Четвертое измерение-2 - Владимир Поселягин

Первую заправку мы сделали где‑то в районе Харькова, совершив посадку на чьё‑то поле. Пока я заправлял вертолет, дети бегали вокруг, играя в снежки. Снега появились под нами ещё час назад, сейчас например я стоял почти по колена в сугробе.

Заправив технику и осмотрев её, вертолёт был специально подготовлен к полётам в холодной зоне, салон серьёзно утеплён, я с трудом загнал детей обратно, и мы полетели дальше. Следующая посадка была где‑то в районе Орла, вокруг снега и деревушки, трудно сориентироваться. Вот дальше отправиться не получилось. Не успели мы взлететь и пролететь буквально сто километров, как впереди фактически стеной на нас начала надвигаться снежная буря, поэтому я принял решение совершить посадку и поменять технику на более подходящую. То есть на снегоход.

Беда была в том, что летели мы в данный момент над лесом, однако нам повезло, я рассмотрел сверху узкую полоску дороги и двигающиеся по ней поезд из трёх саней. Видимо аборигены тоже почувствовали изменение непогоды и спешили в ближайший населённый пункт. Именно по движению санного поезда я их и засёк среди деревьев.

Определив, куда они направляются и, играя штурвалом, повернул вертолёт в туже сторону и буквально через минут действительно обнаружил скрытую в лесу деревушку. Рядом был покрытый сугробами луг к нему я и направился, сбрасывая скорость.

Уже шёл крупными хлопьями снег когда мы совершили посадку, благо она прошла нормально, покинули салон, после чего я убрал машину в За Пазуху и тут же вызвал одну из БМП-2, мало ли кто тут живёт, стоит оберечься. Тем более дети уже одеты в зимнюю одежду и потерпят в салоне.

Мы забрались в салон бронемашины, я запустил двигатель и мы, пробивая колею, направились к дороге, что вела на единственную улицу деревушки. Посмотрим, как тут нас встретят.

— Чёртова непогода, — пробурчал я, управляя машиной. — Если бы не она, мы бы уже к вечеру были во Владимире и уставились на постой.

К счастью деревня оказалось нормальной, обслуживающей государственный тракт, что проходил через лес. Об этом я узнал чуть позже.

Выехав на дорогу, поднимая тучи снега траками, я направился было к деревне, но пришлось съехать в сторону. Дело в том, что этот укатанный санный съезд дорогой назвать сложно, с обеих сторон траки БМП проваливались в снег, доставая до земли, а посередине скребла днищем по накатанному насту и мы чуть было не застряли. Вот и пришлось уйти немного в сторону, и катиться с лёгким креном одной гусеницей по санному следу, другой по обочине.

Въехав в деревню, видно было плохо из‑за усиливающегося снегопада, но мне сверху показалось, что в деревне было домов десять, не больше. Тем более, сверху я рассмотрел большое здание с многочисленными постройками, которое принял за подворье корчмы или постоялого двора. Именно к нему я и правил.

На счастье ворота были распахнуты настежь, мне кажется, они вообще вросли если не в землю то в снег, поэтому мы спокойно вкатились во двор, ширины чтобы бронемашина прошла, вполне хватило.

Когда я остановил машину в трёх метрах от крыльца, заглушив мотор, то заметил, как наружу вышла полная тётка, закутанная в платки со свечой в руках, огонёк которой она прикрывала руками, хорошо слышно взвизгнула и, выронив свечу, скрылась внутри здания.

— Выходим, — велел я детям.

Едва мы покинули десантный отсек БМП и убрали её в За Пазуху, как дверь распахнулась и наружу осторожно выглянул довольно молодой мужчина в накинутом сверху тулупе. Он не был застёгнут и под ним я рассмотрел мундир госслужащего. Правда, я не знал какого, не разбираюсь в них, но это уже хорошо. Убрав в кобуру пистолет, которым я держал на прицеле неизвестного, вышел вперёд и спросил:

— Постоялый двор?

— Почтовое отделение, — пояснил тот, ещё раз оглядев двор. — Но комнаты сдаём… Вы тут ничего не видели?.. Хотя о чём это я, негоже гостей на пороге держать в такую погоду, проходите.

Служащий посторонился, а мы прошли в большой освещённый свечами и двумя лучинами зал. Я первый, настороженно крутя головой, за мной дети, последним вошёл неизвестный мужчина.

— Сейчас Марфа Петровна обед разогреет, пополдничаете. Потом она вам комнату подготовит. Вы не против поселиться в одной комнате?

— Более того, я ещё и настаивать на этом буду, — улыбнулся я. — Михаил Геннадьевич Солнцев, путешественник. Со своими детьми изучаю Россию.

— Игорь Михайлович Слащёв, служащий местного почтового отделения, — представился мужчина. — Вы кстати ничего снаружи не видели, сперва гудело в воздухе, потом рычало во дворе. Марфа Петровна выглянула, там увидело большое чудовище, что на неё глядело одним ярким глазом. Я сам в погребе был, когда всё что нужно поднял и вышел во двор, то только вас обнаружил.

— Да не волнуйтесь, было чудовище. Оно нас сюда привезло и дальше укатило. Это самобеглая коляска. Одно из чудес света.

— О — о-о, — заинтересовался мелкий чиновник, но что либо сказать не успел. Из‑за занавески выглянула та самая женщина, видимо Марфа Петровна и пообещала, что через минуту всё будет готово, а в дверь ввалились трое здоровенных косматых мужиков с дрынами в руках.

— Игорь Михайлович, Машка сказала к вам на подворье что‑то громко ревущее закатилось? — спросил один из них вполне внятно. — Там следы во дворе странные.

— Это гости на постой въехали, всё в порядке, — ответил им Слащёв.

— О, кстати, — вспомнил я. — Мы на дороге видели трое саней. Обогнали их. Скоро тут будут, если не заблудятся.

— Далеко их видели? — повернулся ко мне Слащёв.

— Километрах в четырёх.

— В трёх верстах значит, — задумчиво пробормотал чиновник и обратился к одному из мужиков. — Савелий, к нам ещё постояльцы со стороны Гурьевки едут. Как бы в сторону на перекрестке не ушли. Надо там кого‑нибудь поставить, чтобы они в сторону не съехали.

— Сейчас Митяя отправлю, он быстро добежит, — кивнул один из мужиков и они вышли.

В это время Марфа Петровна вынесла довольно большой горшок. Причём несла она его ухватом, видимо тот был горячим. Дети мои сидели спокойно, негромко переговаривались, терпеливо ожидая, когда стол будет накрыт. Они, как и я, успели проголодаться.

Когда женщина стала шустро расставлять миски, я взял одну и с подозрением проверив на чистоту, вернул обратно, сказав:

— Извините, у нас своя посуда.

Женщина охнула, когда я сунул руку под куртку и вытащил упаковку одноразовой посуды, с вилками и ложками. Вот именно туда она, с интересом повертев, и стала накладывать кашу из горшка. Молоко тоже вынесла и разлила в одноразовые стаканчики. Хлеб нарезанный небольшими кусками лежал на большой плетённой тарелке. Это уже видимо местное творчество.