Отравленный памятью (СИ) - Манило Лина

Вдруг до слуха доносится трель звонка, и я замираю, ощущая, как на лбу выступают бисеринки пота. Не могу сообразить, откуда идёт звук. Дверной звонок? Телефон? Не понимаю. Прислушиваюсь и делаю шаг по направлению к выходу из комнаты. Арчи строго-настрого запретил открывать кому-то дверь в его отсутствие, но вдруг это он сам вернулся и просто забыл ключи? Не держать же хозяина за дверью, правильно? Нет, бред, Арчи бы на мобильный позвонил.

Маленькими шагами выхожу из кухни и оказываюсь в коридоре. Залихватская трель действует на нервы. Хоть и не знаю, кто это может быть, но предчувствия более, чем неприятные. Почему я не могу просто расслабиться и забить на все проблемы разом? Почему каждый звук и шорох отдаётся в сознании погребальным набатом?

В коридоре звук становится отчётливее, и до меня доходит, что он идёт от телефона — молочно-белой трубки, прикреплённой к стене. Лампочка мигает зелёным, оповещая о входящем вызове. Подхожу к аппарату, на котором высвечивается номер звонящего, и понимаю, что это Соня.

Кажется, с сердца падает огромная плита.

— Почему так долго? — вопит она, когда слышит мой голос. — Я тут чуть с ума не сошла, пока дождалась ответа!

Улыбаюсь про себя: моя нетерпеливая соседка в своём репертуаре. Мне так не хватает её шумной весёлости, лёгкости и непристойных шуток. Но пока лучше ни с кем не встречаться, чтобы не накликать беду на ни в чём не повинных людей.

— Я тоже рада тебя слышать, — произношу, когда она заканчивает выражать своё недовольство и на секунду замолкает. — Как у тебя дела?

— У меня?! — от её голоса мои барабанные перепонки чуть не лопаются. Нет, Соня, конечно, страстная натура, но чего кричать-то так? — У меня всё хреново. Вернее, не у меня, а у тебя, подруга.

Я это, собственно, и без напоминаний знаю, но только, что именно Соня сейчас имеет в виду, хотелось бы выяснить.

— Что случилось?

— Я не знаю, как долго ты собралась отсутствовать, но мой тебе совет: сиди там, где сидишь и не отсвечивай.

— Ты можешь толком объяснить, что произошло Софья, вздохни поглубже, успокойся и расскажи всё по порядку.

Начинаю постепенно терять терпение, потому что в последнее время столько всего навалилось, что выдерживать ещё и Сонины истерики не имею ни сил, ни желания.

— По порядку? Хорошо, — соглашается подруга. — Буквально только что — я из магазина возвращалась — ко мне во дворе подошёл какой-то мужик. Высокий зараза, красивый даже. Светлые волосы, модный такой. Тебя искал, между прочим.

При этих словах сердце сжимается от страха, но я стараюсь не поддаваться, потому что нет худшего помощника, чем паника.

— Ты его хорошо рассмотрела?

Хотя мне не требуется её ответ: то, что это Никита и так знаю.

— Ха! Спрашиваешь ещё. Красивых мужиков я за версту чую, а этот подплыл ко мне, галантный такой, пока я с дверцей машины возилась, и интересуется, мол, не знаю ли я тебя. Вроде как брат твой из другого города, только мне-то лапшу на уши вешать не нужно: никаких братьев нет у тебя.

— Ты ему так и сказала, что ли? — спрашиваю, потому что от Сони можно чего угодно ожидать.

— Что я, совсем сумасшедшая? Покивала с важным видом, посочувствовала, что брат и сестра разминулись. Он казался таким расстроенным, что мне даже его на секунду жаль стало. Но меня не проведёшь!

— Какая ты проницательная.

— А-то! В общем, он ещё посокрушался, глазки мне строил, просил твой новый адрес, но ничего не дала, потому что он мне не понравился.

— Всё правильно, — говорю, присаживаясь на пол.

От всех этих разговоров в голове помутнение.

— А потом, когда мы уже с ним распрощались, он подошёл к твоей двери и сунул туда записку — я подсмотрела. Он-то, наивный, думал, что я ушла. А я притаилась! Три раза ему, придурку такому, ха-ха.

— Записку?

Вот эта информация мне вообще не нравится. Нет, не надо! Пусть всё это будет только лишь сон.

