Паранойя - Файндер Джозеф

Едва хозяин ушел, мы плюхнулись на кровать и обнаружили, что та тоже скрипит и стонет.

— Господи, ты только представь, что эта кровать видела! — вздохнул я.

— Тут все ситцевое, — сказала Алана. — Напоминает дом моей бабушки.

— У нее такой же большой дом, как этот?

Алана кратко кивнула.

— Уютно. Замечательная идея, Адам. — Ее прохладная рука юркнула мне под рубашку, погладила живот и спустилась южнее. — Что ты там говорил насчет горизонтальной интеграции?

Когда мы спустились к ужину, в обеденном зале пылал камин. За столами сидело еще десять — двенадцать пар, почти все старше нас.

Я заказал дорогое красное бордо, и в голове зазвучали слова Джока Годдарда: «Раньше ты пил „Будвайзер“, а теперь потягиваешь „Бордо гран крю“».

Обслуживали медленно — похоже, на весь зал был всего один официант, парень с Ближнего Востока, который почти не говорил по-английски, но меня это не беспокоило. Мы оба были в благодушном состоянии, ловили кайф после секса.

— Я заметил, что ты взяла с собой компьютер, — сказал я. — В багажнике.

Алана застенчиво улыбнулась.

— Я без него никуда.

— Так привязана к офису? — спросил я. — Пейджер, сотовый, электронная почта, все такое?

— А ты нет?

— Хорошо, когда у тебя только один начальник, — сказал я. — Тогда и средств связи немного меньше.

— Что ж, тебе повезло. У меня шесть прямых подчиненных, а также куча чрезвычайно самонадеянных инженеров. И очень жесткие сроки.

— Какие сроки?

Она замялась, но только на секунду.

— На следующей неделе выпуск.

— Выводите на рынок товар?

Она покачала головой:

— Только демонстрация. Большое публичное заявление, показ прототипа того, что мы сейчас разрабатываем. То есть, конечно, очень важное событие. Годдард тебе об этом не говорил?

— Может, и говорил, не знаю. Он мне много о чем говорит.

— Такое не забудешь. В любом случае над этим я сейчас и тружусь. Как пылесос. Днем и ночью.

— Не совсем, — поправил ее я. — У тебя нашлось время на два свидания со мной, плюс сегодня.

— А завтра и в воскресенье буду за это расплачиваться.

Забегавшийся официант наконец пришел с бутылкой белого вина. Я указал ему на ошибку, он несколько раз извинился и отправился за другой.

— А почему ты не захотела говорить со мной на барбекю у Годдарда? — спросил я.

Она широко раскрыла свои сапфировые глаза.

— Между прочим, про руководство для сотрудников я не шутила. Романы на рабочем месте действительно не поощряются, и нам нужно вести себя прилично. Люди сплетничают. Особенно о том, кто с кем спит. А если что-то случается...

— Вроде ссоры или расставания.

— Что угодно. Тогда всем становится неудобно.

Разговор пошел не в том направлении. Я попытался вернуть его в нужное русло:

— Значит, я не могу однажды взять и зайти к тебе на работу? Прийти на пятый этаж без объявления и с букетом лилий?

— Я же говорю, тебя никогда не пропустят.

— Я думал, мой бейдж дает доступ ко всему зданию.

— Может, почти ко всему. Только не к пятому этажу.

— Значит, ты можешь попасть на мой этаж, где сидят начальники, а я не могу на твой?

Она пожала плечами.

— У тебя он с собой?

— Меня приучили даже в туалет с ним ходить. — Алана достала бейдж из маленького черного кошелька и показала мне издали. Он был привязан к кольцу со связкой ключей.

Я шутливо схватил его.

— Для снимка на документ сойдет, но в модельное агентство такое я бы посылать не стал.

Я осмотрел ее бейдж: все то же, что и у меня. Объемная голографическая печать «Триона», которая меняет цвет, если свет падает под разными углами, такой же бледно-голубой фон с названием компании «Трион системс», напечатанным много раз крошечными белыми буковками. Основная разница была, похоже, в том, что на бейдже Аланы была красно-белая полоска впереди.

— Я дам тебе посмотреть, если ты мне покажешь свой, — сказала она.

