чтобы доставить удовольствие илионцам, – «таков его образ мыслей» – согласен признать тождество современного Илиона с древним». Но почему же Деметрий не мог привести мнение другого, столь же почтенного и респектабельного авторитета в пользу своей собственной теории?