Ложь во имя любви - Розмари Роджерс

Мариса успела как следует поразмыслить и посвятила достаточно времени горю, поэтому тетина отповедь стала для нее холодным душем. Она не могла не видеть ее правоты. Какой смысл безвольно лежать, предаваясь страхам, позволять другим торжествовать над ней, не пытаясь дать сдачи? Слишком долго ею помыкали! Внезапно ей на память пришла ее беседа с герцогом Ройсом, который не раз произнес слово «месть». Она вспомнила, как звучит это слово по-итальянски, и затрепетала от страха и ярости. Вендетта!

Отныне она пойдет этим священным путем, не останавливаясь ни перед чем. Она позаботится, чтобы человек, сделавший так много, чтобы вызвать ее ненависть, был брошен к ее ногам и издох как бешеный пес, зная, что это она наказывает его за содеянное. Она использует кого угодно, лишь бы добиться своего. Зажмурившись, она мысленно произнесла самое страшное цыганское проклятие, не заботясь о том, правильно ли запомнила цыганские слова.

– Мариса! – окликнула ее Эдме.

– Теперь все будет хорошо. – Мариса открыла глаза и улыбнулась. Эдме заметила, как пылает ее лицо, но прежде чем она успела что-либо сказать, Мариса задумчиво проговорила: – Пожалуй, я оденусь и перекушу. Я весь день не ела! Не желаете поужинать со мной? Обсудим поездку в Бат и туалеты, которые мне там понадобятся.

Глава 25

Было решено, что Мариса последует за графиней де Ландри в Бат не позднее чем через неделю, как только будут закончены необходимые приготовления. Предстояло привести в порядок дом, уведомить герцога Ройса и договориться с Филипом.

Тетя, с радостью видя воспрянувшую духом племянницу, воздержалась от лишних вопросов и лишь сказала обеспокоенно:

– Ты ведь едешь не одна? Нельзя давать людям повод для пересудов.

– Не сомневаюсь, что миссис Уиллоуби обрадуется возможности побывать в Бате, – беспечно ответила Мариса, хотя заранее решила, что отошлет Уиллоуби и Симмонс вместе с багажом.

Как только Эдме покинула Лондон, Мариса сообщила Уиллоуби, что отправится в Бат в собственном экипаже вместе с леди Рептон (с ней они заранее обо всем договорились). Миссис Уиллоуби слабо протестовала, но быстро сдалась. В компании должен был находиться мистер Синклер, что лишало ее права возражать виконтессе Стэнбери.

– Итак, ты собираешься сделать Филипа своим любовником? – спросила ее Салли Рептон напрямик, сверкая карими глазами. – А как же бедняга граф? Он не отстает от меня уже который день, умоляя устроить вам новую встречу. Ты просто убегаешь? Как же красавчик шевалье, с которым ты в такой спешке покинула клуб?

Сама любившая приключения, Салли больше всего на свете обожала скандалы и рискованные поступки. Только титул и состояние спасали до поры до времени ее репутацию. Мариса, пребывая в своем новообретенном состоянии непреклонной решимости, отделалась улыбкой, говорившей о многом, хотя ни в чем не стала сознаваться вслух.

– Прошу тебя, не говори графу, куда я улизнула! Если он так безумно в меня влюблен, как клянется, то ему не повредит немного остыть. Что касается шевалье, то это был всего лишь посланец свекра, принесший дурные вести.

Глаза Салли затуманились, и она участливо стиснула подруге руку.

– Как я могла забыть! Твой отец… И все же я бы тебе посоветовала не носить траур. Это производит слишком мрачное впечатление. Раз ты не собираешься сидеть в заточении, то какой в нем смысл? – Салли неожиданно свела брови, словно о чем-то вспомнила. – Кстати, о заточении… Ты ведь, кажется, еще не вдова? Мне не хотелось донимать тебя расспросами, а ты ничего не рассказывала о своем муже. Знала бы ты, какие чудеса о нем рассказывают! Он по крайней мере не калека? Не урод? Ройс как будто с радостью признал тебя своей снохой. Или я болтаю лишнее? Пойми, я умираю от любопытства! Чем объяснить его отсутствие в Англии?

Мариса заранее подготовилась к подобному допросу, поэтому спокойно повернулась к Салли и ответила с притворной задумчивостью:

– Он предпочитает жить за границей, где у него свой интерес. Английский титул для него ровно ничего не значит – так по крайней мере утверждает он сам. Наш брак был устроен другими, поэтому оба мы считаем себя свободными. Я вообще не чувствую себя замужней женщиной и даже не хочу об этом думать.

– О! – воскликнула Салли, расширив глаза. Было заметно, что у нее еще остались вопросы, однако она проявила великодушие и промолчала. Видимо, у Марисы имелись серьезные причины не обсуждать мужа: она определенно стремилась забыть о его существовании. Салли наслушалась разных историй, последовавших за внезапным появлением в Лондоне молодой особы, именовавшей себя виконтессой Стэнбери; некоторые отказывались верить, что она по праву носит этот титул, пока ее официально не признал герцог Ройс.

Салли не исключала, что речь идет о слабоумном. Недаром его мать страдала психическим расстройством и жила до самой смерти под неусыпным присмотром в Клифф-Парке! Возможно, болезнь матери передалась по наследству ее сыну, потому его и отправили еще в раннем возрасте подальше с глаз. Бедная Мариса! Какая ужасная судьба! Хорошо еще, что неудачный брак остался без последствий…

Довольная тем, что смогла отчасти удовлетворить любопытство Салли, Мариса усиленно готовилась к поездке. Речь шла не только о ней самой, но и о Филипе. После его возвращения в Лондон из Личфилда они поняли друг друга почти без слов. Дело было только за телесным воплощением их союза, то есть за превращением в любовников.

Отослав в Бат дуэнью вместе с багажом, Мариса покинула Лондон в обществе Филипа, Салли и лорда Драммонда – эта пара собиралась проделать с ними хотя бы первую часть пути. Они выехали на исходе дня и вскоре остановились, чтобы пообедать, вследствие чего так и не покинули в первый день пределов Лондона.

Как и было договорено, Салли и Том вернулись в город. Обстановка, только что радовавшая всех весельем, немедленно изменилась. Мариса и Филип угрюмо отмалчивались. Солнце спряталось в тучах, обложивших западную сторону горизонта. Стало прохладно, и Мариса закуталась в толстый редингот.

Поглядывая на нее, Филип с сомнением проговорил:

– Вам не холодно? Отсюда уже рукой подать до коттеджа, о котором я вам рассказывал. Он принадлежит моему отцу. До Джорнимена, что на новой батской дороге, мы доедем в дилижансе, а потом снова пересядем в экипаж. Скажите, вы уверены?.. – Ему не хватило отваги, чтобы закончить фразу. Мариса, взволнованная не меньше, чем он, из-за того, что осталась с ним наедине, молча кивнула.

Несмотря на всю свою недавнюю холодную решимость, теперь она чувствовала страх. Приближался решающий момент: этой ночью их с Филипом соединит постель… Боже, она ведь не знает, как себя вести! Понимает ли он, что она впервые в жизни пускается в подобное приключение? И главное, что он подумает о ней потом? Лучше бы все произошло само собой, а не так, по плану…