Ночной скиталец - Сьюзен Кэрролл

«Миледи… Я буду любить вас вечно».

Голос, отозвавшийся в его голове, принадлежал Ланселоту дю Лаку. Но слова… Эти слова, удивленно осознал Ланс, пришли прямо из сердца Ланса Сент-Леджера.

— Черт! — ошеломленно выдохнул Ланс. — Я люблю ее. Так сильно. Я готов умереть за нее.

Просперо улыбнулся.

— Тогда я советую тебе, мальчик, сказать это ей. Не мне. И… ммм… в этот раз без кольчуги.

Ланс приподнялся, задумавшись над этими словами, его сердце забилось в надежде, но он тут же вернулся к действительности и немедленно опустился обратно.

— Я не могу, — простонал он.

— Почему, черт возьми, нет? — спросил Просперо с толикой нетерпения.

— Потому что моя любовь к ней ничего не изменит, — грустно ответил Ланс. — Я дал ей легендарного рыцаря, совершенного героя. Если я заберу сэра Ланселота, что я могу предложить ей взамен? Только очень несовершенного мужчину?

— Ты был бы удивлен, узнав, сколько мужских пороков может стерпеть женщина, пока она чувствует, что любима и желанна.

Ланс только покачал головой в упрямом неверии, а Просперо издал звук очень похожий на раздраженный вздох.

— Ах, эти смертные. Я никогда не пойму, почему вы превращаете что-то такое простое как любовь в такое запутанное дело.

— Если ты думаешь, что все так просто, значит, ты никогда не любил.

— Весьма вероятно — нет, — любезно согласился Просперо. — Я выбрал мою жену по намного более земным соображениям: из честолюбия и жадности.

Несмотря на бушующие в нем эмоции Ланс посмотрел на Просперо с благоговейным удивлением.

— Ты был женат? И без помощи Искателя Невест?

— Их не было в мое время. Если ты помнишь, я был первым лордом Сент-Леджером. Я должен был полагаться на свой собственный ум, — губы великого колдуна изогнулись в редком выражении самоуничижения. — Умный мальчик, каким я и являлся, я выбрал честную девушку с простым лицом и очень большим состоянием.

— Но в семейных документах нет записей о ней. Она не похоронена в склепе Сент-Леджеров под церковью.

— Все потому, что моей Агнес хватило ума снова выйти замуж после моей смерти. За простого достойного мужчину, который был слишком чувствительным, чтобы изучать запретные вещи, который дал бедной женщине больше покоя, чем она знала, когда была моей женой.

Задумчивое выражение проскользнуло по обычно надменным чертам Просперо, его взгляд, казалось, был направлен внутрь, перебирая какие-то воспоминания, которые, очевидно, были отягощены сожалением.

Это тяжелое молчание длилось так долго, что Ланс почувствовал нежелание беспокоить колдуна, но любопытство победило.

— Прошу прощения, милорд. Но не думаете ли вы, что возможно из-за этого вас сожгли на столбе? — спросил Ланс. — Из-за проклятия Сент-Леджеров, женящихся на неправильных женщинах.

— Нет, мальчик. Я сумел сам проклясть себя без помощи легенд.

Просперо расправил плечи, стряхнув свои горестные мысли.

— Но хватит о древней истории. Мы обсуждали твое будущее. Если ты не можешь разоблачить свой маскарад во имя любви, тогда сделай это по более практическим соображениям. Твоя жизнь. Эти ночные скитания опасны для тебя. Намного больше, чем ты можешь вообразить.

— О, да, я понимаю, — Ланс встал на ноги, пренебрежительно пожав плечами. — Мой отец часто предупреждал меня: «Тот, кто обладает великой силой, должен использовать ее мудро», — Ланс передразнил строгий голос Анатоля Сент-Леджера. — Если я когда-нибудь отделюсь от своего тела слишком надолго и не вернусь в него прежде, чем солнце полностью встанет, тогда, весьма вероятно, я умру.

— Умрешь? Ты будешь желать умереть, мальчик!

Неожиданная свирепость в голосе Просперо испугала Ланса. Он посмотрел на предка с удивлением, когда Просперо мрачно продолжил:

— Жизнь, на которую ты будешь осужден, намного хуже твоих самых худших предположений. Пойманный навечно где-то между небесами и адом, смотрящий как все, что ты знал, увядает и исчезает с безжалостным ходом времени. А ты продолжаешь безжалостно существовать, не в состоянии прожить остаток своей жизни, не в состоянии умереть. Бесконечность, состоящая из ничего. Только скитания.

На мгновение Ланс почувствовал сильное волнение от слов Просперо. Затем он выдавил неловкий смешок, уверенный, что лукавый колдун просто пытается испугать его, чтобы он прекратил свой маскарад, изображая Ланселота дю Лака.

— Как ты можешь знать, что случится со мной? — насмешливо спросил он. — Нет записей ни об одном Сент-Леджере, имевшем силу, хотя бы отдаленно напоминающую мою. Откуда ты знаешь, что мне будет суждена такая ужасная…

Ланс замер, ответ ясно вырисовался для него в глубинах безнадежного взгляда Просперо, взгляда уже проклятого мужчины.

— Боже мой! — прошептал Ланс. — Это ты. Ты когда-то был таким же ночным скитальцем как я.

Просперо ничего не сказал, плотнее укутываясь в плащ, как будто пытаясь вновь скрыться за аурой таинственности, которая покрывала его жизнь.

— Просто помни, что я сказал тебе, мальчик.

И прежде чем Ланс успел моргнуть, колдун исчез. Ледяной холод прошел сквозь него, когда он вспомнил, как раз или два был близок к тому, о чем говорил Просперо.

Пойманный навечно между небесами и адом…

Ланс содрогнулся. Ужасающая перспектива, и все же даже опасность такой ужасной судьбы бледнела перед другим открытием, которое он сделал ночью. Теперь, когда он наконец осознал природу своих чувств к Розалин, ничто иное, казалось, не имело значения.

Сила его любви к ней наполнила его страхом и таким удивлением, которое он не испытывал с тех пор как был мечтательным юнцом. Если единственным способом, которым Ланс мог сохранить место в сердце Розалин, был призрачный герой, ночной скиталец, значит, так тому и быть. Его леди стоила любого риска.

Взяв фонарь, Ланс осторожно подошел к винтовой каменной лестнице, поворачиваясь спиной к башенной комнате.

А также и к предостережениям Просперо.

Глава 14

Теплый летний дождь барабанил по узорчатым окнам церкви Святого Готиана. Туманное серое небо не могло прогнать сумрак из тихой внутренней части церкви, и даже улыбающиеся херувимы, вырезанные на купели для крещения, выглядели немного подавленными.

Деревенская церковь была маленькой. В неф помещалось не более сотни душ, но этим утром церковные скамьи, на которых сидело лишь несколько слуг, родственников и друзей Сент-Леджеров, собравшихся на свадьбу Ланса Сент-Леджера и леди Розалин Карлион, казались зловеще пустыми.