Я достал из кармана бейдж и отдал ей. Главное, конечно, в маленьком чипе-транспондере. В нем записана информация, которая или открывает дверной замок, или нет. Бейдж Аланы позволял ей войти на пятый этаж, не считая всех основных дверей, гаража и так далее.

— Ты тут похож на испуганного кролика, — хихикнула она.

— По-моему, именно так я себя и чувствовал в первый день.

— Я и не знала, что у нас такие большие личные номера.

Красно-белая полоска на ее бейджике скорее всего служила для быстрой визуальной идентификации. Значит, кроме механизма для чтения карточек, есть ещз как минимум один пункт проверки. Кто-то стоит на входе. Это осложняет дело.

— Когда ты выходишь на обед или поднимаешься в спортзал, это, наверное, очень неудобно.

Алана равнодушно пожала плечами:

— Ничего страшного. Охранники меня запомнили.

Точно, подумал я. В этом и проблема. В дверь нельзя пролезть, если чип в твоем бейдже не содержит правильного кода, а на этаже еще и торчит охранник, который посмотрит на твое лицо.

— По крайней мере они не заставляют тебя проходить эту биометрическую гадость, — сказал я. — Нам приходилось такое делать в «Уайатте». Ну, знаешь, сканирование отпечатков пальцев. Это еще что! Один мой знакомый из «Интела» каждый день проходил сканирование сетчатки, и ему понадобились очки. — Полное вранье, однако это привлекло ее внимание. Она с любопытством посмотрела на меня и улыбнулась, не зная, верить или нет. — Насчет очков шучу, хотя тот парень был уверен, что сканирование испортит ему зрение.

— Ну, есть внутренняя зона с биометрикой, но туда заходят только инженеры. А я имею дело лишь с Барни или Четом, бедными охранниками, которые сидят в будочке.

— Вряд ли у вас такая дурацкая система, какая была у нас в «Уайатте» на ранних этапах «Люсида», — продолжал я. — Нас заставляли проходить целый ритуал обмена бейджами. Сдаешь свою карточку охраннику, а он вручает тебе вторую, специально для этажа. — Я врал как сивый мерин, повторяя то, что рассказал мне Мичем. — Скажем, ты вспомнила, что оставила включенными фары, или забыла что-то в багажнике, или хочешь сбегать в кафетерий за рогаликом...

Алана рассеянно мотнула головой и тихо фыркнула. Ее интерес к сложностям системы доступа на работе быстро улетучился. Я хотел узнать больше: например, отдавать бейдж охраннику или просто показывать? Если отдавать, то риск того, что он обнаружит подделку, гораздо выше. Интересно, а вечером проверяют так же внимательно? Или ранним утром?

— Эй, — сказала Алана, — ты к вину даже не притронулся. Тебе не нравится?

Я окунул два пальца в бокал и сказал:

— Прекрасное вино.

Эта дурацкая детская шутка, на которую способны только мужчины, вызвала у Аланы смех, громкий и раскатистый, и ее глаза превратились в щелочки. Некоторые женщины — ну ладно, почти все — после этого попросили бы чек. Только не Алана.

И как я в нее влюбился!

81

После ужина мы оба отяжелели и от обильных возлияний не очень твердо стояли на ногах. Алана, похоже, опьянела немного больше. Она откинулась на скрипучую кровать, раскинув руки, словно собиралась обнять всю комнату, всю гостиницу, всю ночь, что угодно. По правилам я должен был присоединиться к ней. Но я пока не мог себе этого позволить.

— Послушай, тебе принести ноутбук из машины?

Алана застонала.

— Лучше бы и не вспоминал! Ты слишком много говоришь о работе.

— Почему бы тебе не признаться, что ты тоже трудоголик? — Я повторил ритуальные фразы, которые всегда говорят на собраниях «Анонимных алкоголиков»: — «Привет, меня зовут Алана, я трудоголик» — «Привет, Алана!»

Алана покачала головой и закатила глаза.

— Первый шаг — признать, что ты бессильна перед трудоголизмом. И вообще, я у тебя в машине кое-что забыл, так что спуститься все равно надо. — Я протянул руку. — Ключи!

Алана растянулась на кровати, и ей, похоже, было лень даже шевелиться.