— Да, после того, как он свалил, я забрала её. — Соня делает паузу, но я-то знаю, что она всё давно посмотрела и даже наизусть заучила, такая уж у неё любопытная натура. — Не знаю, подруга, кому ты там так неудачно дорогу перешла, но только содержание этой хреновой писюльки мало напоминает любовное послание восторженного поклонника.

— Соня, не томи, пожалуйста, — прошу, потому что у меня уже практически отнялись ноги от волнения. — Хочешь меня до инфаркта довести, да?

— И в мыслях не было! — восклицает подруга. — Извини, я просто переживаю за тебя.

— Я уже сама за себя переживаю, поэтому выкладывай.

— Сейчас-сейчас.

В трубке слышен какой-то шелест, потом Соня читает:

Девять — счастье.

Восемь — ошибка.

Семь — вина.

Шесть — побег.

Пять — возмездие.

Четыре — предательство.

Три — грех.

Два — расплата.

Один — смерть.

По мере того, как Соня читает это послание, в авторстве которого нет ни малейшего сомнения, в глазах всё больше темнеет. Боги, это в его стиле — такие театральные жесты в его репертуаре.

Смерть.

И я ни минуты не сомневаюсь, чью смерть Никита имеет в виду. Мою, конечно же, чью ещё? Вряд ли он намерен спрыгнуть вниз башкой в морскую пучину, хотя мне бы и хотелось этого. Никогда и никому не желала зла, только этому козлу, чтоб он угорел уже, в конце концов.

— Крис! Ты там? Чего ты молчишь?! — орёт в трубку Соня, но я не могу ответить. — Ты жива? Что всё это значит?

— Жива я, что со мной будет? — выдавливаю из себя, пытаясь успокоиться. — В общем, выбрось эту гадость, а если кто-то будет меня спрашивать, делай вид, что вообще обо мне впервые слышишь, хорошо? Не хватало ещё тебя во всё это впутывать.

— Ты мне можешь толком объяснить, что происходит? — спрашивает Соня. — Такие письмена явно ненормальные пишут. С кем ты связалась?

— Точно не с тем, с кем нужно было. Это было так давно, и я уже надеялась, что всё это неправда. Но, как оказалось, прошлое умеет догонять.

— Знаешь, Крис, я думала до всех этих событий, что меня невозможно удивить, но у тебя получилось. Оказывается, так плохо тебя знала.

Не понимаю, чего в её голосе больше: удивления или восхищения, только бы знать, чем здесь можно восхищаться.

— В общем, я тебя поняла, — вздыхает подруга. — Только ты должна помнить, что, если тебе нужна будет помощь любого рода, можешь смело ко мне обращаться. Сама знаешь, какие у Саныча связи.

А ведь она права: Саныч — мужик непростой, с большим штатом охраны, но мне неловко обращаться со своими проблемами и портить кому-то жизнь.

— Буду иметь в виду.

— Знаю я тебя, помощи не будешь просить.

— Угадала.

Соня горестно вздыхает.

— Будь осторожна, хорошо? Я за тебя волнуюсь.

— Спасибо, — говорю как можно более искренне. Мне хочется, чтобы она на самом деле поняла, как много значит для меня, пусть я и не смогу никогда сказать этого вслух. — Просто спасибо.

В итоге даю ей свой новый номер телефона, мы прощаемся. Сажусь на пол, потому что этот разговор высосал из меня последние силы. Если раньше ещё могла позволить себе надежду, но сейчас её разом выбили из меня. Никита близко, и нужно сматываться, пока он не нашёл меня здесь. Я не хочу, чтобы пострадал хоть кто-то по моей вине, тем более Арчи, который был так добр к нам.

— Женечка, собирайся, мы уезжаем! — кричу сыну, собрав остатки воли и мужества в кулак. Нужно уезжать, пока Арчи не вернулся и не остановил меня. — Только быстро, хорошо?

— Уезжаем? Опять? — удивляется сын, выбегая из комнаты. Он стоит, такой трогательный, с зажатой в пухленьком кулачке фигуркой проводника. — Но я не хочу! Здесь так интелесно. Алчи обещал научить на гитале иглать. И на балабанах.

Ох, ещё и музыкант... Нет, нужно собраться! Нельзя здесь оставаться, это опасно. Для всех.

— Но нам нужно уехать, понимаешь?

Подхожу к нему и присаживаюсь на корточки напротив, чтобы наши лица были примерно на одном уровне.

В больших глазах застыл немой вопрос. И упрёк, потому что снова заставляю срываться с места, к которому только успел привыкнуть. Понимаю, что настанет момент, когда он мне всё припомнит, но надеюсь, что когда-нибудь он поймёт меня.